Сыскное агентство Ольмерта Торна

 

Скачать в формате .doc можно здесь.

 

Фантастические рассказы

 

 

По условиям контракта

 

За дверью послышались шаги. У Гви́нбора, молодого герцога Эрипе́йского, мгновенно вспотели ладони. Он поспешно свернул кубик электронной почты и притворился, что углублён в просмотр сетевой версии газеты "Галактический бизнесмен". За его спиной открылась и закрылась дверь. Гелебе́рта подошла сзади — герцог физически ощутил, как она изучает забитое текстом и видеороликами облачко 3D-терминала, парящее над столом.

— Чем так увлечён мой котёночек?.. Фи, как скучно! Опять что-то жутко деловое!

— Ничего не поделаешь, кисонька, приходится быть в курсе, — герцог почувствовал, что его лицо заливает румянец. Супруга уселась на подлокотник кресла и положила руку на его плечо.

— Ой, а что это мы так раскраснелись? Потихоньку смотрим эротику, а?

Гвинбор криво (ему показалось, что презрительно) ухмыльнулся, а герцогиня звонко рассмеялась.

— Шучу, шучу! Сколько ты ещё намерен просидеть в своём мрачном кабинете? Не забудь, сегодня у нас малый приём, а тебе ещё надо побриться и принять ванну, а то от моего котика немножко попахивает козликом после верховой прогулки.

— Я помню, кисонька. Сейчас вот только дочитаю статью и тут же пойду в ванную, — проблеял герцог.

— Ну, не буду тебе мешать, — Гелеберта вскочила с подлокотника и продефилировала к двери. Обернулась на пороге, отправила мужу воздушный поцелуй, дождалась ответного и скрылась в коридоре. Гвинбор осторожно перевёл дух, повернулся к терминалу, зачем-то пригнулся, открыл проклятое письмо и перечитал его в десятый раз.

"А ведь мог просто удалить, не читая… Чёрт меня дёрнул заглянуть в папку со спамом! Хотя тогда получилось бы только хуже… Что же делать? Посоветоваться с начальником охраны Валлисом? Вздор, чем он поможет?.. Никого из приближённых вообще нельзя посвящать в это дело! Но надо же как-то разрулить ситуацию!"

Герцог Эрипейский закрыл почту и некоторое время рассеянно бродил по Галанету, словно надеясь случайно наткнуться на ресурс, в котором отыскалось бы решение его проблемы. В соответствии с его сумбурными мыслями из облачка появлялся то один, то другой баннер. Наконец герцог открыл "Гугл-парсек", включил приватный режим (кто её знает, Гелеберту, вдруг залезет в историю поиска…) и мысленно произнёс два слова, которые тут же отобразились в поисковой строке.

Поисковик вывалил целую кучу ссылок. Гвинбор старательно пропустил ресурсы, помеченные как реклама, и вызвал первый попавшийся непомеченный. Пробежал глазами загрузившуюся объёмную страницу.

"Дизайн строгий, без мишуры… Да, на первый взгляд контора приличная…"

Перед глазами герцога медленно поворачивалась голограмма основателя и владельца фирмы — благообразного лысоватого толстячка в старомодном костюме; он чем-то напоминал крота. Подпись извещала, что толстячка зовут О́льмерт Торн.

"Так, "ОТЗЫВЫ"… Сплошные восторги. Ну, здесь можно написать всё, что угодно, наверняка этот Торн сам себе и понаписал… "ТАРИФЫ"… А, какое это имеет значение! "КОНТАКТЫ"… Планета Альсафи II, Восточный Субарктический континент, округ Гур, владение 3856/8001… Глухомань. Это хорошо — можно надеяться, что там не засветишься … Только что бы соврать Гелеберте по поводу своей внезапной отлучки?"

 

— Бо́ра, мы пойдём наконец обедать? — в который раз заканючил Фа́лек. Он валялся на письменном столе и от нечего делать пинал ногой стеклянную задницу "пьющей птички", как будто помогая ей склоняться над чашечкой с водой.

Бора — тоже в который раз — проигнорировала вопрос. Она сидела на мощных задних лапах перед своим столом и составляла деловое письмо, машинально шевеля губами на симпатичной мордочке. На терминале в соответствии с её мыслями появлялись всё новые и новые строчки текста. Фалек демонстративно вздохнул и с досады пнул игрушку слишком сильно. "Птичка" плюхнулась головой в стакан, на столе образовалась лужица. Фалек чертыхнулся. Бора оторвалась от работы и сказала:

— Вытри.

— Чем "вытри"?

— Собой.

— Что же мне, потом мокрым ходить?

— Нечего было страдать ерундой. Дурная голова ногам покоя не даёт.

Фалек встал на ноги и обошёл вокруг лужицы.

— Ничего, к приходу шефа сама высохнет. Пошли обедать!

— Иди один, мне некогда.

— А мне до кафешки добираться не меньше часа. Донесла бы меня в своей сумке, а? Через полчасика обратно заберёшь…

— Я тебе что, рикша?

Бора замолчала и подняла ушки — из холла донеслись голоса. Шеф и ещё кто-то. Она прошипела:

— Походу, шеф не один. Вдруг вместе с клиентом? Быстро в ящик!

Фалек соскользнул со столешницы в приоткрытый ящик и задвинулся. В кабинет в сопровождении шефа вошёл молодой брюнет в костюме серебристого атласа. Его физиономию с признаками аристократического вырождения украшала модная небритость; мутные глаза обежали кабинет и остановились на Боре, которая приподнялась на задних лапах, помогая себе хвостом, и наклонила голову:

— Добрый день, сударь.

— Рекомендую, ваша светлость, — светски пропел Ольмерт Торн. — Бора, моя секретарша и делопроизводительница. Бора, это его светлость герцог Эрипейский… При ней вы можете быть совершенно откровенны.

— И здесь зверьё образумленное… — пробурчал его светлость. — Правда, кенгуру мне раньше не попадались.

Бора, поймав взгляд шефа, сделала вид, что ничего не услышала. Торн пригласил клиента в гостевое кресло, сам сел за стол, сложил руки на животе и спросил:

— Чай? Кофе? Может быть, что-нибудь покрепче?

— Нет-нет, у меня мало времени.

— Тогда продолжим. Вы ответили на письмо, которое вам прислала госпожа Ми́ра?

— Нет, я его просто удалил.

— Вот это зря. Впрочем, не критично. Что вы собираетесь делать?

Герцог выпучил глаза на Торна.

— Вообще-то я ожидал, что именно вы мне посоветуете, как поступить в данной ситуации!

— Что ж, давайте рассмотрим варианты, — шеф откинулся на спинку кресла. — Вариант первый: ваша курортная знакомая действительно беременна. Вариант второй: она не беременна, а просто шантажирует вас. В обоих случаях без тестирования не обойтись.

Эрипеец насупился:

— Ни о каком тестировании не может быть и речи! Моё имя слишком известно! Вы представляете, какую шумиху поднимут жёлтая пресса и всякие там блогеры?!

— А кто сказал, что тестирование будет гласным? — промурлыкал Торн.

— То есть вы хотите сказать… У вас есть возможность провести необходимую процедуру незаметно для Миры?

— Дорогой мой, вы ведь не случайно обратились именно ко мне!

— Да, но всё-таки… — клиент покивал головой, покусал губы и бросил взгляд на Бору.

— Нельзя ли мне с вами поговорить наедине?

— Легко. Бора, будь добра…

Бора кивнула и, мягко шлёпая задними лапами по пушистому ковру, ускакала из кабинета в приёмную. Герцог, убедившись, что разумная кенгуру закрыла за собой дверь, наклонился к Торну и забормотал:

— Послушайте, господин Торн… А нельзя ли решить этот вопрос радикально?

— Что вы имеете в виду, ваша светлость?

— Ну… У вас наверняка имеются нужные связи… В общем, хорошо бы устранить эту Миру в принципе, понимаете? Чтобы не думать.

— Мне очень жаль, — холодно произнёс Торн. — Вы обратились не по адресу. Если вам нужен киллер…

Эрипеец скривился и замахал руками:

— Не надо, не произносите этого слова! Хорошо, я был неправ. Забудьте, о чём я только что говорил… Но что мне делать, если Мира действительно носит в себе зародыш наследника герцогов Эрипейских?

— Вот когда мы будем точно знать, тогда и станем думать. Давайте решать проблемы по мере их возникновения. Где живёт ваша случайная знакомая?

— На Зигорисе. Это сельскохозяйственная планета в системе Дельта Павлина. Мира — землевладелица, сдаёт в аренду сельскохозяйственные угодья разным фермерам-нищебродам.

— Запишите-ка мне её точный адрес… Бора!

Дверь распахнулась, секретарша пропрыгала к своему столу.

— Будь добра, подготовь наш стандартный контракт. Ваш экземпляр я отправлю вам по Галанету. — шеф встал из-за стола. — Где вы запарковали свой корабль?

— Пришлось арендовать место в индивидуальном ангаре, — хмуро ответил герцог. — Мой iRbis 9000 — слишком приметная модель.

— Я провожу вас.

— Ни в коем случае! Вас, господин Торн, здесь наверняка все знают, а я не хочу привлекать внимание к своей особе, находясь в вашей компании.

— Как угодно вашей светлости.

 

— В следующий раз возьму с собой баллоны для акваланга, — прохрипел Фалек, вылезая из сумки Боры. — У тебя там духотища немыслимая, а от твоей туалетной воды у меня слезятся глаза.

— Каждый раз говоришь про баллоны, а потом благополучно забываешь про них, — заметила Бора. — Думаешь, мне самой приятно чувствовать инородное нудящее тело в своём самом интимном месте?

Фалек спрыгнул на пол.

— Ну, уж прямо и самое интимное… Вообще надо у шефа потребовать прибавку за неудобство.

— Зато соблюдена конспирация. Биотаможня тебя не засекла. Не случайно вас, карлийцев, считают лучшими шпиками в Галактике. И всё благодаря вашим миниатюрным размерам.

Бора подскакала к окну скромного гостиничного номера и выглянула наружу.

— Смотри, какая красота! Куда ни глянь — островки, все в зелени, и протоки между ними! Я в первый раз на Зигорисе.

— Бывали мы здесь, — проворчал Фалек. Он попрыгал на месте, разминая мышцы, и устремился в ванную. Вскоре оттуда донёсся мат вполголоса. Бора окликнула:

— Ты чего?

— Чего, чего… твою мать… подсади меня!

Бора захихикала и проскакала следом за своим напарником. Фалек в одних плавках, весь красный от злости и смущения, переминался с ноги на ногу у подножия умывальника, который был явно велик для девятисантиметрового карлийца. Бора подняла его, поставила возле сливного отверстия и пустила небольшую струю. Фалек, протянув ручку, осторожно попробовал воду.

— Чуть похолоднее.

Бора немножко повернула кран. Её напарник принялся умываться, а она вернулась в комнату. Фалек спросил из ванной:

— Каковы наши дальнейшие действия?

— Сейчас перекусим, отдохнём, а вечером доберёмся до латифундии этой Миры, мысли о которой мешают крепко спать его светлости.

— А помнишь, как он на тебя среагировал? — хихикнул Фалек. — Куда ни плюнь, мол, везде животные образумленные!

— Я выше того, чтобы замечать подобные оскорбления, — Бора сморщила мордочку. — Кстати, ещё не известно, как бы он прокомментировал твою внешность, если бы ты попался ему на глаза. Такие типы обычно вымещают на других свои комплексы неполноценности.

— Хотел бы я быть таким неполноценным, — вздохнул Фалек. — Только родился — и уже аристократ, весь в шоколаде…

Бора перебила его:

— В отличие от нас с тобой. Нам нужно зарабатывать на жизнь, так что давай-ка обговорим план наших действий.

— Давай.

— Твоя задача — проникнуть в жилище Миры. И вот что тебе нужно будет там сделать… Только, пожалуйста, не ори, а выслушай спокойно.

 

Ночь на Зигорисе была столь же хороша, как и минувший день. В прохладном воздухе разливались ароматы садов; на поверхности протоки плясали две лунные дорожки от обоих спутников планеты — узенькая жёлтая и широкая розоватая. Арендованная Борой лодка бесшумно двигалась между островами, на которых уютно светились окошки ферм и хуторов.

Лодка ткнулась носом в невысокий, поросший кустарником берег. Фалек напялил крошечные очки ночного видения, поправил за спиной рюкзачок и, недовольно сопя, спрыгнул с лодки.

— А если собаки? — тоскливо спросил он, обернувшись к Боре.

— Репеллент на что? Я даже отсюда чую, какой духан от тебя идёт.

— А я вообще не чую.

— Потому что ты человек, хоть и мелкий. Ну, вперёд, время дорого! Я отплыву немного и буду дрейфовать посреди протоки. Как освободишься, подашь сигнал фонариком.

