Пришествие (часть II)

Окончание. Начало здесь.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

Комната для допросов в келье бывшего монастыря. Стол с тремя стульями, напротив — стул для допрашиваемого. В келью входят Питкин и Дормидонт. Они располагаются за столом, отдуваются.

Дормидонт. Ох, тяжка сия обязанность — судить ближнего своего!

Питкин. С божьей помощью, батюшка, любая обязанность по плечу.

Дормидонт. Что верно, то верно, отец Илиодор. Ну, где этот так называемый Учитель? (Смотрит на дешёвые китайские часы, надетые на руку.) Опять вырубились, чёрт… Господи, прости… (Засучивает рукав рясы повыше, открывая золотой "Брегет".) Чего они задерживаются?

Питкин (прислушивается). Во, ведут уже!

В келью в сопровождении двух конвоиров входит Учитель. Его руки — в наручниках. Учитель садится на стул, один из конвоиров собирается снять с него наручники.

Питкин. Э-э-э, вот этого не надо! Пусть посидит в наручниках, нам с батюшкой спокойнее будет. Ну, идите, идите, сынки!

Полицейские уходят. Дормидонт и Питкин опасливо оглядывают Учителя, который сидит с абсолютно равнодушным видом.

Питкин. Нуте-с, батюшка, вот мы с вами и познакомились с так называемым "пророком", который именует себя Учителем.

Дормидонт. М-да… Грех-то какой… Ну-ка, спроси его, откуда он взялся на нашу голову.

Учитель. Вы, батюшка, плохо учились в семинарии?

Дормидонт. О чём это он?

Учитель. Чтобы вы — да не знали, откуда я взялся. Вернулся я на грешную Землю, дабы посмотреть, как вы тут мои заветы исполняете.

Питкин. Нет, каков богохульник, а? Ты кем себя вообразил, клоун?

Дормидонт. Спроси его, из какого он подрывного западного центра.

Учитель. Примитивно мыслите, батюшки, в одном направлении. Как вас приучили. Погоны-то, чай, под рясой не спрячешь.

Питкин. Ещё и наглый!

Дормидонт. Спроси его, как…

Учитель (перебивает). Батюшка, что это вы всё "спроси его" да "спроси его"? Разве не удобней ко мне обращаться напрямую?

Питкин. И правда, отец Дормидонт, что я, испорченный телефон, что ли…

Дормидонт (Учителю, насмешливо). Изволь, лжепророк, уважу тебя.

Питкин. Хоть ты и рылом не вышел.

Учитель. Нуте-с, какие у вас ко мне вопросы, святые отцы?

Дормидонт. Как же ты все свои так называемые чудеса творишь? Поделись с нами секретами мастерства.

Учитель. Желаете перенять опыт?

Питкин. А то! Одно дело — икона мироточащая или там проявившийся образ. И совсем другое — миска баланды, из которой получается целый котёл рассольника. В чём секрет? Гипноз, да? Голография?

Учитель. Ничуть не бывало. Это такое чудо.

Питкин. Ты что, за дураков нас держишь? Ну ладно, бог с ним, с рассольником. Но вот как ты умудрился заставить двигаться святые мощи, что на космическую станцию отправили — ума не приложу!

Дормидонт. А Фимозин что говорит? Не раскурочили космонавты эти мощи-то?

Питкин. Да они боятся. Теперь до возвращения на Землю.

Дормидонт. Ладно… Главное, как только умудрился подменить их!

Питкин. А смастерил сам? Чего там у тебя — резина, тяги, сервоприводы?

Учитель. Так чудо же!

Питкин. Заладил как попугай — "чудо, чудо". Никаких чудес не бывает. Нам-то уж с батюшкой ты лапшу на уши не вешай.

Учитель. Неужто вы, такие праведники, не верите в высший промысел?

Питкин и Дормидонт переглядываются, давятся от смеха.

Питкин. У тебя плохо получается изображать наивного. Неужели ты и вправду думаешь, что мы верим во всю эту хрень?

Дормидонт. Помягче, помягче, отец Илиодор. Нам вполне достаточно, что наша паства верит.

Учитель. А вы, значит, используете веру вашей паствы себе во благо?

Дормидонт. Ну, я не сказал бы так категорично…

Питкин. Э, да чего миндальничать! Если бы он (Показывает вверх.) не хотел, чтобы их стригли, он бы не сделал их овцами!

Учитель. Хороший афоризм. Сами придумали?

Питкин. Нет, это из какого-то фильма.

Учитель. Гм, да. Вы, оказывается, мерзавцы, господа!

Дормидонт. Ну, я не сказал бы…

Учитель. А я вот говорю.

Питкин. Вот, кстати, тебе лишнее подтверждение тому, что Его не существует. Раз мы, пастыри — мерзавцы, стяжатели и прочее, разве Он потерпел бы наше существование?

Учитель. Я и не потерплю.

Питкин. Опять двадцать пять за рыбу деньги!.. Слушай, а ты не псих?

Учитель. Меня уже показывали психиатру. Нет, не псих.

Дормидонт. А ты докажи нам, что говоришь правду. Яви чудо!

Учитель. Пожалуйста! Какое?

Дормидонт. Да хоть какое! Пусть, например… э-э-э… у отца Илиодора рога вырастут, хе-хе-хе!

Питкин. Это что ещё за безобразное желание?! Не ожидал от вас, батюшка! Давайте лучше у вас… ну, скажем, насморк вдруг начнётся! Ничего же опасного! (Учителю.) Давай, действуй!

Учитель делает жест рукой. Дормидонт начинает шмыгать носом, достаёт из кармана рясы платок с ангелочками, шумно сморкается.

Питкин. Смотри-ка, получилось!

Дормидонт (чихает). А-а-апчхи!

Питкин. Будьте здоровы, батюшка!

Дормидонт. А-а-апчхи! (Учителю.) Хватит, давай назад… (Шмыгает носом, сморкается, чихает.)

Учитель делает пасс. Насморк у Дормидонта прекращается.

Дормидонт (крутит головой). Ух, ну и пробрало… Мой черёд загадывать. Пусть отец Илиодор… (Задумывается.) …заплачет!

Учитель. Извольте!

Учитель делает пасс. У Питкина кривится лицо, он начинает рыдать, утирая слёзы рукавом рясы.

Дормидонт. Первый раз вижу, чтобы отец Илиодор плакал… Сердечный!

Питкин (сквозь слёзы, Учителю). Прекрати… отмени…

Учитель делает пасс. Питкин перестаёт рыдать, отдувается, вытирает слёзы.

Дормидонт. Ладно. Иди пока к себе в камеру, мы тут помозгуем, что с тобой делать. (Нажимает кнопку на столе.)

Входят два конвоира.

Дормидонт. Уведите!

Конвоиры уводят Учителя.

Дормидонт. Надо к нему в камеру подсадить стукача.

Питкин. Где ж его взять, такого, чтобы этот самозванец ему доверял?

Дормидонт. Иуду нашего мобилизуем.

Затемнение. Постепенно высвечивается середина сцены — "камера". В "камере" установлен деревянный топчан, на котором сидит Учитель. Пауза. Слышится лязг замков, в "камеру" входит умело избитый Иуда-Рангутанов.

Учитель. Ба, знакомые всё лица!

Иуда, демонстративно шаркая ногами, подходит к топчану и садится рядом с Учителем.

Учитель (с деланным сочувствием). И кто же тебя так отделал, болезный?

Иуда (морщась). Менты, суки…

Учитель. Ай-яй-яй!

Иуда. За тебя пострадал, между прочим.

Учитель. Денежки-то с карты хоть успел снять?

Иуда. Не, банкомат не работал, как назло… Подожди, какие ещё денежки?

Учитель. Те самые тридцать тысяч, что тебе посулили, если меня продашь.

Иуда (деланно возмущается). Да как же ты мог такое обо мне подумать?

Учитель. А я не думаю, я знаю.

Иуда. А если знаешь, почему меня сразу не прогнал?

Учитель. Интересно мне было понаблюдать за тобой. Узнать я хотел, какой мразью может оказаться индивидуум вида хомо сапиенс.

Пауза.

Иуда. Ладно, допустим, я — мразь. Не ты первый мне об этом не говоришь. А вот кто ты такой на самом деле? Слабо рассказать?

Учитель. Не слабо. Я родился в 5237 году на планете Звериные Угодья, это седьмая планета системы Альтаир. Меня зовут Лекко Герша. Используя хронопорт, перенёсся в ваше время. Правда, произошла накладка и…

Иуда (перебивает). Как ты делаешь все эти чудеса?

Учитель (показывает руку с надетым на него браслетом). С помощью этого. Такими БРАКами — Браслетами-Конфигураторами — пользуются все совершеннолетние жители Галактики.

Иуда. И что, оно может сделать всё, что пожелаешь?

Учитель. Ну, не прямо всё. Звезду, например, с его помощью взорвать не получится.

Иуда. А деньги может понаделать?

Учитель. Какой же ты меркантильный! Как и вообще подавляющее большинство твоих соплеменников.

Иуда. Ну скажи, может?

Учитель (вздыхает). Да может, может.

Иуда. Не понимаю, и зачем тебя сюда понесло?

Учитель. А тебе знакомо такое человеческое качество, как любознательность?

Иуда (пожимает плечами). Сидел бы у себя на Альтаире, в ус бы себе не дул. Там же у вас, небось, и работать не надо, всё само в рот падает?

Учитель. Не представляю себе жизни без работы. Со скуки ведь помрёшь!

Иуда. А кем ты работаешь? Сколько зарабатываешь?

Учитель. Я — историк. За работу я ничего не получаю — она для удовольствия.