Чуть слышно булькнула вода; лодка отошла кормой вперёд. Фалек вздохнул и поднялся на откос. Метрах в двухстах он увидел единственное слабо светящееся окно и отправился в путь.

В доме царила тишина — Фалек проник в него через кошачий лаз во входной двери. Мельком подумал: "Не хватало ещё на котяру напороться…" Но пушистый обитатель фермы, видимо, где-то гулял— во всяком случае, никаких признаков его пребывания в доме Фалек не заметил. Пробираясь вдоль стен и по возможности скрываясь за мебелью, карлиец добрался до спальни в задней части дома. Там тоже никого не было, но над широкой кроватью горело бра. Фалек чуть не заорал от неожиданности, когда за узкой дверцей вдруг с шумом обрушился водопад из сливного бачка. Он метнулся под широкую низкую кровать и затаился.

"Сейчас придёт и, надеюсь, сразу же ляжет… Хотя нет, наверняка примется читать на ночь какой-нибудь дурацкий любовный роман…Господи, хоть бы она поскорее заснула!" Фалек извлёк из рюкзачка тонкий кусочек пластика размером с четверть почтовой марки. "Потом начнётся самое трудное… Эх, придумали бы тест беременность, который действует на расстоянии!"

Открылась дверца ванной. Фалек замер. Шлёпая коричневыми перепончатыми лапами и оставляя мокрые следы на паркете, в спальню ввалилась нилуссианская мимикрана. Фалек икнул и почувствовал, что от страха и неожиданности ему отказало дыхание: "Вот это подстава! Ну нет, я на такое не подписывался…"

Мимикрана улеглась на кровать — над головой скрипнуло. Фалек, не зажигая фонарика, выскользнул из-под кровати. То и дело оглядываясь на мимикрану, он побежал к выходу, но споткнулся о выступ половицы и растянулся на полу, пребольно ударившись коленной чашечкой. Фалек пронзительно завизжал.

Мимикрана тоже заорала и сделала прыжок прямо с кровати, перекрыв путь к выходной двери. Фалек развернулся и ринулся в ванную. Сообразив, что оказался в тупике, он повернул было назад, но поздно —мимикрана уже стояла в дверном проёме и таращила на него свои выпученные глаза. Фалек в панике забежал за унитаз: "Везёт мне сегодня на сантехнику…" Мимикрана трансформировалась в земную цаплю, её грозный клюв щёлкнул в миллиметре от фалекового туловища. Страх подвигнул его на отчаянный шаг — Фалек ухватился за клюв и в следующее мгновение вознёсся на головокружительную для себя высоту. "Цапля" мотнула клювом вверх — видимо, хотела стряхнуть Фалека с тем, чтобы подхватить его и проглотить. Но Фалек умудрился не только не стряхнуться, но и съехать по клюву вниз, к голове. Оказавшись перед глазами "птицы", он от души плюнул в каждый из них. "Цапля" замигала, завертела головой и начала возвращаться в своё обычное жабье обличие. Слетев с исчезающего клюва, Фалек плюхнулся в унитаз. Закончившая преображение мимикрана, ухмыляясь, протянула лапу к рукоятке смыва…

Но тут с ней что-то произошло. Фалек, бултыхаясь на спине и отплёвываясь, увидел, что мимикрана задрожала; кожа её из коричневой вдруг сделалась рыжей. Она отошла от унитаза и, судя по звуку, забралась в ванну. Фалек слышал, как она там копошится. Он достал из рюкзачка присоски, надел их на руки и ноги, долез до края унитаза и высунул голову над стульчаком.

Мимикрана сидела в ванне в крайне неэстетичной позе. Фалек услышал звук, как будто кто-то давил пузырьки в полиэтиленовой упаковке. Не отрывая взгляда от мимикраны, он спустился на пол. Она не обращала на него ни малейшего внимания — всё так же сидела в ванне, вперив немигающий взгляд в стену. И тут до Фалека дошло, что мимикрана мечет икру.

 

Герцог Эрипейский сидел в кресле напротив стола Торна, закрыв лицо породистыми руками, и причитал:

— Боже мой! О боже мой! Мне ведь уже приходилось как-то иметь дело с мимикраной, которая изображала красавицу-тибинианку! Правда, в тот раз у неё ничего не вышло…

— Вашей светлости следовало сразу же сказать мне об этом. В таком случае нет ничего удивительного в том, что вы оказались жертвой одной из этих галактических авантюристок, — сказал Торн. — Это в обычае мимикран женского пола — выбирать себе партнёров среди представителей наиболее родовитых домов. Если же мимикрана терпит неудачу, она никогда не делает второй попытки с тем же мужчиной, а переключается на другого. Вместе с тем данный мужчина становится, так сказать, "меченым", и в будущем на него непременно "западёт" другая мимикрана. Природа таких "меток" пока не выяснена…

— Меня не интересует теория межвидовых сексуальных отношений! — всхлипнул герцог.

— Только практика… — не смолчала Бора. Торн метнул на неё сердитый взгляд и рявкнул:

— Бора, попрошу тебя выйти!

Кенгуру, презрительно скорчив мордочку, ускакала из кабинета. К счастью, его светлость не обратил на выпад внимания.

— Что я теперь скажу Гелеберте? — причитал он. — И на сколько частей придётся делить мою планету, чтобы досталось каждому ублюдку из её поганой икры?! Вы подвели меня, господин Торн! Вы не проделали никакой работы! Попрошу немедленно вернуть мне аванс!

Торн мягко возразил:

— Ваша светлость ошибается. Во-первых работа проделана. Мои сотрудники выяснили, что ваша… э-э-э… пассия является именно мимикраной, и я незамедлительно поставил вас об этом в известность.

— Но эта тварь отложила бы икру в любом случае!

— Разумеется, но всё-таки кто предупреждён, тот вооружён. И во-вторых, в контракте оговорено, что аванс не возвращается при любом исходе дела.

Герцог оскалился:

— Я подам на вас в суд!

— Это ваше право. Но имейте в виду, что на суде я расскажу о предложении, которое вы мне сделали.

— Каком ещё предложении?

— Вы пытались склонить меня к физическому устранению мимикраны.

Его светлость стукнул кулаком по столу и зашипел:

— Не докажете! Мы были с вами наедине! А-а-а, наверняка ваш кабинет напичкан "жучками"! Так вот, имейте в виду, что аудиозапись не является доказательством, я узнавал! При нынешнем уровне техники можно запросто состряпать любую запись.

— Мне это известно, — кивнул Торн. — Однако имеется непосредственный свидетель нашего разговора.

Герцог набычился:

— Ваша кенгуриха подслушивала под дверью?

— Вы зря обидели мою секретаршу. Фалек!

Ящик стола отодвинулся, и карлиец с постной физиономией вылез из него на столешницу. Герцог выпятил челюсть:

— Так вот оно что! Завели себе карлийского шпиона… Эх, прихлопнуть бы тебя, глиста мелкая!

Фалек вытянулся во весь свой маленький рост:

— Хлопалку сначала отрасти, вырожденец!

— Вы слышали?! Он меня оскорбил!

— Прикуси язычок, Фалек… — сказал Торн. — Я думаю, ваша светлость, нам всё-таки лучше расстаться полюбовно, как вы считаете?

— Я ославлю вашу фирму на всю Галактику в Галанете! — заорал герцог. — Вы лишитесь клиентов!

— Ваша светлость крайне непоследовательны, — Торн был воплощением невозмутимости. — С одной стороны, вы желаете сохранить в тайне наше с вами сотрудничество, с другой — грозите отрицательным отзывом в Галанете… А между прочим, у меня есть для вас приятная новость!

— Какая ещё новость?

— На этой неделе Галактический Совет собирается принять закон, по которому отпрыски мимикран, появившиеся в результате межвидовой связи, не имеют права на наследство… э-э-э… отца.

Герцог уставился на Торна.

— Да ладно?! — его физиономия расплылась в улыбке. — Откуда инфа?

— У меня имеются свои источники инсайда.

Его светлость расхохотался, сделал неприличный жест рукой и, не попрощавшись, выбежал из кабинета. Торн грустно поглядел ему вслед.

— Шеф, это правда? — спросил Фалек. — Насчёт закона об отпрысках мимикран?

Торн улыбнулся, отрицательно покачал головой и сказал:

— Не мог отказать себе в удовольствии проучить столь невоспитанного и напыщенного молодого человека.

 

Мы строили, строили…

 

Разумная кенгуру Бора взяла из коробки серебристый домик с голубыми оконцами и протянула сидящему на еловой ветке девятисантиметровому карлийцу Фалеку. Тот сноровисто прикрепил игрушку и спросил:

— Слушай, а ты никогда не задавалась вопросом… Почему шеф почти никогда и никуда не ездит по служебной надобности сам, а посылает нас?

Бора, изучая разложенные по ячейкам ёлочные украшения, ответила:

— Ответ на первую часть твоего вопроса — нет, не задавалась. По поводу же второй его части… Знаешь, я думаю, шеф мгновенно ухватывает суть проблемы клиента и сразу же её решает— в мыслях. А нас он отправляет на место происшествия либо для того, чтобы воплотить своё решение в жизнь, либо просто ради подтверждения своей правоты… Перевесь, пожалуйста, тот красный шарик повыше.

Фалек, цепляясь за колючие ветки, подобрался к шарику и надавил на пуговку молекулярного крепления. Держа украшение в одной руке и действуя другой, он ловко поднялся чуть выше и закрепил его на новой ветке.

— Откровенно говоря, меня это напрягает, — проворчал он.

— Что напрягает?

— То, что шеф никогда не делится с нами своими мыслями по поводу конкретного дела. Похоже, мы в его глазах — рядовые клерки, живые машины для делопроизводства.

— Разве шеф плохо к нам относится?

— К кофеварке обычно тоже относятся неплохо.

— Ну, ты сравнил! Меньше забивай себе голову всякой ерундой. Вот, держи, — Бора протянула Фалеку игрушечный стеклянный дирижаблик с надписью готическими буквами "Гинденбург" и с флажком Третьего рейха на хвосте. — Аккуратнее, это очень древняя игрушка. Шеф купил её на аукционе. Он говорил, что этот дирижаблик сделали больше трёх тысяч лет назад на Гелиосе III. На Земле то есть.

— Оно и видно, — пробурчал Фалек. — Где ещё могли смастерить ёлочное украшение со свастикой? Только на этой помоечной планетке…

Бора окинула взглядом наряженную ёлку:

— По-моему, игрушек хватит. Осталось набросить мишуру.

— Ну, это уж ты сама, — заявил Фалек. — Я весь искололся, и у меня руки от смолы липкие.

Он соскользнул на пол и помчался отмываться в свой персональный туалет, оборудованный миниатюрной сантехникой. Бора уже заканчивала навешивать мишуру, когда дверь распахнулась, и в приёмную вкатился Ольмерт Торн, владелец и директор одноимённого сыскного агентства.

— А-а-а, нарядили уже, молодцы! "Ёлочка-ёлка, лесной аромат!" — фальшиво пропел он. —Где наш Фалек?

— Здесь я, — освежённый Фалек вбежал в приёмную.

— Очень хорошо… Бора, детка, надеюсь, у нас не будет клиентов до сочельника?

— Увы, шеф, — Бора открыла журнал учёта. — На сегодня на три часа дня записан некий Динчи-Гу.

— Судя по имени, гейренианец?

— Точно так.

— Что у него стряслось?

— Он не пожелал вдаваться в подробности. Сказал, что это не тема для разговора по коммуникатору.

— Что ж… Надеюсь, его дело не окажется слишком сложным. Не хотелось бы лишать вас рождественских каникул… да и себя тоже.

 

Клиент с планеты Гейрени оказался пунктуальным. Ровно в три часа в дверях приёмной появился одноглазый осьминог. Он был в деловом костюме из дорогого твида; из восьми белоснежных манжет с золотыми запонками высовывались щупальца с присосками. Невозмутимо-вежливая Бора сделала передней лапкой приглашающий жест:

— Прошу вас, сударь.

Шелестя щупальцами по пушистому ковру, гейренианец передвинул себя в кабинет Торна, где его уже ждал хозяин.

— Здравствуйте, — просипел клиент.

— Рад видеть вас, господин Динчи-Гу. Располагайтесь, как вам удобно. Желаете что-нибудь выпить?

Осьминог отрицательно помахал в воздухе одним из щупалец:

— Я не пью.

— Что ж, тогда перейдём к делу. Я весь внимание!

Динчи-Гу уселся в кожаном кресле для посетителей, при этом одну половину щупалец он свесил на пол, а другой половиной обхватил подлокотники.

— Около двух лет назад… как вы понимаете, речь идёт о гейренианских годах… мой батюшка скончался. Он оставил завещание, по которому всё движимое имущество отводилось моему однопочковому брату Дундзо-Гу, а недвижимое, за исключением одного обширного земельного участка — мне. Упомянутый участок же унаследовала наша инопочковая сестра Динара-Руа…

— Простите, я не силён в ксенофизиологии и в семейных отношениях гейренианцев. Что такое однопочковый брат и инопочковая сестра?

— Видите ли, у нас, гейренианцев, существует не только половое размножение, но и партеногенез. Если происходит зачатие, то развиваются несколько материнско-отцовских почек, причём из каждой вырастают от одного до двух гейренианцев, это могут быть как… э-э-э… мальчики, так и девочки. А по прошествии четырёх тарианских циклов… один цикл — это время обращения Гейрени вокруг газового гиганта Таро — у матери возникает, так сказать, девственная почка, и из неё появляется ребёнок обязательно женского пола, не несущий в себе гены отца. Его… то есть её и называют инопочковой.

Торн удивлённо покачал головой:

— Как интересно!

— Такие девочки, как правило, обладают очень слабым здоровьем. Но по достижении подросткового возраста — если, конечно, им были обеспечены заботливый уход и правильное питание — они уже ничем не отличаются от своих сверстниц, рождённых от отца и матери.

— Понятно. Прошу вас, продолжайте.

— На участке, о котором я говорил, расположены источники целебной воды, а сестра, бальнеолог по образованию, издавна мечтала основать водную лечебницу. Брат вызвался найти выгодного подрядчика и даже профинансировать строительство. Он действительно вышел на некую строительную фирму под названием "Долбострой" — не гейренианскую, а с Сумеречной планеты. И вскоре в наше поместье прибыли старший менеджер и штатный архитектор этой фирмы.

— Это были люди?

— Да, оба принадлежали к вашему виду, но не являлись уроженцами Сумеречной. Они представили уже готовый проект, а также предварительную смету. Сестре проект понравился, она внесла в него лишь несколько малозначительных правок. Да и смета оказалась далеко не запредельной. Представители "Долбостроя" выразили готовность немедленно приступить к работе, но потребовали внести в контракт условие: в период строительства ни один гейренианец, в том числе и заказчик, не должен появляться на участке.

— То есть на строительной площадке?

— Нет-нет, речь шла о всём земельном участке, которым владеет сестра. Целиком!

— Занятно… И чем же фирма мотивировала такое требование?

— Тем, что рабочие страдают ксенофобией: дескать, им будет сильно не по себе, если их взгляды то и дело будут натыкаться на осьминогов.

— Как же в таком случае заказчику, то есть вам, контролировать ход строительства? С помощью камер наблюдения?

Гейренец в изумлении уставился на Торна своим единственным глазом.

— Что вы! Камеры наблюдения, а также зрительные трубы категорически запрещены на Гейрени, это ведь средства нарушения приватности! Да и проблем с контролем не было — строительная площадка превосходно просматривается от границы участка.

— Понятно. Продолжайте, пожалуйста.

— По условию контракта мы выплачиваем подрядчику по десять процентов от общей суммы за каждые десять процентов фактически выполненной работы. Строительство началось около пяти тарианских циклов назад и ни разу не выбилось из графика. Здание бальнеолечебницы растёт как на дрожжах.

— Что же в таком случае вызвало вашу обеспокоенность, господин Динчи-Гу?

Осьминог заёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. А может, выражал таким образом неловкость.

— Во-первых, довольно странный процесс строительства. Он происходит исключительно в темноте, а она — не такая уж и частая гостья на Гейрени: на небе обычно присутствуют либо газовый гигант Таро, либо какой-нибудь из его шести крупных спутников. Я поинтересовался на этот счёт у прораба, и он сказал, что строители с Сумеречной не выносят яркого света. Кроме того, на стройплощадке используются квазиживые механизмы — краны там и прочее — также страдающие светобоязнью. Поэтому в светлое время суток они все скрываются в природных пещерах на участке.

— Что ж, хоть и странно, но вполне правдоподобно.

— Да, но недавно я совершенно случайно узнал от своего неблизкого приятеля, который знаком с поставщиком продуктов, что бригада строителей заказывает слишком мало продовольствия! Такого количества едва хватило бы для прокорма даже двух взрослых особей… простите, людей! Чем же питаются строители — святым духом? И квазиживые механизмы тоже нуждаются в пище.

Торн подался вперёд.

— А вот это уже интересно. Какое количество рабочих изначально было заявлено?

— Пятнадцать человек, включая прораба, и три многоцелевых квазиживых механизма.

— "Пятнадцать человек на сундук мертвеца…" —промурлыкал Торн.

— Простите?

— Нет, это я так… Значит, пятнадцать строителей, а продовольствие поставляется только для одного-двух. Но вы говорите, что здание возводится успешно?

— В том-то и дело!

— И никто из гейренианцев ни разу не побывал на стройплощадке?

— Контракт есть контракт.

Торн задумался, постукивая пальцами по столешнице.

— Вы сказали, что на Гейрени запрещены камеры видеонаблюдения и зрительные трубы. А любительские фото- и видеокамеры тоже запрещены?

— Только те, что оборудованы зумом или телеобъективом, ведь с их помощью…

— Да-да, я понял: можно нарушить чью-либо приватность.

— Именно так.

Владелец сыскного агентства снова задумался.

— Итак, строительство продвигается успешно. Вы это сами видели?

— Не только я — и брат, и сестра тоже.

— Откуда вы обычно наблюдаете за ходом работ?

— Там есть такая ложбина между двумя горными грядами, оттуда очень хорошо просматривается холм, на котором возводится лечебница.

— Вы не пробовали понаблюдать с одной из этих гор?

Динчи-Гу удивлённо фыркнул.

— А какая разница, откуда смотреть? К тому же гряды почти целиком находятся внутри участка, а по условиям контракта мы не можем там появляться.

— Понятно, понятно…

Торн поставил локти на стол, сложил ладони, опёрся на них подбородком и вперил взгляд в лицо клиента. Воцарилось молчание.

— Мне очень жаль, — произнёс наконец Торн. — Но я почти уверен, что вы, господин Динчи-Гу, ваш брат и ваша… как, простите?.. иноутробная?

— Инопочковая.

— …инопочковая сестра стали жертвами аферистов.

Гейренианец вскочил; присоски на его щупальцах зачпокали, отрываясь от кожаной обивки кресла. Он издал икающий звук, из-под его туловища на ковёр шлёпнулась тёмная колбаска.

— Простите, — смущённо пробормотал гейренианец. — Это следствие сильных эмоций… Я заплачу за причинённый ущерб.

Торн выставил перед собой пухлые ручки:

— Господин Динчи-Гу, пожалуйста, не беспокойтесь! Сейчас наша главная задача — уличить так называемого подрядчика в жульничестве и подать на него в суд.

— Я-то прибыл к вам, чтобы вы развеяли мои подозрения… А вы почти уверены! Но почему?

— Об этом позже. Я правильно понял, что по условиям контракта на участке запрещено появляться именно гейренианцам?

— Совершенно верно.

— Следовательно, данный пункт не касается представителей иных разумных видов.

Из ящика письменного стола послышался обречённый вздох.

 

Путь от деревенской гостиницы до участка, принадлежащего Динаре-Руа, занял у Боры минут пятнадцать. Когда она остановилась на его границе, обозначенной парящей в воздухе светящейся голографической лентой с соответствующей надписью, Фалек, отдуваясь, выбрался из её сумки и с тревогой сказал:

— Оглянись-ка по сторонам. Или посади меня себе на голову, я сам посмотрю… Чёрт, темень какая! Надо было идти днём.

— Днём вокруг слишком много глаз.

— Думаешь, ночью их меньше? Вдруг за нами и сейчас следят?

— Кто?

— Да хотя бы агенты местных спецслужб.

— С какой стати им за нами подсматривать?

— С такой, что легенда у нас никудышная. Это надо же было придумать — туристы-дикари!

— А что такого?

— Назови хоть одну здешнюю достопримечательность, заслуживающую внимания.

— Королевский дворец в Бончи-Габе. Храм, который посетил в незапамятные времена Божественный Шестнадцатиног Джус-Кри.

— Тьфу ты! Я говорю про конкретную местность. Впрочем, названные тобой объекты тоже не представляют большого интереса.

— Насчёт этого мы с тобой поспорим, когда будет время. Сейчас нам нужно проникнуть на участок и выяснить, что там происходит. Надевай прибор ночного видения.

— Как ты думаешь, "строители" не выставили охрану?

— У них элементарно не хватило бы на это людей. Камер наблюдения здесь быть не может, так что остаются лишь емкостные датчики. А я раза в два меньше среднего гейренианина, не говоря уже о тебе. Так что не дрейфь, на нас они не среагируют. Вперёд!

Фалек наполовину залез в сумку Боры, и та двинулась в путь. Сразу за голографической лентой начиналось подножие одной из горных гряд, о которых упоминал Динчи-Гу. Гряда была не очень высокой, но бока её поднимались довольно круто. Однако Бора, занимавшаяся в прошлом альпинизмом, довольно резво карабкалась вверх. Фалек же ни минуты не сидел спокойно: он вертелся, ёрзал и то и дело чесался.

— Не крутись, — сердито шепнула Бора.

— У меня везде зудит. Наверное, блох от тебя набрался, — хихикнул Фалек. Бора от возмущения хлопнула передней лапкой по собственной сумке, и он обиженно пискнул:

— Совсем обалдела?! Так ведь и убить можно! Шуток не понимаешь?

— Заткнись!

— И почему нам обязательно нужно лесть в гору? Могли бы чудесно добраться по средней ложбине.

— Уж если где и установлено наблюдение, то именно там. Помолчи, а?

Минуло добрых два часа, прежде чем "туристы" оказались у подножия кряжа с его другой стороны, неподалёку от предполагаемого строительства. Бора вынула Фалека из сумки и опустила его на землю. Карлиец, вдоволь начесавшись, принялся за гимнастические упражнения. Он разыгрался до того, что прошёлся колесом и в темноте с размаху налетел на плоский круглый валун размером с ванную, весь в мелких дырочках.

— Твою мать!!! — выругался Фалек.

— Ну, что там у тебя? — недовольно спросила Бора.

Сверху из середины валуна выдвинулась длинная морщинистая шея, увенчанная змеиной головой. Эту голову прикрывала, как кепка, плоская пластина, только что составлявшая единое целое с поверхностью камня. Единственный круглый зелёный глаз уставился на оцепеневшего Фалека, и тот заорал.

Бора обернулась на крик и охнула от неожиданности. В мгновение ока она подскочила к "валуну", схватила своего перепуганного напарника, сунула его в сумку и отпрыгала на несколько метров назад. С правого бока чудовища выдвинулась короткая толстая лапа и опёрлась о землю.

— Фигня, не бойся, — шепнула Бора. — Это что-то вроде черепахи. Уж от неё-то я точно ускачу.

Толстая лапа с силой оттолкнулась от земли, и "черепаха" встала вертикально, как монета на ребро. Затем сделала несколько раскачиваний взад-вперёд и покатилась к Боре, причём её шея с головой, оказавшаяся теперь в горизонтальном положении, как ось колеса, не вертелась вместе с панцирем: единственный глаз чудовища по-прежнему смотрел вперёд.

— Вот напасть! — растерянно пробормотала Бора и бросилась наутёк. Ускоряя скачки, она всё время оглядывалась назад.

— Хватит оглядываться, налетишь на что-нибудь! — крикнул из сумки Фалек.

— Вот ты и смотри вперёд!

Живое колесо набирало ход. Расстояние между ним и улепётывавшей кенгуру не увеличивалось, но и не сокращалось. Дорога пошла в гору, и Бора почувствовала, что силы начинают её оставлять. В прыжке она в очередной раз посмотрела назад… и приземлилась на что-то хрупкое, мгновенно развалившееся на куски. Сзади раздался хриплый вопль, сопровождавшийся руганью, затем треск, будто распороли кожаный мешок, и глухой удар о землю.

Кенгуру развернулась на сто восемьдесят градусов; Фалек пулей вылетел из её сумки и вскарабкался на плечо напарницы. В приборы ночного видения они разглядели, что "черепаха" вновь лежит то ли орлом, то ли решкой.

— Втянула шею с головой, дрянь такая… — прохрипел Фалек.

— Не втянула, — выдохнула Бора. — Посмотри чуть правее.

В двух шагах от "черепахи" на земле валялся мужик. Ноги его, судя по их положению, были сломаны; вернее, раздавлены. В руках мужик держал оторванную шею с одноглазой головой. Это зрелище вызвало истерический смех у Фалека. Бора отвесила ему подзатыльник, чтобы привести в чувство, и сказала:

— Вот он, один из аферистов. Что ж, поделом ему.

— Давай поскорей доберёмся до стройплощадки, осмотрим там всё и свалим отсюда, — предложил Фалек.