Иуда. Ну, а вот захочется тебе, допустим, пивка попить. Оно что, бесплатное?

Учитель. Конечно. Задействуешь мысленно БРАК, он разместит должным образом атомы и молекулы из окружающей среды — и готово.

Иуда. Покажи!

Учитель. Тебе какого?

Иуда. Да хоть "Жигулёвского"!

Учитель делает пасс и достаёт откуда-то сзади бутылку "Жигулёвского".

Учитель. Прошу! (Отдаёт бутылку Иуде).

Иуда (берёт бутылку). Здорово! Сплошная халява! Надо было "Хейнекен" попросить…

Иуда открывает бутылку, присасывается к ней.

Учитель. Имей в виду: чтобы прийти к такому положению вещей, человечеству пришлось трудиться почти тысячу лет! Столько было совершено открытий! Проводились эксперименты, разрабатывались технологии…

Иуда (машет свободной рукой). Да понятно, понятно… (Пьёт.) Так чего же ты? Мог бы сразу освободиться.

Учитель. Мне это не нужно. Я хочу пройти до конца.

Иуда. До какого конца?

Учитель. До какого надо.

Иуда. А я могу воспользоваться этим твоим браслетом?

Учитель. Не сможешь. Во-первых, он настроен на биотоки моего мозга. Во-вторых, БРАК вообще невозможно снять. И в-третьих, рано вам ещё подобные гаджеты в руки давать. Недоразвитые вы.

Иуда. С этим соглашусь.

Учитель. Вот-вот, ещё и друг другу глотки готовы перегрызть.

Иуда. Если ты мне не доверяешь, зачем сейчас всё это рассказал?

Учитель. А какая разница? От этой информации всё равно ничего не зависит. Ладно, давай спать. Поздно уже, а мне завтра с утра снова на допрос идти.

Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Свет. Комната для допросов. За столом сидят Дормидонт и Питкин. Входят Озимулина, Гусынина и Милёнок.

Дормидонт (Питкину, с недовольным видом). А эти ещё здесь зачем?

Питкин. Помилуйте, батюшка, они же наши люди! К тому же хорошая моральная поддержка.

Дормидонт. Вот уж в чём никогда не нуждался.

Милёнок. Доброго вам здоровьичка!

Озимулина. Здравствуйте, батюшка Дормидонт и отец Илиодор!

Гусынина. Батюшки, благословите!

Питкин поднимает руку, чтобы перекрестить вошедших, Дормидонт перехватывает его руку своей левой и сам крестит.

Дормидонт. Рассаживайтесь, раз уж пришли.

Озимулина, Гусынина и Милёнок садятся вокруг стола. Питкин нажимает сигнальную кнопку на столе. Конвоиры вводят Учителя и сажают его на стул. Уходят.

Милёнок (злобно). Самозванец!

Гусынина. Богохульник!

Озимулина. Пидарас!

Гусынина и Милёнок потрясённо смотрят на Озимулину.

Милёнок. Евлампия Антиповна, вы откуда слова-то такие знаете?

Озимулина. Да так, личный опыт…

Дормидонт. Коллеги, давайте не будем отвлекаться, время дорого (демонстрирует свой наручный "Брегет").

Питкин. Ваша правда, батюшка. (Учителю.) Ну что, гость из будущего? Всё нам про тебя теперь известно!

Учитель. В таком случае, к чему очередной допрос?

Питкин (показывает на Милёнка, Озимулину и Гусынину). Да вот общественность хочет на тебя поглядеть.

Учитель. Это не общественность. Это чиновники, такие же, как вы с Дормидонтом, только что не в рясах.

Милёнок. Каков нахал!

Питкин. Подожди, Варфоломеюшка. (Учителю.) Расскажи-ка нам, как там у вас в будущем.

Учитель. Если вы получили эти сведения от Иуды, то имейте в виду — он врёт.

Дормидонт. Как это — врёт?

Учитель. А так. Мне раньше врал, что разделяет мои убеждения, чтобы в ученики напроситься. И вам наврал.

Питкин. Так кто же ты на самом деле?

Учитель. Я — Сущий.

Милёнок. Я и говорю — самозванец!

Учитель. Могу доказать. Согласны ли вы с утверждением, что Сущему известно всё?

Дормидонт. Допустим.

Учитель. Так вот, вы, батюшка Дормидонт, являетесь обладателем состояния в четыре миллиарда долларов.

Гусынина. Как вам не стыдно клеветать на батюшку!

Озимулина. Кто тебе заплатил, мерзавец?

Милёнок. В лагерь строгого режима его!

Учитель (пожимая плечами). Это не клевета, это факт.

Дормидонт (насмешливо). У тебя что же, и доказательства есть?

Учитель. Проверяйте. Сто пятьдесят восемь миллионов — в банке "Интеркредит" на Мальте, счёт номер два четыре девять…

Дормидонт (поражённый). Ах, ты … !