— Мы уже на месте, — ухмыльнулась Бора и обвела лапой вокруг себя. Фалек увидел развалины маленького зданьица, которое по своим размерам вполне подошло бы его сородичам, но уж никак не людям и не гейренианцам.

 

— Ваши так называемые подрядчики, — произнёс Торн, обращаясь к сидящему напротив Динчи-Гу. — воспользовались тем обстоятельством, что вы, гейренианцы, обладаете моноскопическим, то есть плоским зрением. Вам гораздо сложнее, чем существам с двумя или бо́льшим количеством глаз, прикинуть расстояние до предмета и, соответственно, его размеры. Поэтому аферисты и включили в контракт пункт, запрещающий вам контролировать строительство непосредственно на месте. Там присутствовал лишь один человек. По ночам он понемногу надстраивал пластиковый макет, который случайно разрушила Бора, а днём скрывался в пещере. Тюремный врач сказал, что его ноги, раздавленные… как вы называете это существо?

— Рату́ба-чо́да, — сказал клиент. — В буквальном переводе — "катящийся камень". Хищное, но полезное пресмыкающееся. Оно уничтожает вредных грызунов: догоняет их и раздавливает, а потом втягивает сквозь пористый панцирь то, что от них осталось... Ваши сотрудники натолкнулись на небывало крупный экземпляр. Такие могут представлять опасность и для гейренианцев, особенно для детей.

— Да-да… Так вот, тюремный врач сообщил представителям Галапола, что ноги преступника скоро восстановятся. Он уже сдал всех своих подельников, они арестованы и дают показания. Установлены счета, на которые эти мерзавцы перечисляли вырученные от афер деньги. Надеюсь, ваша уважаемая сестра вскоре получит возможность возобновить строительство.

Гейренианец отрицательно помахал щупальцем.

— Динара-Руа так потрясена этой историей, что разочаровалась в идее с бальнеолечебницей. Теперь у неё другая мечта.

— Какая же, позвольте полюбопытствовать?

— Открыть ферму по разведению ратуба-чода.

 

 

 

 

 

 

Проблема алиби

 

Запищал домофон.

— Наконец-то! — Фалек, сотрудник сыскного агентства Ольмерта Торна, уроженец планеты Карлия, чей рост не превышал девяти сантиметров, ударил ногой по кнопке, открывавшей наружную дверь.

— Ты бы хоть спросил, кто пришёл, — сказала сапиентированная кенгуру Бора, исполнявшая в агентстве в основном обязанности секретарши.

— А чего спрашивать? Ясно — еду привезли!

— С каких это пор киберкурьеры трезвонят в домофон?

Но Фалек, не слушая её, уже ринулся навстречу вожделенному фастфуду. Дверь в офис открылась, однако никакого киберкурьера там не было. На пороге стоял молодой мужчина в элегантном тёмном костюме, а рядом с ним… Карлиец только глянул, тут же икнул и опрометью бросился под диван, стоявший в приёмной.

Впрочем, оба гостя его даже не заметили. Молодой человек обратился к Боре:

— Разрешите войти?

Бора подняла головку и если даже изумилась при виде второго посетителя, то виду не подала, а вежливо сказала:

— Прошу вас, господа!

Потенциальные клиенты вошли в приёмную. Фалеку, выглядывавшему из-под дивана, представился случай как следует разглядеть спутника молодого человека. Это было существо с торсом в виде вертикального параллелепипеда, по бокам которого торчали две длинные и тонкие трёхпалые руки. В верхней части торса находились три глаза: средний был заметно больше двух боковых и обладал способностью выдвигаться вперёд, словно телескопическая труба. Нижняя часть туловища выглядела как невысокая мохнатая кастрюля, передвигавшаяся на восьми мускулистых паучьих лапах.

Молодой человек сказал:

— Приносим извинения за то, что явились немного раньше назначенного времени. Мы договорились с господином Торном на два часа, а сейчас только начало второго. Непредвиденные обстоятельства.

Бора бросила взгляд на трёхмерный терминал.

— Вы… — она запнулась. — Простите, имя записано какими-то странными символами. Я не могу их прочитать.

— Разумеется, — улыбнулся молодой человек. — Тодианский язык — письменный, а не устный. Моего клиента можно ради удобства называть "господин Петроний". А я — его поверенный за пределами То́дии, моё имя — Вернон Маркус.

— Ах, Тодия! — воскликнула Бора. — Ну конечно! Мне никогда ещё не приходилось видеть живого тодианца.

— Ничего удивительного, — сказал поверенный Маркус. — Тодианцы — известные домоседы, они редко покидают родную планету. Но тут, можно сказать, исключительный случай…

— Понимаю, — кивнула Бора. Она вполголоса обменялась по интеркому несколькими фразами с Торном и пригласила гостей к нему в кабинет. Когда дверь за ними закрылась, Фалек осмелился выбраться из своего убежища. Увидев его, Бора всплеснула передними лапками и сердито спросила:

— Какого чёрта ты здесь, а не в ящике стола?!

— Испугался, — пробормотал Фалек.

—Ну, шеф тебе покажет "испугался"! Моли своего карлийского бога, чтобы клиенты не вздумали играть с шефом нечестно! Иначе на чьи показания ему в случае чего опереться?

 

Ольмерт Торн никогда не страдал ксенофобией, но в присутствии тодианца почувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Однако ни одним движением, ни одним взглядом шеф сыскного агентства не выдал своей обескураженности. После взаимного представления он сказал:

— Прошу вас, господин Петроний, расскажите, что вас привело ко мне?

За него ответил Маркус:

— Видите ли, господин Торн, тодианцы лишены как слухового, так и речевого аппарата. Они общаются друг с другом посредством надписей на биотабло.

Как бы в подтверждение его слов на головогруди господина Петрония, покрытой коротким светло-серым мехом, проступили тёмные пятна, которые тут же распались на символы. Маркус, пробежав их глазами, сказал:

— К сожалению, мой клиент практически не владеет галаэсперанто. Если не возражаете, я изложу суть дела.

Торн согласно кивнул.

— У господина Петрония имеется молодой племянник, сирота. Предлагаю ради простоты называть его Виницием… Петроний и Виниций — два главных героя романа "Камо грядеши" древнего земного писателя Сенкевича, они тоже были дядей и племянником. Я большой поклонник Сенкевича.

— Не читал, к своему стыду, — произнёс Торн.

— Да бог с ним. К сожалению, Виниций — довольно распущенный молодой чело… тодианец, к тому же азартный картёжник. Карточные игры вообще очень популярны на Тодии. Правда, тодианцы предпочитают не классическую, а альдебаранскую колоду.

— Впервые слышу о такой колоде, — заинтересовался Торн. — Что она из себя представляет?

— В альдебаранской колоде сто тридцать карт. Шесть мастей трёх цветов — серебряные метеориты и кометы, золотые планеты и звёзды, голубые квазары и галактики. Очки: единица, полторашка, двойка, тройка и так до тринадцати. Картинки по возрастанию старшинства — скорпион, дракон, нукер, падишах, пери. Самые старшие карты — туз малый и туз большой. Имеются также аналоги джокера — четыре карты, которые называются "чёрными дырами". Такими картами тодианцы играют во все игры, от подкидного дурака до преферанса.

— Чрезвычайно интересно!

— Так вот, Виниций отправился на Галло́р — это рядом с планетой Тибини. У тибинианцев издавна напряжённые отношения с тодианцами; существует даже взаимный запрет на посещение Тодии и Тибини гражданами враждебных планет. Но среди тибинианцев немало азартных картёжников, и для проведения покерных матчей с тодианцами они используют игорные дома на Галлоре, который держит нейтралитет. Виниций проигрался в пух и прах. Он связался с дядей и попросил возместить хотя бы часть долга. Господин Петроний мог бы уплатить и всю сумму без ущерба для своего финансового состояния, но решил проучить племянника — сообщил Виницию, что свободных денег у него нет, и заблокировал свой коммуникатор. А на следующий день тибинианец Агрека́р, обыгравший Виниция, был найден мёртвым в своём гостиничном номере на Галлоре.

— Вот как?

— Да… Виниций попытался было бежать с Галлора, но был задержан службой безопасности отеля и передан представителям Галапола. Сейчас он содержится в камере предварительного заключения на Галлоре.

Господин Петроний протянул конечность и коснулся плеча своего поверенного. Маркус повернулся к нему, и его клиент вывел на биотабло очередную надпись. Прочитав её, Маркус вновь обратился к Торну:

— Вот, господин Петроний просит особо подчеркнуть, что его племянник никак не мог совершить данное преступление. Господин Петроний ручается за это своим добрым именем.

— Понятно, понятно… — рассеянно произнёс Торн. — Каким образом было совершено убийство?

— Агрекара задушили подушкой.

— Деньги и ценности из номера пропали?

— Насколько мне известно, нет.

— Виниций проживал в том же отеле, что и его соперник?

— Да, но на другом этаже.

— В коридорах и лифтах имеются камеры наблюдения?

— К сожалению, нет. Отель считается суперфешенебельным, его администрация гарантирует полное невмешательство в личную жизнь постояльцев.

— Жаль, очень жаль… Установить непричастность к убийству племянника господина Петрония будет крайне непросто.

Маркус кивнул:

— Господин Петроний прекрасно это понимает. Он очень переживает теперь, что не перевёл сразу деньги племяннику. Господин Петроний готов уплатить любой гонорар…

— Об этом после. Я так понимаю, что алиби у Виниция нет никакого?

— Увы.

Торн досадливо крякнул:

— Зря он запаниковал и попытался бежать с Галлора. Да что уж теперь говорить…

Тодианец издал утробный звук. "Кастрюля" в нижней части его туловища как-то сладострастно дёрнулась, и по кабинету поплыл отвратительный запах. Маркус, мельком глянув на господина Петрония, наклонился к Торну и тихо сказал:

— Приношу извинения за своего клиента. Ничего не поделаешь, таким образом его симбионт получает питание.

— Симбионт?

— Это… круглое внизу, из которого торчат восемь ног — отдельное существо, оно служит тодианцу и сиденьем, и ногами. За это оно получает питание от своего, так сказать, всадника — его, пардон, экскременты.

Торна передёрнуло, но он тут же взял себя в руки и светски улыбнулся:

— Мне всё понятно. Я немедленно займусь делом господина Петрония.

— Благодарю вас от лица моего клиента, — Маркус встал и поклонился, потом повернулся к тодианцу и что-то показал ему на языке жестов. Паучьи лапы симбионта напряглись, и он вознёс господина Петрония на полметра вверх. Гости направились к выходу.

Поверенный распахнул дверь перед своим работодателем, и тут послышался глухой вибрирующий звук. Тодианец поднёс к правому глазу конечность с закреплённым на ней коммуникатором. Прочитав сообщение, он уставился на Маркуса; все три глаза его налились синей кровью. На головогруди проступила надпись. Поверенный, бегая глазами по строчкам, произнёс скороговоркой:

— Администрация отеля требует оплатить дополнительную уборку и дезинфекцию. Они утверждают, что пол в номере Виниция и частично в коридоре перепачкан… чем?.. навозом?!

— Навозом? — переспросил Торн.

— Да, если я правильно перевёл с тодианского.

— Забавно.

Когда визитёры ушли, директор сыскного агентства вызвал к себе в кабинет Фалека и Бору.

 

Галлор и Тибини — планеты-близнецы, они обращаются вокруг общего центра масс, одновременно двигаясь по совместной орбите вокруг своей звезды. Однако население обеих планет сильно отличается по составу. На Тибини обитают одни лишь аборигены — гуманоиды с золотистой, чуть светящейся кожей и ртутного цвета волосами. На Галлоре же можно встретить представителей чуть ли не любой галактической расы, что неудивительно: это одна из немногих в Галактике планет, где официально разрешены азартные игры, эдакое космическое Монте-Карло или Лас-Вегас. Коренного населения на Галлоре нет, так что и среди обслуживающего персонала попадаются уроженцы самых дальних уголков Галактики.

В зале прилётов космопорта "Галлор-Прима" царило настоящее вавилонское столпотворение: прибыл суперлайнер с Гаммы Стрельца XXV, где находился один из крупнейших в Галактике транзитных космопортов. Наступило нелёгкое время для сотрудников биотмаможни: попробуй-ка отследи в толпе носителей смертельных вирусов, запрещённых к ввозу опасных животных или самок нилуссианской мимикраны! Разрешающая способность следящей аппаратуры тоже ведь не бесконечна, приходится во многом полагаться на зрение, обоняние и просто интуицию…

Внимание одного из биотаможенников, сапиентированного волка по имени Кремер, привлекла необычная пассажирка. Шлёпая огромными задними лапами по мраморным плитам, к выходу из зала скакала разумная кенгуру в традиционном облачении монахинь ордена Пелеринок. Кремер немедленно навёл на неё акустическую пушку с излучателем и произнёс:

— Сестра-пелеринка, прошу вас подойти к стойке биотаможни!

Вокруг кенгуру возник ярко-фиолетовый световой кокон. Остальные пассажиры, несмотря на тесноту, мгновенно шарахнулись от неё в стороны. Кенгуру остановилась, повертела головой и послушно поскакала к стойке. На Кремера уставились необычайно кроткие и довольно красивые глазки.

— Слушаю вас, сударь!

В голосе монахини-кенгуру звучала обезоруживающая покорность, но Кремер не смягчился.

— Прошу прощения, сестра, но я вынужден подвергнуть вас индивидуальному биодосмотру. Встаньте, пожалуйста, вот сюда!

Кенгуру послушно передвинулась в нишу — рабочую зону аппарата индивидуального биоконтроля. Кремер посмотрел на дисплей прибора.

— В вашем теле, сестра, скрывается ещё один небольшой организм, — заявил он.

— Разумеется, сударь! — улыбнулась кенгуру. — Я ведь отношусь к сумчатым! Этот организм — мой малыш, он ещё слишком маленький, чтобы находиться вне сумки.

— Попрошу предъявить малыша! — строго сказал биотаможенник.

Кенгуру умоляюще сложила передние лапки:

— Сударь, вокруг столько различных существ! Малыш запросто может подхватить какую-нибудь инфекцию! К тому же он сейчас спит, мне бы очень не хотелось беспокоить крошку, ведь потом его будет так сложно снова уложить.

На её глаза навернулись слёзы, но это только укрепило разумного волка в его подозрениях:

— Я настаиваю, сестра!

Кенгуру тяжело вздохнула, расстегнула часть пуговиц на облачении, засунула лапки в сумку и извлекла из неё сонного кенгурёныша. Он действительно спал — глаза его были закрыты, крошечное тельце не двигалось, лишь бока ритмично вздымались в такт дыханию. Как ни странно, гул, стоявший в огромном зале, не разбудил детёныша.

Смущённый Кремер хмыкнул, махнул лапой и прошептал:

— Хорошо-хорошо, убирайте ребёнка обратно и можете идти!

— Благодарю вас, сударь, — монахиня засунула малыша обратно в сумку, застегнула пуговицы и ускакала прочь. Биотаможенник посмотрел ей вслед и подумал: "Наверное, её изгнали из монастыря за неподобающее поведение — вон, спиногрыза нагуляла". Через пять минут он совершенно забыл об этой пассажирке — обычное же дело, рядовое...

 

Оказавшись в номере отеля, Бора скинула с себя монашеское облачение и извлекла из сумки сначала игрушечного плюшевого кенгурёнка, а затем — Фалека, который ещё не отошёл от испуга.

— Ну, мать, ты и голова! — повторял он. — Я чуть не обделался со страху, когда этот чересчур бдительный таможенник подозвал тебя к стойке! Верещагин, блин…

— Только попробуй! — Бора погрозила своему напарнику лапой. — Сам будешь отмывать мою сумку… Просто перед нашим отлётом я почитала комментарии тех, кто проходил галлорскую биотаможню, и решила подстраховаться. И надо же, чуть не забыла включить имитацию дыхания у этой куклы… Ну, ты пришёл в себя? Время не терпит, пора заниматься делом.

— Погоди, дай хоть отдышаться… Куда мы сейчас?

— Ты вообще слушал шефа? По-моему, он изложил план довольно чётко.

Фалек ухмыльнулся:

— Я, как всегда, понадеялся на свою умную и ответственную напарницу.

Бора закатила глазки, вздохнула и извлекла из брошенного на спинку стула облачения коммуникатор.

— Значит, так. Для начала найдём какую-нибудь пекарню…

 

В камеру, где содержался тодианец, известный под именем Виниций, вошёл охранник.

— Вот, — он положил на стол пухлую лепёшку. — Это тебе просила передать одна монахиня из ордена Пелеринок с планеты Чосон. Говорит, что настоятельница монастыря возложила на неё епитимью за какую-то провинность — посетить как минимум двенадцать тюрем в Галактике и одарить тех, кто подозревается в убийстве, освящённым хлебом, дабы они ощутили… чего-то там, не помню, хрень какую-то божественную. В общем, жри на здоровье!

Охранник хмыкнул и ушёл, заперев за собой дверь. Тодианец не услышал и, соответственно, ничего не понял из сказанного. Запах свежей выпечки казался ему отвратительным. Паук-симбионт, повинуясь биотокам Виниция, поднёс его к столу. Виниций уже протянул к лепёшке трёхпалую руку, чтобы выбросить её в парашу, но тут хлебобулочное изделие разорвалось изнутри, и из него вылез крошечный человечек. У тодианца от удивления выдвинулся средний глаз на своём стебле. А человечек извлёк из-за пазухи миниатюрный коммуникатор, включил вмонтированный в него проектор и направил его луч на стену камеры. По стене поползли слова на ломаном тодианском:

"Твоя брат папа мертвец я есть посланный. Признававаться, что ночь, бремя убийства, происход есть в реале!"

Тодианец покрутил стеблем со средним глазом и задействовал собственное биотабло:

"Писать текст на галаэсперанто лучше!"

Человечек кивнул и забегал крошечными пальцами по коммуникатору:

"Я — из сыскной конторы, в которую обратился твой дядя. Что произошло с тобой в ночь, когда убили твоего партнёра по покеру?"

"Я спать, ничего не знать!"

"Не ври! Признавайся! Тебе же лучше будет. Ну?"

Виниций налился синей кровью.

"Ладно, я признаваться…"

 

— Господин Петроний искренне благодарит вас, господин Торн, за то, что благодаря работе вашего сыскного агентства с его племянника Виниция снято подозрение в убийстве! — торжественно произнёс Маркус. Обменявшись жестами и надписями со своим работодателем, он продолжил:

— Но господин Петроний желал бы знать, что же всё-таки произошло в отеле на Галлоре.

Ольмерт Торн сложил ладони домиком и сказал:

— Я поручил одному из своих сотрудников проникнуть в камеру к Виницию и поговорить с ним по душам.

— И это оказалось возможным?!

— Да. Не имеет значения, как он это проделал, важен результат. Виниций крайне неохотно, но всё же подтвердил мои подозрения, но об этом чуть позже. Когда вы с господином Петронием уходили отсюда в первый раз, на его коммуникатор поступило требование администрации отеля оплатить дополнительную уборку и дезинфекцию.

— Да-да, я помню.

— Откуда в номере и в коридоре мог взяться навоз? Камер в отеле нет, поэтому я попросил сотрудников изучить видеозаписи с камер, расположенных на ближайших животноводческих фермах, а также по пути к ним. И они обнаружили на записях паука-симбионта — одного, без Виниция.

Маркус охнул, бросил сочувственный взгляд на господина Петрония и сказал:

— Я лучше потом ему всё сразу переведу. Продолжайте, пожалуйста.

— Паук занимался тем, что… э-э-э… поглощал навоз домашнего скота — коров и свиней. Его первое появление на записях зафиксировано в час двенадцать ночи по местному времени. Последнее — в двадцать минут четвёртого. Убийство же произошло, как установил судмедэксперт, между двумя десятью и двумя сорока пополуночи. Таким образом, в период совершения убийства Виниций был, так сказать, лишён ног и, соответственно, возможности самостоятельно передвигаться — руки тодианцев слишком слабы…

— Совершенно верно! — перебил его Маркус. — Но какой позор для всего рода господина Петрония! Хочешь не хочешь, а придётся ему рассказать.

Пальцы поверенного заметались. Выслушав… вернее, рассмотрев жесты, господин Петроний посинел до такой степени, что Торн даже испугался, что клиента хватит тодианский аналог кондрашки, и сказал:

— Приношу извинения, что вынужден был сообщить господину Петронию огорчившую его информацию.

— Господин Петроний вовсе не обижается на вас, — заявил Маркус. — Просто для гражданина Тодии столь вопиющее самовольничанье симбионта гораздо более позорно, чем для нас с вами… ну, скажем, прилюдное отправление естественных надобностей.

— Понятно. Виниций рассказал моему сотруднику, что на протяжении почти двух суток, пока продолжалась игра, питался одними лишь чипсами, которыми казино оделяет своих гостей — в ассортименте имеются сорта для любой расы. Эти чипсы усваиваются организмом полностью, без остатка.

— Потому-то оголодавший симбионт и отправился искать себе пропитание самостоятельно! — подхватил Маркус. — Бедный, бедный господин Петроний! Ну, задаст он своему племяннику, когда вернётся на Тодию… Господин Торн, прошу вас назвать сумму вашего гонорара!

 

Когда клиенты ушли, Торн отсчитал доли Боры и Фалека, положил деньги в конверты и вручил обоим сотрудникам.

— А всё-таки интересно, — сказал Фалек, принимая конверт. — Кто же на самом деле убил картёжника-тибинианца?

Торн пожал плечами:

— Судя по его постам в Спейсбуке, он был завсегдатаем игорного дома и обчистил в покер целую кучу соперников. Так что многие могли желать его смерти. Но это уже не наша забота.

 

 

Паника — плохой советчик

 

Грузный бертиканец в чине капитана Галапола подошёл к разумной кенгуру Боре и от души потряс её переднюю лапку:

— От лица Галактической полиции разрешите выразить благодарность вашему сыскному агентству за помощь в раскрытии преступления!

Представитель Галапола хотел было наклониться, чтобы пожать и миниатюрную ручку карлийца Фалека, но это ему не удалось — мешал живот. Он налился кровью и прохрипел:

— Простите…

— Не надо, не утруждайтесь! — торопливо сказал Фалек. — Я… это… мысленно с вами поручкаюсь, господин капитан.

— Ну, бывайте! — капитан развернулся и направился к звездолёту-фургону с логотипом Галапола. Несколько киберкопов запихивали в его чрево огромного сапиентированного кабана. Тот упирался всеми четырьмя копытами и отчаянно матерился, перемежая ругань хрюканьем, будто начал возвращаться в изначальное животное состояние. Бора спросила своего напарника:

— Ты чего побрезговал рукопожатием доблестного капитана?

— Да ну его, — пробормотал Фалек. — Сдавит своей ручищей, потом к хирургу обращайся…

— Ну что, полетели?

— Полетели.

Космопорт фермерской планеты Фрилард был маленьким и уютным. В зале ожидания никого, кроме них двоих, не оказалось. Чтобы скоротать время, Бора связалась по коммуникатору с Ольмертом Торном, владельцем сыскного агентства, и кратко отчиталась о расследовании дела.

— Ваше подозрение, шеф, сразу подтвердилось: Вольдемар Кайлер 269-й действительно слишком долго отсиживался в лагере для сапиентированных животных-беженцев. Он отвергал любые, даже очень выгодные предложения по трудоустройству. Фалек проследил за ним и выяснил, что этот разумный кабан имел сношения с обитателями резервации…

— Заповедника, а не резервации, — поправил её Фалек.

— Извините, заповедника… Да, где содержатся люди с Гелиоса III… Представляете, этот хряк поставлял им крепкий алкоголь, а взамен получал дурь, которую людишки… ой, простите… обитатели заповедника выращивали у себя на тайных плантациях… Да, представитель Галапола подтвердил, он просканировал его мозг… Нет, к сожалению, не сразу… Мы летим транзитом через Риген и Гамму Стрельца XXV, расписание рейсов очень неудачное, так что раньше, чем послезавтра, нас не ждите… Спасибо, шеф, передам!

Бора убрала коммуникатор и сказала Фалеку:

— Тебе привет от шефа.

— Ага… Слушай, я вот только сейчас подумал: почему бы шефу не нанять какого-нибудь бертиканца, раз они умеют читать мысли?

— Во-первых, бертиканцы не умеют читать мысли, это обывательские сплетни. Они лишь могут определить, врёт ли данная личность или говорит правду. Во-вторых, из-за этой способности бертиканцам запрещено работать в частных детективных конторах — они имеют право только на галактическую, федеральную службу. В-третьих, радуйся, что такой запрет существует, иначе не видать бы тебе работы у Торна, как своих ушей.

В зале прозвучал мягкий джингл, и женский голос объявил посадку.

 

Ригенский космопорт располагался на острове, лежащем посреди небольшого живописного озера, берега которого утопали в зелени. Бора и Фалек ожидали своего следующего рейса на обширной террасе для транзитных пассажиров. Разумная кенгуру устроилась в шезлонге; вытянув задние лапы, она изучала 3D-журнал со светскими сплетнями. Карлиец сидел на столике и потягивал слабоалкогольный коктейль через соломинку — для него она была размером с садовый шланг.

— Прошу прощения, господа, — кто-то подошёл к ним сзади. Бора и Фалек обернулись и увидели необычайно толстого человека в форме служащего космопорта. — Вы, случайно, не сотрудники сыскного агентства Торна?