Учитель. Двести сорок шесть миллионов — в инвестиционном фонде на Бермудах…

Дормидонт (в ярости). Замолчи!

Учитель. Правильно?

Питкин. Не отвечайте ему, батюшка! Вы не обязаны отвечать!

Учитель. Теперь о вас, отец Илиодор…

Питкин. Я протестую!

Дормидонт. Нет уж, пусть говорит! Чем вы лучше меня, отец Илиодор? (Учителю.) Говори, не стесняйся.

Учитель. Вы, отец Илиодор, с падчерицей сожительствуете и…

Питкин. Не падчерица она мне!

Озимулина. А, значит, всё-таки с кем-то живёте блудно?

Гусынина (качает головой). Охти мне, грех-то какой!

Милёнок. Не ожидал от тебя, Илиодорушко!

Питкин (Милёнку). Да ты… ты же вообще был в курсе!

Дормидонт. Ах, вот как, в курсе! Варфоломей Вириладович, и вы молчали!

Милёнок. Я ему обещал ничего не рассказывать.

Питкин. Клятвопреступник!

Милёнок. Минуточку! Минуточку! Я вообще ничего не говорил, это всё он! (Указывает на Учителя.) Нечего валить с больной головы на здоровую!

Питкин (Учителю, мстительно). А ну-ка, любезный, поведай нам о скелетах в шкафу депутата Милёнка!

Милёнок. Я протестую!

Питкин. Нет уж, послушаем!

Учитель. Мальчик у него есть.

Милёнок (торопливо). Ну да, сын у меня есть, это правда, это все знают.

Учитель. Не о сыне речь. Дружка ты часто навещаешь. Живёт на "Ваське", шестнадцать лет, звать Серафионом, работает на подтанцовках у одной кабацкой певички...

Милёнок. Ложь! Поклёп!

Учитель (продолжает). Кстати, с певичкой с этой дружок твой тоже… того.

Милёнок (дёргает себя за бороду). Не может быть! Не такой он!

Питкин. Ага, попался!

Гусынина (заламывая руки, Озимулиной). Боже милостивый, куда мы с вами попали-то, Евлампия Антиповна? Содом какой-то!

Учитель (Гусыниной). Дочку-то сплавили, матушка Гусынина?

Гусынина. Что?.. Как?.. Какую дочку, вы о чём?

Учитель. Ту, что от гастарбайтера Ахмеда прижили, который у вас на подворье в прошлом году забор красил.

Гусынина. Какая отвратительная ложь! Не было никакой дочки!!!

Учитель. Правильно, не было. Сказать, почему?

Гусынина начинает рыдать. Милёнок пытается её утешить, поглаживая по плечу, а потом и по коленкам. Озимулина демонстративно отстраняется от Гусыниной, сидит с каменным лицом. Дормидонт и Питкин насмешливо-осуждающе качают головами, цыкают зубами.

Дормидонт. Боже, куда катимся!

Питкин. И не говорите, батюшка, позорище-то какое!

Озимулина (ханжеским тоном). А я-то всегда считала госпожу Гусынину образцом нравственности! Как же я ошибалась!

Учитель. Это не единственная ваша ошибка. Вы отреклись от сына…

Озимулина (с трудом сохраняя хладнокровие). Вы это мне?

Учитель. …когда узнали, что он — гей. Хотя сами обожаете садо-мазо. Что за интересные кожаные аксессуары лежат у вас в отделении шкафа, от которого вы тщательно прячете ключ?

Озимулина, сохраняя каменное выражение лица, встаёт и выходит из комнаты. Гусынина, продолжая всхлипывать, отбрасывает руку Милёнка, вскакивает и убегает.

Милёнок. Анфисочка, куда же ты? (Тоже убегает.)

Питкин и Дормидонт переглядываются.

Питкин. Ну, батюшка, что будем делать? Опаснейший тип, не правда ли?

Дормидонт. Мы своей властью решить ничего не можем. Пусть этим прохвостом занимаются компетентные органы!

Питкин. Ага, и он им всё про нас расскажет!

Учитель. Очень надо. Лучше устройте-ка мне встречу с вашим Типуниным. Он же вроде как у вас за главного?

Дормидонт. И что? Ты ему тоже все его тайны вывалишь?

Питкин (оживляясь). А что, это идея! (Учителю, заискивающе.) Слушай, браток, а ты с нами не поделишься какими-нибудь секретиками Типунина? А мы тебе за это режим содержания облегчим!

Учитель. Можно. Только тогда я и ему про вас всё расскажу, чтобы соблюсти информационное равновесие.

Дормидонт (торопливо). Э, нет, этого не надо. (Питкину.) Отец Илиодор, я думаю, лучше всего для нас буде сбыть поскорее с рук этого… оракула.

Питкин. Наверное, вы правы, батюшка.

Питкин нажимает на кнопку. Появляются конвоиры.

Питкин. Уведите!

Конвоиры уводят Учителя. Питкин и Дормидонт сидят в молчании.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Кабинет Типунина с приёмной. В приёмной сидят Фимозин и Соборнов-Державный. Фимозин играет на планшете, Соборнов-Державный разглядывает свои ногти.

Фимозин (тыкая пальцем в планшет). Йес-с-с! Супер! На десятый уровень вышел!

Соборнов-Державный (равнодушно). И чё?

Фимозин. Я побывал на всех спутниках Юпитера и собрал все артефакты.

Соборнов-Державный. Тоже мне, Королёв... Да ты в реальности организуй экспедицию на Марс!

Фимозин. А ты хоть один приличный фильм снял за последние годы? Только и знаешь, что государственное бабло тратить. Сколько угрохал на вторую часть "Отдохнувших под луной", а?

Соборнов-Державный. Я хоть что-то делаю, а от тебя — как от козла молока…

Фимозин. Да ничего ты не делаешь! Учишь всех соборности и державности, а сам только и мечтаешь, как бы нового "Оскара" получить. Первый-то у тебя в хрен превратился! (Хихикает.)

Соборнов-Державный. А у тебя на орбитальной станции космонавты от страха обгадились! Хорошо же вы их там готовите! Чуть что — сразу в истерику, в слёзы…

Фимозин. Ты прекрасно знаешь причину всего этого безобразия. И она, причина эта, скоро здесь появится.

Соборнов-Державный (испуганно). Кто появится?

Фимозин. Да мужик этот, лжепророк якобы из будущего. Типунин с ним говорить будет.

Соборнов-Державный (вскакивает с места, явно собирается уходить). Вот зачем ты мне это сейчас сказал?

Фимозин. Чего всполошился? Испугался? Вот тебе и космонавты.

Соборнов-Державный. На кой леший Типунину понадобилось с этим мошенником разговаривать?

Фимозин. Попы его попросили, отец Илиодор с отцом Дормидонтом. Во-первых, как бывший спецслужбист, Типунин его расколет в два счёта. Во-вторых, если этот так называемый Учитель действительно умеет творить чудеса, он может оказаться очень полезным. Ты сядь, не маячь.

Соборнов-Державный садится обратно в кресло. Входит Учитель в сопровождении конвоиров.

Фимозин. Оба-на! Лёгок на помине!

Соборнов-Державный (сжавшись в кресле, Учителю). Не вздумай сотворить чего-нибудь эдакое!

Учитель. Не беспокойтесь.

Конвоиры усаживают Учителя в одно из кресел и становятся по бокам. Пауза.

Учитель. А что, Типунина вашего нету, что ли?

Соборнов-Державный. Какого это "нашего"?

Фимозин (Соборнову-Державному). А чьего же — американского, что ли? Не пришёл он ещё. Задерживается. Обычное дело.

Соборнов-Державный (Учителю.) Ну, и какого же хрена ты моего "Оскара" в хрен превратил?

Учитель. Это намёк тебе. Чтобы не считал себя светочем морали и нравственности и поменьше разглагольствовал бы о духовности.

Соборнов-Державный. Да кто ты такой, чтобы меня учить?!

Учитель. Я — Учитель. А ты когда-то был неплохим режиссёром. Но променял свой талант на близость к государевой кормушке.

Соборнов-Державный (задохнувшись от возмущения). Ничего я не променял! Я и сейчас талантлив! Просто мои работы не нашли своего зрителя, одурманенного низкопробными заокеанскими киноподелками!

Учитель. Ну, думай так, если тебе легче.

Соборнов-Державный. Нет уж, давай поспорим!

Учитель. Не буду я с тобой спорить. Если нужно объяснять, то не нужно объяснять.

Фимозин (смеётся). Ха-ха-ха!

Учитель (Фимозину). Зря смеёшься. Ты ничуть не лучше. Засорил всё информационное пространство своими наполеоновскими планами, а сам только и думаешь, как бы к бюджету присосаться.

Фимозин. Слушай… Если ты умеешь творить всякие штуки… Может, подсобишь, а? Сделай по щучьему велению корабль, который сможет долететь до Марса. Я в долгу не останусь! Похлопочу за тебя.

Соборнов-Державный. Эк, куда хватил! (Учителю.) Знаешь, дружище, ты в чём-то прав. Отвали мне немножечко вдохновения, я такой фильм сниму — все награды соберу, включая Золотую пальмовую ветвь!

Фимозин. Я первый заказал!

Учитель. Ребята, вы что, белены объелись? С какой стати я вам должен помогать?

Входит Типунин.

Типунин. О, все уже в сборе!

Фимозин (вскакивает с кресла). Здравствуйте, Варлаам Варлаамович!

Соборнов-Державный (вскакивает с кресла). Варлаам Варлаамович, очень рад вас видеть!