Фалек тут же принялся делать Боре отчаянные гримасы, чтобы та ответила отрицательно. Но Бора не обратила на него внимания и сказала:

— Да, это мы. Откуда вы нас знаете?

— Я буквально вчера подписался на страницу вашей конторы в Спейсбуке, — радостно ответил служащий. — Какая удача, что вы оказались здесь! Мне очень нужна ваша помощь.

— Мы ожидаем своего рейса, — сказала Бора и посмотрела на часы. — Менее через шесть часов мы улетаем на Гамму Стрельца XXV…

Толстяк умоляюще протянул руки:

— Я прошу вас… Извините, не представился… Меня зовут Элмер, я возглавляю транзитный отдел…

— Обратитесь в наш офис по коммуникатору или по Галамэйлу, — Бора протянула Элмеру визитную карточку с реквизитами. Тот отмахнулся от карточки:

— На это уйдёт время! А вы всё равно уже на Ригене! Вы не представляете, как это важно! Речь идёт о безопасности и даже жизни нескольких сотен обитателей планеты!

Бора посмотрела на Фалека. Тот, расслабленный коктейлем, только пожал плечами. Она сказала:

— Мне придётся связаться с господином Торном. Если он даст добро, то извольте.

 

Элмер начал издалека:

— Планета Риген отдана дауншифтерам. Они ведут первобытный образ жизни — строят шалаши, добывают себе пропитание, охотясь с луками и копьями на диких зверей, носят звериные шкуры… Вот один из уголков нашей планеты.

Он задействовал 3D-проектор, вмонтированный в коммуникатор, и перед напарниками открылась прелестная панорама: небольшая речка живописно извивалась меж полей и перелесков, словно перенесённых на Риген из земной средней полосы. На высоком берегу речки приютилась совершенно лубочная деревенька. Вдоль единственной улицы тянулись расписные терема с резными крылечками и крышами-луковицами. По полям двигались лошадки, запряжённые в плуги, за которыми шествовали богатырского вида бородатые мужики в косоворотках и плисовых штанах. Возле ветряной мельницы, напоминающей огромную игрушку, девушки в разноцветных шёлковых сарафанах водили хоровод под аккомпанемент гуслей, балалайки, сопели и ложек, на которых играли четыре деда с длинными седыми бородами.

— А теперь, значит, ваши дауншифтеры развились до уровня киносказок Александра Роу, — съехидничал Фалек.

— Фалек, перестань! — строго сказала Бора, а Элмер вздохнул и продолжил.

— Это не дауншифтеры. В последнее время их потеснили эскаписты-ролевики. Одни изображают патрициев Древнего Рима, другие — викингов, а вот эти, например — крестьян допетровской Руси, идеализированно, конечно.

— Я бы сказала — слишком идеализированно, — заметила Бора.

— Что есть, то есть. В этой деревне живёт мой брат с семьёй. Вон его дочка — видите, в хороводе? Та, что в розовом сарафане.

— Хороша! — отметила Бора. — И что же стряслось в этой деревне?

— Началось с того, что стали пропадать куры, скотина, хлеб и прочие припасы, а потом — разная утварь из домов. Деревенские обвинили в воровстве дауншифтеров — ну, тех, первобытных. Мол, мстят за то, что их согнали с насиженных мест.

— А почему ролевики вообще не выбрали какую-нибудь свободную планету? В Галактике их полно.

— Да, но всё-таки здесь имеется космопорт. Кроме того, в случае чего можно вызвать экстренные службы, хотя для этого придётся прибыть сюда, в космопорт: на Ригене везде, кроме космопорта, всякие гаджеты запрещены.

— Понятно. Духовные скрепы прежде всего, но и пути отступления наличествуют.

— Да, как-то так. Дауншифтеры всячески отрицают свою причастность к происходящему, что подтверждается отсутствием их следов на местах преступлений. Деревенские, правда, не очень-то им верят. Пробовали организовать ночное дежурство из добровольцев, но эта затея провалилась — в тёмное время суток магнитное поле Ригена действует на людей как мощное снотворное. Потому и космопорт оборудован защитным экраном…

— Не пробовали использовать видеорегистраторы? А, да, гаджеты запрещены…

— В том-то и дело.

— Но я всё равно не понимаю, — сказала Бора. — При чём здесь опасность для жизни?

Элмер покачал головой:

— Вся деревня очень напугана недавним случаем с Ва́стохом Ла́ймисом…

— С кем? — спросили в один голос Бора и Фалек.

— Вы что, не знаете Вастоха Лаймиса, звезду шансона? — удивился служащий.

Бора брезгливо поморщилась, а Фалек фыркнул:

— Блатняк голимый!

— Народу нравится, — пожал плечами Элмер.

— Так что стряслось с этим Лаймисом? — поинтересовалась Бора.

— Он прилетал на Риген на гастроли, был проездом и в деревне. Очень ему там понравилось. Деревенские такой пир закатили в его честь, что Лаймис вынужден был заночевать в гостевом доме. А часа в четыре утра разбудил всю деревню воплями из обеих глоток… Даже действие магнитного поля преодолел.

— Что значит "из обеих глоток"?

— А, ну да, вы же не в курсе… Вастох Лаймис — уроженец Талиама́на, двухголовый. Одна голова поёт басом, другая — тенором.

— Вот оно что! — сказал Фалек. — А чего же он орал?

— Ничего добиться от него не смогли. Певец, как был в исподнем, рванул в космопорт, и поминай его как звали.

— Он наверняка видел вашего ночного вора, — твёрдо сказала Бора. — Надо будет непременно с ним пообщаться.

— Ага, так тебе этот двухголовый Шуфутинский всё и выложит! — хихикнул Фалек.

— А вот посмотрим.

— Мы даже не знаем, где этот Лаймис сейчас.

Бора поколдовала над коммуникатором.

— Судя по его странице в Спейсбуке, Лаймис сейчас у себя дома, на Талиамане. Запрошу-ка расписание рейсов…

 

Планета Талиаман входила в систему двойной звезды. Один компонент системы был белым, другой — тёмно-красным и выглядел так, словно собирался вот-вот погаснуть. Соответственно и на планете яркие дни сменялись мрачно-бордовым подобием сумерек, а ночей Талиаман не знал вовсе. Многие учёные объясняли двуглавость аборигенов именно этим обстоятельством: как правило, каждая голова бодрствовала при своём солнце, а другая в это время спала. В момент "пересменка" мозг проснувшейся головы усваивал всю пропущенную им информацию из мозга засыпающей.

Эти сведения, почерпнутые из Галапедии, Бора изложила своему напарнику во время перелёта с Ригена на Талиаман на небольшом космобусе.

— Теперь понимаешь, почему непременно надо допросить этого типа? Держу сотню против одного, что одна из его голов бодрствовала и видела того, кто бесчинствует по ночам в деревне.

— И что же за существо настолько напугало здоровенного двуглавого бычару, что он закатил истерику и сбежал с Ригена в одних трусах? — спросил Фалек.

— Узнаем.

Фалек зевнул и достал свой миниатюрный коммутатор:

— Пороюсь-ка я тоже в Галанете, поищу на Вастоха Лаймиса какой-нибудь компроматик.

— Это ещё зачем?

— Лишним не будет.

— Скорее всего, нароешь кучу фейков, а не подлинную информацию.

— Пусть фейки. Всё равно дыма без огня не бывает.

— Ну, как знаешь, — Бора откинула спинку кресла и натянула на глаза маску для сна.

На Талиамане напарники оказались в разгар тёмно-красного дня — в небе висело жуткоее кровавое светило, всё в тёмных пятнах и прожилках.

— Мрачно-то как, — поёжился Фалек, сидя на голове Боры и обозревая окружающую местность, пока она ожидала аэротакси у выхода из космопорта. — Депресняк себе заработаешь на раз-два. Какой-то этюд в багровых тонах.

— Ничего, надеюсь, мы здесь долго не пробудем, — ответила кенгуру. — Если только этот певец ртами не заартачится и не откажется отвечать на вопросы.

— Сплюнь, а то сглазишь.

Аэротакси — ржавый рыдван с облупившийся краской — высадил напарников на парковке близ большого особняка в стиле рококо.

— Странно, что здесь не дежурит толпа фанатов, — заметил Фалек.

— Мало кто в курсе, что Вастох Лаймис обитает именно здесь. Большинство уверено, что его резиденция — в мегаполисе под названием Ратленц, в пентхаузе на макушке одного из сверхвысоких небоскрёбов. Шефу пришлось задействовать свои тайные связи, чтобы разузнать подлинное место жительства Лаймиса. Кстати, он предоставил нам широкие полномочия в методах давления на него.

Бора подскакала к парадному входу и ткнула лапкой в панель интеркома. Вскоре послышался раздражённый тенор:

— Кто там?

— Частное сыскное агентство Ольмерта Торна. Нам необходимо задать несколько вопросов господину Лаймису, — произнесла Бора.

Интерком рявкнул басом:

— Так, отвалили отсюда по-быстрому, ясно?

Бора обратилась к Фалеку, сидевшему в её сумке:

— Ну, какой ты там нарыл на него компромат? Самое время его использовать.

Фалек махнул ручкой:

— Да бредятина одна. Сразу ясно, что сплошные фейки.

— Что и требовалось доказать. Ничего, не парься.

Кенгуру вновь задействовала интерком.

— Я сказал, пошли в жопу!!! — заорал дуэт. — Полицию вызвать?

— Передать от вас привет Длену Квольма́ви? — вкрадчиво спросила кенгуру.

В интеркоме двукратно поперхнулись. Потом тенор пробормотал:

— Как?

— Сядь да покак, — не смолчал Фалек. Бора сердито зыркнула на него и повторила:

— Длен Квольмави. Вы же знакомы с ним, не правда ли?

— Он на Талиамане? — быстро спросил тенор.

Бора недоумённо нахмурилась и осторожно ответила:

— Нет, здесь его нет.

— Заходите.

Щёлкнул замок, дверь приоткрылась. Кенгуру пропрыгала в недра особняка.

Певец шансона Вастох Лаймис ожидал непрошеных гостей в безвкусно и кричаще обставленной гостиной. Бора и Фалек, высунувшийся из её сумки, увидели двухголового мужика с квадратным туловищем, восседавшего в золочёном кресле, обитом красным бархатом. Левая голова певца казалась пародией на правую: и без того грубые черты её были карикатурно выпячены. Правая голова явно боролась со сном, пытаясь держать глаза открытыми; левая же злобно и испуганно смотрела на визитёров. Не здороваясь и не предлагая им присесть, левая голоса взвизгнула тенором:

— Вас прислал Длен?

Кенгуру отрицательно мотнула головой:

— Нет. Но если вы не ответите на наши вопросы, мы найдём способ устроить вам свидание с ним в этом уютном особнячке. Оно для вас крайне нежелательно, или я ошибаюсь?

— Угадали, — пробурчала басом правая голова, сражаясь со сном.

— В таком случае — вопрос первый, он же и последний. Кого вы увидели ночью в деревне ролевиков-славянофилов на Ригене, после чего срочно покинули планету?

Обе головы выпучили глаза, потом переглянулись между собой.

— Так вы не знаете?..

— А что мы должны знать?

— Значит, вы с Дленом не встречались… — в басе правой головы послышалась угроза. — Вы просто откуда-то разузнали о наших с ним давних отношениях и решили взять меня на пушку!

Бора сказала:

— Нас не интересуют ваши дела с Дленом, мы не жёлтая пресса! Итак, я повторяю свой вопрос…

Лаймис вдруг вскочил с кресла и бросился к Боре, вытянув ручищи перед собой так, словно собирался схватить кенгуру за шею и задушить её. Внимательно следившая за ним Бора подпрыгнула, перевернулась в воздухе вниз хвостом и с силой двинула прыжковыми лапами по обеим рожам певца. Тот взвизгнул и осел на пол: правый нос был сломан, левый глаз на левой физиономии заплыл от удара. Лаймис ощупал ладонями пострадавшие органы и застонал; из четырёх глаз потекли слёзы.

— Отвечай, гнида! — завизжал Фалек, высунувшись из сумки Боры. — А то хуже будет! Кого ты видел на Ригене?

— Дле-е-е-на! — прорыдал певец.

Бора и Фалек ошарашенно переглянулись.

— А вот с этого момента поподробней, пожалуйста, — сказала кенгуру.

— Если не хочешь опять получить по мордасам, — добавил Фалек.