Типунин (подходит к Учителю, протягивает ему руку). Здравствуйте!

Учитель никак не реагирует. Сидит, молча смотрит на Типунина.

Типунин. Гм… Ну, пройдёмте в мой кабинет.

Учитель встаёт и, сопровождаемый конвоирами, входит в кабинет Типунина. Соборнов-Державный и Фимозин пытаются проникнуть следом, но Типунин останавливает их движением руки.

Типунин. Потом, потом… Идите пока.

Соборнов-Державный и Фимозин переглядываются, уходят. В кабинете Типунин предлагает Учителю сесть в кресло у стола, сам садится за стол, жестом отпускает конвоиров. Конвоиры уходят.

Типунин. Нуте-с, отец Дормидонт и отец Илиодор попросили меня встретиться с вами. Кто вы такой? Вы утверждаете, что вы — Сущий. Так?

Учитель молчит.

Типунин. Или вы, может быть, планируете занять моё место?

Учитель. Это вы сами сказали. Я этого не говорил.

Типунин. Так что вам здесь надо?

Учитель. Просветить людей. Указать им путь.

Типунин. И куда же ведёт этот ваш путь?

Учитель. Он — не мой, он общий. Единственный путь для человечества — стремиться вовне, во Вселенную.

Типунин. Что ещё?

Учитель. Больше ничего.

Типунин. А как быть с вашими так называемыми чудесами? Зачем вы устроили погром в храме?

Учитель. Это не я, это сами люди устроили там вертеп. Я лишь указал на ошибку.

Типунин. Хорошо, а ожившие мощи?

Учитель. Что за нелепость — отправлять на космическую станцию человечьи останки? Я это и хотел сказать.

Типунин. Понятно, понятно… Гм… (Задумчиво глядит на Учителя.) Честно говоря, никакой вины я за вами не вижу. Ну, может быть, мелкое хулиганство. Только вот что скажет владыко Куриллий? Подобные дела проходят по его духовному ведомству. Отправлю-ка я вас к нему. Как он решит с вами поступить — так пускай и будет. Вы не возражаете?

Учитель. Напротив.

Типунин. Вот и прекрасненько! (Нажимает кнопку селектора.) Конвой ко мне!

Появляются конвоиры.

Типунин (конвоирам). Отведите данного гражданина к владыке Куриллию!

Учитель уходит в сопровождении конвоиров. Типунин задумчиво глядит ему вслед, барабаня пальцами по столу.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Входит Мазков.

Мазков. Варлаам Варлаамович, вы новости не смотрели?

Типунин. Ты видишь в моём кабинете телевизор?

Мазков. Я имею в виду — что в Интернете пишут.

Типунин (морщась). Тебе, видимо, доставляет удовольствие то и дело попрекать меня моей непродвинутостью в этом вашем Интернете. Что там такого пишут?

Мазков. Социальные сети кипят. Слухами-то земля полнится. Одни пишут, что так называемый Учитель способен вылечить любую болезнь и даже превратить гея в нормального мужика. Другие — что дьявол он и соблазн адский в человеческом облике. Такой шум и гам стоит! Первые хотят пророка нашего объявить новым Мессией, вторые — удавить. Случись такое не в Интернете, а в реальности — давно бы гражданская война началась. Уже сейчас в провинции сложилась напряжённая ситуация с железнодорожными и авиабилетами — люди рвутся в столицу, причём как сторонники Учителя, так и ненавистники.

Типунин. А которых больше?

Мазков. Больше сторонников. Я думаю, вам необходимо, извините за выражение, примазаться у популярности так называемого Учителя.

Типунин. Может, мне его ещё и преемником объявить?

Мазков. Нет, это слишком.

Типунин. А я ведь его к Куриллию отправил.

Мазков. Зачем?

Типунин. Пусть разберётся с этим Учителем со своих, церковных позиций.

Мазков. Вы меня извините, Варлаам Варлаамович, но вот это вы сделали зря. Куриллий патологически не выносит конкурентов. Муфтиев-то с раввинами еле-еле на дух переносит, а тут такая фигура. Шутка ли — пророком себя величает!

Типунин. Да ладно, убьёт Куриллий, что ли, этого нищеброда?

Мазков. Убить не убьёт, но паству свою для травли вполне может организовать. Всех этих ряженых казаков, сумасшедших старух и козлобородых ушлёпков с хоругвями.

Типунин. М-да, ну и ситуация… Тогда мне лучше примазаться к его противникам!

Мазков. Даже не знаю, что вам посоветовать…

В кабинет конвоиры вводят Учителя в рыжем парике и с красным накладным носом. Лицо у него размалёвано, как у клоуна.

Типунин. Это ещё что за цирк зажигает огни?!

Учитель (ехидно). Ваш владыко Куриллий развлекается. Я ему — про миссию разума, про экспансию в космос, он ржёт. Ты, говорит, прямо клоун какой-то. Ну, и обрядили меня соответствующе.