 

Сидя на столе в небольшом кабинете Элмера в ригенском космопорту, Фалек делал клиенту устный отчёт:

— Талиаманский уголовник Длен Квольмави начал опекать Вастоха Лаймиса, когда тот был ещё юношей. Очень уж понравилось бандиту, как Вастох исполнял популярные блатные песни — "Прибыла на Кеплер банда с Эрмеоди", "Ковосский централ", "На астероиде открылася пивная" и прочие. Квольмави вложил в раскрутку юного таланта кучу денег. Лаймис заматерел и стал звездой шансона, а Длен тем временем посредством подкупов, шантажа и даже убийств пробрался в высшие круги Талиамана и заделался олигархом. Он надеялся весь остаток жизни почивать на лаврах, но его доро́гой к власти заинтересовалась Ассоциация по борьбе с коррупцией, очень древняя и уважаемая организация, берущая своё начало ещё на Гелиосе III и объявленная на этой клоаке "инопланетным агентом". Ассоциация раскопала кучу криминальных делишек Квольмави и навела на него Галапол. Длен едва успел покинуть Талиаман и бросился к своему бывшему подопечному, который в то время отдыхал на водной планете Мару́. Разумеется, он рассчитывал на помощь и поддержку Вастоха, но тот послал бывшего авторитета подальше. Галапол наступал Длену на пятки, и он, пригрозив Лаймису жестокой местью, отправился на Риген. Он знал, что здесь запрещено пользоваться любыми современными гаджетами, а значит, и дронами, и прочими следящими системами.

Фалек глотнул воды из крошечного стаканчика и продолжил:

— Квольмави скрывался в лесу неподалёку от деревни, где живёт ваш брат с семьёй, и делал по ночам вылазки, чтобы добыть продовольствие и элементарную утварь. Помех со стороны населения он не опасался, так как знал о влиянии магнитного поля Ригена на крепкий сон представителей вида хомо сапиенс. Когда Длен явился в деревню в очередной раз, то по роковой случайности решил поживиться именно в том доме, в котором остановился на ночлег исполнитель блатняка. Цикл чередования сна и бодрствования у талиаманцев соблюдается вне зависимости от того, на какой планете они находятся, и неспящая левая голова Вастоха со страхом и изумлением признала в грязном вонючем домушнике своего бывшего покровителя — напоминаю, что Квольмави посулил отомстить ему. Вопль из обеих лужёных глоток Вастоха переборол влияние магнитного поля и разбудил всю деревню. Лаймис в панике бежал на историческую родину, а Длен спрятался в своём лесу…

— Разрешите, я продолжу, — подхватил Элмер. — Я сообщил брату и его односельчанам о том, что виновником ночных краж был Квольмави, и они устроили на него облаву. Были выписаны ищейки, натренированные на поиск аборигенов Талиамана. Пойманного преступника препроводили в космопорт, где его уже поджидали представители Галапола. В результате Длен Квольмави угодил в тюрьму…

— …а против Вастоха Лаймиса было возбуждено уголовное дело за укрывательство опасного преступника — он ведь так и не сообщил о его местонахождении галактическим правоохранителям, — заторопился Фалек.

— Великолепно! — воскликнул Элмер. — Прошу вас, господа, назвать сумму вашего гонорара!

Фалек посмотрел на Бору, скромно сидевшую в углу, и она сказала:

— Господин Ольмер Торн будет вполне удовлетворён, если вы, господин Элмер, разместите ссылку на страницу агентства в социальной сети Спейсбук, и сопроводите её кратким изложением вашего дела. Можно с вымышленными именами.

 

— Не слишком ли скромный гонорар запросил шеф? — недовольно спросил Фалек у своей напарницы, когда они устроились в креслах лайнера, направлявшегося на Гамму Стрельца XXV.

— Ты видел страницу Элмера в Спейсбуке? — усмехнулась Бора.

— Не видел, конечно, на кой она мне сдалась… А что?

— Вот зайди и полюбопытствуй, сколько у него подписчиков.

Фалек поморщился:

— Мне сейчас лень. Скажи так.

— Пятьдесят миллионов одних только представителей вида хомо сапиенс! О такой рекламе можно только мечтать.

— Вот это да! — присвистнул Фалек. — Чем же этот толстяк завлекает подписчиков?

— Не поверишь. Невероятно скабрезными анекдотами.

 

 

Нахлебник

 

Впервые за много лет Ольмер Торн проснулся не в своей спальне, поэтому в первый момент подумал, что продолжает спать и видит сон. Окружающая обстановка была непривычной: невысокий потолок с пожелтевшей лепниной, с которого свисала хрустальная трёхрожковая люстра с лампочками в виде свечей; напротив кровати — арочное окно в облупившейся крашеной деревянной раме; деревянные резные туалетный столик и комод; умывальник, имитирующий столик с кувшином и тазиком. И всё это — вместо привычной хайтековской мебели, тёмного матового потолка и панорамного окна во всю стену, из которого открывался великолепный вид на ледник Па-Васти, уже десятки тысяч лет стекавший по боку одноимённой горы.

"Ну да, я же не на Альсафи II", — вспомнил владелец сыскного агентства. — "Это планета Благолепье, входящая в Империю Святого Юрия. Я — в гостях у моего старинного друга, графа Александра Николаевича Ростовского-Антареса, владельца небольшого поместья Отрадное". Он усмехнулся: имперская аристократия не тратила фантазию на названия своих вотчин — как правило, их заимствовали из произведений древней русской классики. По планетам империи были разбросаны тысячи Отрадных, Покровских, Кистенёвок, Лысых Гор и даже Погорелок…

Торн взглянул на дисплей коммуникатора. Семь сорок шесть по местному времени. Граф Александр Николаевич вчера сказал ему, что завтракают здесь в восемь утра. Пожалуй, не следует заставлять ждать хозяев дома — без гостя ведь они за стол не сядут.

С графом Ростовским они случайно встретились на планете Гельвеция — одном из финансовых центров Галактики, где располагались наиболее солидные и надёжные банки. Торн неторопливо спускался по мраморным ступенькам центрального офиса "Финансовой Группы Пятого Галактического Сектора" к ожидавшему его аэротакси, чтобы отбыть в космопорт, когда его окликнул пожилой господин в безупречно чистом, но старомодном и несколько поношенном костюме, стоявший у входа в "Имперский кредит". Поняв, что обращаются именно к нему, Торн всмотрелся в господина. Тот подошёл поближе, неся грустную улыбку на широком добродушном лице, и спросил:

— Ольмик, не узнаёшь Ростовского?

— Саша? — неуверенно предположил Торн.

— Хотя бы имя моё вспомнил, и на том спасибо!

Бывшие однокашники по Герольскому агрономическому университету заключили друг друга в объятия. После торопливого обмена сведениями в духе "как ты" и "где ты" граф Ростовский решительно заявил:

— Не отпущу тебя на твой захолустный Альсафи II! Ты должен погостить у меня хотя бы с недельку. Познакомишься с семьёй, сходим с тобой на охоту, осмотрим мои угодья…

Срочных дел у Торна как будто не имелось, и он принял приглашение старого друга. Через два с лишним часа они прибыли на Благолепье, где был поздний вечер. Домочадцы Ростовского уже спали, и приятели, подкрепившись холодным ужином и парой бокалов красного вина, тоже отошли ко сну…

По скрипучей деревянной лестнице Торн спустился в столовую — двухсветную залу, заставленную изящной, но обветшалой мебелью: в простенках между окнами стояли диванчики, у торцевой стены — большой буфет. В углу отбивали время напольные часы, показывавшие местное время, время столичной планеты Новая Охта, а также фазы всех пяти спутников Благолепья. Середину залы занимал большой продолговатый стол, накрытый камчатной скатертью. Стол был уставлен блюдами и вазами с традиционными в Империи Святого Юрия яствами: творожными пышками, пирожками, копчёным окороком, сыром и вареньем нескольких сортов. Посреди стола возвышался самовар с тлеющим красным индикатором автоподогрева, его окружали молочник, кофейник и сахарница. Миска с варёной рыбой и какими-то местными овощами, стоявшая на углу стола, казалась лишней.

Вся семья Ростовских уже была в сборе: граф Александр Николаевич, его супруга Елизавета Васильевна, дама с ещё не увядшей красотой, а также сын Ростовских, тридцатилетний Фёдор Александрович с женой Ольгой Николаевной и их сын Миша восьми лет, резвый кудрявый мальчик, сопровождаемый кибергувернёром устаревшей модели "Сенека-2000".

Граф представил Торна своему семейству. Гость обменялся рукопожатием с сыном хозяина дома, поцеловал ручки его супруге и невестке, потрепал по голове внука, кивнул кибергувернёру, которого то ли в шутку, то ли всерьёз величали Семёном Семёновичем, и занял предложенное место. Завязалась милая светская беседа, однако к завтраку почему-то никто и не думал приступать. Часы пробили четверть девятого.

Открылась одностворчатая дверь в углу. В столовую, неуклюже переставляя короткие толстые ноги, вошёл огрисианин, похожий на большого пингвина, обряженный в синий комбинезон. Он оглядел присутствующих пустыми круглыми глазами, раскрыл толстый клюв, буркнул "доброе утро" и подошёл углу, где стояла миска.

— Стёпа, познакомься, это мой давнишний друг, господин Торн, — сказал граф. — Ольмик, это Суте́пса, он уроженец Огри́си, мы его называем Степаном. Он наш… компаньон.

Торн молча наклонил голову. Одрисианин мельком взглянул на Торна, раскрыл клюв и громко рыгнул. Пробормотав что-то вроде "пардон", он принялся поглощать рыбу с овощами. Только после этого остальные тоже приступили к еде.

"Интересные дела творятся в доме Ростовских", — подумал Торн.

 

Граф Ростовский потратил часа два на то, чтобы показать гостю своё хозяйство, хотя оно было довольно скромным по имперским меркам. Птицеферма, три плодовых сада, пруды, в которых разводили осетров — Ростовский с гордостью поставил друга в известность, что является одним из поставщиков рыбы ко двору Его Императорского Величества Павла ХХХVI. Затем настал черёд псарни, конюшни… В конце концов Торн взмолился об отдыхе — отвык так много ходить пешком. До обеда ещё оставалось около часа, и граф пригласил гостя провести его в кабинете.

Кабинет соседствовал с гостиной на первом этаже. Это была мрачноватая комната со стенами, обитыми дубом. Ростовский и его гость уселись в кожаных креслах перед огромным камином, в котором жарко пылал огонь. Их кресла разделял столик-бар, содержавший в своём деревянном чреве разные напитки.

— Что предпочитаешь в качестве аперитива — ром, ликёр, вермут? Может, смешать тебе какой-нибудь коктейль?

— Гарионскую мадеру, если можно.

Александр Николаевич удивлённо воззрился на друга:

— Ольмик, ну и вкусы у тебя! Это же совершенно плебейское пойло, бормотуха! Нет, конечно, о вкусах не спорят, но… У меня даже дворовые его не употребляют. Впрочем, если хочешь, пошлю за этой мадерой кого-нибудь в супермаркет…

Торн протестующе выставил ладони:

— Нет-нет, не утруждайся! Вермут с тоником тоже подойдёт.

Ростовский смешал коктейли. Друзья чокнулись.

— Хорошее у тебя хозяйство, — сказал Торн.

Граф вздохнул.

— Хорошее-то хорошее, да только как бы мне в скором времени по миру не пойти… Беру кредит за кредитом, экономлю на всём, верчусь, словно уж на сковородке.

— Твой управляющий настолько бездарен? Или ворует безбожно?

— Да если бы… Другой камень у меня на шее, Ольмик.

— Что за камень?

Ростовский долго молчал, потягивая коктейль, потом заговорил, волнуясь:

— Это случилось чуть больше года назад. Я возвращался на флаере от князя Трилецкого… его имение — на побережье, километрах в трёхстах… в изрядном подпитии, конечно… Захотел полихачить, дурень старый — отключил автопилот! Ну, и сшиб на лету этого… Степана…

— Огрисианина, который у вас живёт в компаньонах?

— Его самого. Подобрал, конечно, отвёз к себе в имение…

— Полицию вызвал? Хотя… Кажется, я начинаю догадываться.

У графа задрожали губы, он кивнул.

— Побоялся. Ты ведь знаешь — хоть Империя Святого Юрия и обладает значительной автономией, преступления по отношению к представителям негуманоидных видов рассматриваются в галактическом суде. Можешь себе представить, какому позору подвергся бы мой род?

— А что с медицинской помощью?

— Пригласил нашего домашнего доктора Астрова.

Торн усмехнулся:

— Странный псевдоним. Насколько я помню, чеховский доктор Астров был пьяницей и ненавидел своё ремесло.

— Это не псевдоним, он действительно Астров… Хороший мужик, умеет держать язык за зубами. Он, конечно, не специалист по негуманоидным видам, так что ему пришлось быстро просмотреть литературу по анатомии и физиологии огрисиан. Степан серьёзно повредил левое крыло. Это всё равно, как если бы ты или я сломали себе ногу… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Огрисиане передвигаются в основном лётом, так что наш Степан оказался полноценным инвалидом.

— И что же, за год крыло так и не восстановилось?

Ростовский покачал головой.