Мазков. А ты что же, никакие чудеса ему не демонстрировал?

Учитель. Зачем? Чтобы, кроме клоуна, ещё и фокусником прослыть?

Типунин. Та-а-ак, понятно. (Мазкову.) И вот к этому ты предлагал мне примазаться?

Мазков. Виноват, погорячился.

Слышен шум толпы.

Типунин. Что там происходит?

Мазков (подходит к окну, выглядывает). Толпа собирается, Варлаам Варлаамович!

Типунин. Только народных волнений мне сейчас не хватало. (Мазкову.) Выйди к ним, узнай, чего они хотят.

Мазков. А почему я?

Типунин. А кто, я, что ли? Быстро давай, одна нога здесь, другая там!

Мазков нехотя уходит.

Типунин (Учителю). И что мне прикажешь теперь с тобой делать?

Учитель. А ты бы отпустил меня, Типунин!

Типунин. Сейчас этот дармоед вернётся, доложит о настроениях толпы, тогда решу, что с тобой делать.

Учитель. Значит, прогнёшься под толпу? Ты же всегда считал это признаком слабости!

Типунин. Вот и видно, что ты — дилетант в политике. Я бы даже сказал, чайник. Умение возглавить протест и обратить его себе на пользу — важнейшее качество для политика, особенно моего уровня.

Учитель. Это не политика, а разводка.

Типунин. Как хочешь, так и называй. Ты думаешь, в других странах как-то иначе?

Учитель. Я в других ваших странах не был, не знаю.

Типунин. Вот и не говори, если не знаешь. Тоже мне, святоша в халате.

Вбегает перепуганный Мазков. Его костюм заляпан то ли краской, то ли чем-то ещё менее аппетитным, на лице — яичные желтки.

Типунин. Фу-у-у! Чем от тебя так воняет?

Мазков. Краска… и тухлые яйца! Хорошо хоть, не побили, охрана не пустила…

Типунин. Где гвардия, чёрт бы её побрал?!

Мазков. Денег ждёт. Давно ведь им не плочено.

Типунин. Ну я им покажу — денег… А быдло чего хочет?

Мазков. Крови требуют…

Типунин (бледнея). Надеюсь, не моей?

Мазков. Нет, вот его (Показывает на Учителя).

Типунин. Ты же говорил — большинство за него!

Мазков. Так это раньше было! Вот вы зря телевизор не смотрите. Там, между прочим, Куриллий выступил с осуждением лжепророка, потом и остальные подтянулись.

Типунин. Какие ещё остальные?

Мазков. Наши лучшие пропагандисты — Щеглов, Компотов…

Типунин. Компотов же шерстью оброс, как он мог в эфире выступать?

Мазков. Его быстренько побрили — и в студию.

Вбегают, отталкивая друг друга, Соборнов-Державный, Питкин, Петров и Иуда-Рангутанов.

Петров (кричит). Крови! Крови!

Питкин (кричит). Распни его!

Рангутанов (кричит). На кол лжепророка!

Соборнов-Державный (с укоризной). Да что ж вы все такие кровожадные-то, а? Выпороть на конюшне, по дедовским заветам — и будет с него…

Петров, Питкин и Рангутанов замолкают и изумлённо смотрят на Соборнова-Державного.

Питкин. Так, ну-ка, признавайся, что у лжепророка выпросил? Вдохновение небось?

Соборнов-Державный (возмущённо). Что за поклёп! Ничего я у него не выпрашивал! Жалко ведь человечка, тоже божья тварь…

Петров. Что тварь — это точно.

Типунин (злобно). Я вам не мешаю?

Соборнов-Державный. Варлаам Варлаамович, ну скажите им!..

Типунин. Что? Что они кровожадные маньяки? Все и так это знают.

Соборнов-Державный (указывая на Учителя). Защитите сирого и убогого! Вы ведь не пойдёте на поводу у взбунтовавшихся холопов?

Типунин (разводит руками). Я не могу идти против воли народа, который избрал меня на этот пост.

Петров. А я в вас, Варлаам Варлаамович, и ни минуточки не сомневался!

Питкин. Вот это, я понимаю, настоящий лидер нации!

Рангутанов. Да мы за вас, Варлаам Варлаамович, в огонь и в воду! Дозвольте ручку облобызать!

Рангутанов бросается на колени перед Типуниным, пытается схватить его руку. Типунин испуганно-брезгливо отодвигается.

Типунин. Ты чего, совсем дурак?

Соборнов-Державный (Рангутанову). Бабе своей будешь ручки лобызать… или чего другое! (Типунину.) В который раз уже поражаюсь, дорогой наш Варлаам Варлаамович, глубине вашего ума и потрясающей способности к предвидению! На что нам русский бунт, бессмысленный и беспощадный? Отдадим бычка на заклание — и ладушки!

Типунин (Учителю). Вот видишь, как дело поворачивается. К сожалению, я в данной ситуации бессилен… Так, я сейчас, только руки помою… (Уходит в неприметную дверь, за которой, видимо, скрывается туалет.)

Учитель (с сарказмом). Приспичило со страху!

Мазков. Пока он в туалете не передумал, надо заканчивать с этим делом. (Нажимает кнопку селектора на столе Типунина.) Пришлите конвой!

Учитель. Вы не люди, а неандертальцы какие-то!

Петров. Неандертальцев не было! Как и обезьян, от которых якобы произошли люди!

Рангутанов. Это ложная и вредная теория еретика Дарвина!

Питкин. Кстати, надо будет заняться его музеем. Казачков наслать…

Входят конвоиры.

Мазков (указывая на Учителя). Выведите его через главный вход, где толпа, и отпустите! Пусть толпа с ним разберётся.

Конвоиры уводят Учителя.

Учитель (обернувшись). Не ведаете вы, что творите, по причине скудости своего интеллекта!

Мазков. Иди-иди, экстремист размалёванный!

Пауза. Из туалета выходит Типунин.

Типунин (оглядываясь). Увели!

Петров (крестится). Увели, слава те хос-с-спади!

Типунин. Надо линять отсюда, и поскорее. Спинным мозгом чую…

Шум толпы перерастает в рёв, визги. Присутствующие в кабинете испуганно переглядываются. Раздаётся мощный взрыв, наступает полная темнота. Занавес.

ЭПИЛОГ

Свет. На авансцене перед занавесом — Лекко Герша, всё ещё в образе Учителя. К нему подбегают два Техника.

1-й Техник (обеспокоенно). Как вы себя чувствуете?

2-й Техник (обеспокоенно). Всё нормально, без последствий?

Лекко (недоумённо). Вроде цел и невредим… Что произошло?

1-й Техник. Во время открытия портала в прошлое произошёл сбой системы…

2-й Техник. …и вас выбросило во второе десятилетие двадцать первого века!

Лекко. Это я понял. Почему я вдруг вернулся? Помню, непосредственно перед моим перемещением там начался какой-то катаклизм…

1-й Техник. Всё верно. Нам удалось установить точную временную координату вашего местонахождения, однако с пространственными координатами возникли сложности…

2-й Техник. Пришлось схлопнуть пространство на максимальной площади, чтобы идентифицировать ваше местоположение.

Лекко. Подождите… Значит, там, где я был…

1-й Техник. …возникла пустыня площадью около семнадцати миллионов квадратных километров.

Лекко. Вы стёрли с лица земли целую страну?!

2-й Техник (разводит руками). Это был единственный способ вас спасти.

Лекко. Да вы понимаете, что натворили?! Вы нарушили ход истории! Теперь нас ждёт катастрофа галактического масштаба!

1-й Техник. Не ждёт.

Лекко. Почему это, интересно? Исчезли миллионы людей…

2-й Техник. Не исчезли, а переместились в параллельный мир. Ничего страшного.

1-й Техник. Ни один гражданин Галактического Союза не ведёт свою родословную от людей, проживавших в начале двадцать первого столетия на схлопнутой территории. Так что ход истории не нарушился.

Появляется Адвен Трисау.

Адвен. Жив, слава Большому Взрыву!

Лекко. Я-то жив. Но каково мне теперь жить с сознанием того, что моё путешествие послужило причиной исчезновения десятков миллионов людей?!

Адвен. Ну и что? Они ведь не умерли, а попали на такую же планету, только ненаселённую.

Лекко. И что дальше?

Адвен (пожимая плечами). Не знаю. Учитывая, что в распоряжении каждого из них оказался участок пригодной для жизни суши площадью около квадратного километра…

Лекко. А жилища? Предприятия, машины? Лекарства, наконец?!

Адвен. Захотят — создадут всё заново. У них теперь есть целая планета — чистая, первозданная, с нетронутыми природными ресурсами! Конечно, чтобы выжить, им придётся отдаться под начало людей труда — инженеров, учителей, врачей, шахтёров, крестьян, рабочих. Да и без искусства им никак не обойтись, иначе можно свихнуться от депрессии. Будут работать руками и головами. Им в кои-то веки выпал шанс послать подальше демагогов и паразитов — всяких там политиков и вообще некомпетентных начальников.

Лекко. Откуда ты всё это знаешь?

Адвен. Да из твоих же лекций! Вспомни нашу собственную историю расселения по Галактике! По сути, мы прошли подобный путь.

Лекко. То есть ты хочешь сказать…

Адвен. Всё, что ни делается — к лучшему.

Занавес.

Если вам понравился этот текст, можете поддержать автора:

Яндекс-кошелёк: 41001290341499

WebMoney: R225630806629

PayPal: пользователь beastman1966@gmail.com

AdvCash (рубли): R 7901 6276 0741

Банковская карта: 4627 2900 2162 2321