— Срастись-то вроде срослось, а только не может Степан летать, и всё тут. Положение осложнилось ещё и тем, что он является единственным кормильцем многочисленного семейства на Огриси, прилетел сюда на заработки, работал в логистической компании… Вот и приходится мне кормить не только Степана, но и всех его родичей. Отвёл я ему для проживания флигель, столуется он вместе с нами, ты это сам видел. Каждый стандартный месяц я перевожу на Огриси для его семьи двенадцать тысяч имперских рублей — сорок две тысячи галамарок! Буквально по сусекам наскребаю!

Торн присвистнул:

— Изрядно! А ты уверен, что твой нахлебник на самом деле не вылечился? Может, он умело симулирует немощь?

— У доктора Астрова возникло такое же подозрение. Он предложил созвать консилиум, пригласить ксенохирургов.

— Так за чем же дело стало?

— Всё за тем же — за выносом сора из избы. Ну не могу я снести такого позора — потомственный дворянин управлял транспортным средством в нетрезвом состоянии и сшиб гражданина Галактики!

Где-то под потолком мелодично прозвенел два раза колокольчик.

— Зовут обедать, — граф встал с кресла. — Пойдём-ка, брат, потрапезничаем!

— А Степану ты даёшь деньги? — спросил Торн, тоже вставая.

— Так, мелочёвку. Слава богу, он совсем не пьёт. Иногда заказывает себе жареные семечки буса́ты — это огрисианское растение вроде подсолнуха.

— Семечки, говоришь? Хм… — Торн ненадолго задумался. — Не хочу тебя обнадёживать, но, пожалуй, я бы попробовал избавить ваше семейство от этой обузы.

Ростовский горько усмехнулся.

 

В Империи Святого Юрия проживало не так уж много представителей нечеловеческих видов — лишь самые богатые семьи позволяли себе иметь в услужении гуманоидов. А уж на Благолепье их и вовсе не было, кроме некоторого количества огрисианцев. Так что гостиница "Старый Арбатъ" в уездном городе Бряхимове, что в пяти километрах от имения графа Ростовского, ещё не знала таких постояльцев: один из недорогих номеров на втором этаже заняли сапиентированная кенгуру и крошечный уроженец планеты Карлия. В журнале регистрации они записались как Бора Макропус-129 и Фалек би-Зор, аспиранты Онильского университета этнографии галактических рас. Целью посещения Империи Святого Юрия и, в частности, планеты Благолепье, они назвали изучение помещичьего быта.

И действительно, с утра до вечера аспиранты путешествовали по окрестностям Бряхимова на лёгком арендованном флайере, заглядывали в имения, знакомились с хозяевами и делали какие-то пометки в своих планшетах. Посетили они и Отрадное, где внук графа Мишенька пришёл в восторг при виде маленького живого человечка и выразил горячее желание пустить Фалека в плавание по пруду в игрушечном кораблике. Карлиец решительно отказался, и наследника пришлось долго успокаивать…

— Тебе удалось разместить видеорегистратор? — спросил Фалек у своей напарницы, когда они вернулись в гостиницу.

— Удалось. Ростовский-младший очень вовремя закатил истерику.

— О, господи, прошу, не напоминай мне о нём! Только бы шеф оказался прав…

— Разве он хоть раз ошибался?

— Всё когда-нибудь случается впервые…

— Типун тебе на язык!

Наступил вечер, чудесный летний вечер на помещичьей планете Благолепье. В тёмно-синем небе плыли три из пяти лун, тёплый ветер шелестел верхушками деревьев, в траве стрекотали ночные цикады. Бора раскладывала пасьянс альдебаранскими картами, время от времени поглядывая на планшет. Фалека же в номере не было.

Раздался тренькающий звук. Бора схватила планшет, прокрутила назад видеозапись, включила замедленное воспроизведение. Есть! Над флигелем поднялась в воздух крылатая тень. Кенгуру тут же связалась по коммуникатору с Фалеком.

— Жди огрисианца. Он только что взлетел от своего флигеля, я видела на записи.

— По-моему, достаточно было бы только этой записи, — буркнул Фалек.

— Шеф считает, что недостаточно. Давай всё-таки будем придерживаться плана.

 

Огрисианин по имени Сутепса, которого в семье Ростовских называли Степаном, не спеша ковылял по торговому залу за левитирующей тележкой. Он совершенно не опасался, что его здесь увидит и опознает кто-нибудь из знакомых графа Ростовского: во-первых, они не посещали подобные плебейские супермаркеты, а заказывали товары с доставкой на дом; во-вторых, все огрисиане были для людей на одно лицо.

Ну вот, вроде бы и всё. Сутепса, сопровождая тележку, подошёл к кассе — выход за пределы торгового зала перекрывала широкая полоса жёлтого света. В тележку тут же залез юркий датчик на гибком подвижном стебельке — ему понадобилось не более секунды, чтобы просканировать покупки. На дисплее кассы появилась сумма — 2 имперских рубля 89 копеек. Огрисианин сунул в приёмную щель трёхрублёвую купюру. Касса заглотнула деньги; в лоток для сдачи со звоном упали гривенник и копейка. Сутепса загрёб кончиком крыла монетки; жёлтый свет в проёме сменился зелёным. Тележка проплыла через проём, огрисианин сделал шаг на своих неуклюжих ногах…

Проём залил очень яркий, бьющий по глазам красный свет. Прерывисто задребезжал тревожный сигнал. К кассе подскочил киберохранник и обездвижил Сутепсу своими многочисленными манипуляторами. Он возмущённо щёлкнул клювом и завопил:

— Алё, что за дела?!

Киберохранник никак не отреагировал. Подошёл менеджер супермаркета, молодой человек с зализанной причёской; на форменной рубашке висел бейджик с надписью "Руслан".

— Прошу прощения, сударь, — сказал он стандартно-вежливым голосом, — Датчик зафиксировал неучтённую покупку. Если произошла досадная ошибка в результате сбоя оборудования, наш магазин возместит вам унижение, которому вы подверглись, и потерянное время.

Но сбоя не было. Выдвинув дополнительный многосуставчатый манипулятор, киберохранник извлёк из заднего кармана сутепсового комбинезона блестящую упаковку дорогих презервативов.

 

Граф Александр Николаевич Ростовский сидел перед 3-D монитором в своём кабинете и наблюдал, как его нахлебник Сутепса-Степан шумно возмущается у кассы супермаркета, пребывая в объятиях киберохранника:

— Я не знаю, откуда у меня взялась эта дрянь! Придурки, подумайте своими дубовыми головами: ну на кой шут мне нужны человечьи презервативы?!

Ольмерт Торн остановил видеозапись и вызвал на монитор скан товарного чека:

— Посмотри, Саша: среди покупок Степана присутствует трёхлитровая бутыль гарионской мадеры, причём не стеклянная, а органическая, самораспадающаяся.

— Господи помилуй… — пробормотал Граф.

— Когда я впервые встретился со Степаном — помнишь, за завтраком? — этот мерзавец рыгнул. Я почуял перегар. В своё время я изучил запахи перегаров, вызванных потреблением самых различных алкогольных напитков, от земной палёной водки до арманьяка с планеты Лютеция, который идёт по пятнадцать тысяч галамарок за бутылочку в сто пятьдесят грамм. Ошибки не было: накануне Степан наклюкался гарионской мадерой. Вряд ли подобному пойлу место в твоём благородном доме, но на всякий случай я поинтересовался, нет ли его в твоём баре. Далее ты сказал, что даёшь Степану деньги на карманные расходы. То есть какие-то средства у него были. По моему указанию два моих сотрудника тайно установили видеорегистратор напротив флигеля…

— Так это были не аспиранты?!

— Нет. Извини, но ради конфиденциальности яне поставил тебя в известность об их истинной миссии. Видеорегистратор зафиксировал, как Степан взлетел над флигелем, имея намерение отправиться за спиртным. Собственно, этого уже было достаточно для того, чтобы раскрыть тебе глаза, но я решил проучить негодяя. Изучив через Галанет ассортимент ближайших к твоему поместью супермаркетов, я остановился на единственном из них, в котором продавалась гарионская мадера. Мой сотрудник-карлиец дежурил там и…

— О господи! Мишенька так хотел заполучить его в качестве живой игрушки…

— Мне это известно, — сухо сказал Торн. — Было ясно, что рано или поздно Степан явится в супермаркет, когда ему снова захочется выпить. Так и случилось. Фалек… так зовут карлийца… потихоньку сунул ему в карман комбинезона мелкий товар, и Степана задержали на кассе — видеозапись ты видел.

— Какой скандалище! — граф схватился за голову. — А ведь этот симулянт чуть не довёл меня до банкротства!

— Я имел со Степаном беседу, — сказал Торн. — И мы пришли к соглашению. Он оставит твоё поместье и больше никогда не побеспокоит вашу семью, а мы с тобой умолчим об афере, которую он проворачивал здесь в течение года с лишним.

Граф вскочил с кресла с чувством обнял владельца сыскного агентства.

— Ольмик, ты мой спаситель! Сколько я тебе должен?

Торн усмехнулся:

— На старых друзьях не наживаюсь.

Ростовский отёр выступившие слёзы:

— Благослови тебя бог! Только… — он тяжело вздохнул. — только вот боюсь, что Мишенька опять закатит истерику.

— Мишенька? С какой стати?

— Мальчик очень привязался к этому крылатому разбойнику, — грустно сказал граф.

 

 

Как украсть сюжет

 

Ольмерт Торн, владелец и директор сыскного агентства, был в ярости. Но ярость эта, как обычно, проявлялась лишь в ледяном тоне, которым он говорил по коммуникатору. Разумная кенгуру Бора и девятисантиметровый карлиец Фалек, сотрудники агентства, хорошо знали эту особенность шефа и сидели в приёмной тише воды, ниже травы. Нет, господин Трон никогда не вымещал на подчинённых своё раздражение или плохое настроение, но их напрягал сам факт того, что кому-то удалось довести их шефа до такого состояния.

Наконец Торн завершил разговор и вышел в приёмную. Бора немедленно уткнулась в 3D-монитор на своём рабочем столе, а Фалек сделал вид, что только что вернулся из туалета — он старательно вытирал крошечные ручки о собственную одежду.

— Ну и тип, — с расстановкой произнёс Торн, качая головой.

— Кто, Фалек? — с наигранной надеждой спросила Бора.

Ошарашенный неожиданным выпадом Фалек разинул рот и уставился на Бору. Взглянув на его физиономию, шеф не выдержал и расхохотался. К нему тут же присоединилась Бора. Фалек обиженно набычился.

— Извини, Фалек, — сказал, отсмеявшись, шеф. — Но разрядка подоспела вовремя. Молодец, Бора! А то я просто сам не свой после этого разговора по коммуникатору.

— А что такое? — забыв про обиду, поинтересовался Фалек. — С кем вы говорили, шеф, если, конечно, не секрет?

— Никакого секрета нет. С Хомтой Викнакили, ковосским режиссёром.

— Ковосским?

— Ну да. Викнакили разговаривал со мной так, будто он — мой господин, а я — его слуга, представляете? Требовал, чтобы я немедленно отправился к нему на Ники-Гуру — одну из планет Ковоса — и занялся его делом. Мне пришлось долго втолковывать ему, что я покидаю Альсафи II лишь в исключительных случаях, и что это он должен прибыть сюда, если хочет, чтобы я уделил ему внимание.

— Шеф, я подготовила краткое досье на Хомту Викнакили, — встряла Бора.

— А как ты узнала, с кем я говорил?

— Я же сама вас соединила, помните?

Торн грустно усмехнулся:

— Ну вот, уже и память подводит… Старею я, ребятки!

— Не наговаривайте на себя, шеф! — воскликнул Фалек. — Это вас разговор выбил из колеи.

— Возможно, возможно… Бора, так что там насчёт Викнакили?

Кенгуру забегала глазами по объёмному экрану.

— Хомта Викнакили, вид — хомо сапиенс, возраст — 75 стандартных лет, место рождения — планета Ники-Гуру, империя Ковос, профессия — кинорежиссёр. В начале карьеры снял несколько значительных фильмов, которые успешно шли в прокате по всей Галактике и принесли ему известность. В период правления императора Тинеолы Биссельеллы переключился на производство ура-патриотических и документально-пропагандистских картин, прославлявших оного императора. После смещения Тинеолы и прихода к власти прогалактического правительства Ормонда де Караба резко сменил свои убеждения — принялся заявлять во всеуслышанье, что всегда был противником тирании экс-императора. В доказательство демонстрировал золотую статуэтку "Роланд", полученную им на Всегалактическом кинофестивале, и публично плевал на портрет Тинеолы. В настоящее время ставит главным образом драмы и мелодрамы по собственным сценариям. Добился финансирования от Галактической гильдии кинематографистов.

— Вот уж воистину, ну и тип! — подал голос Фалек. — Неужели его никто не пристыдил его подхалимажем перед Тинеолой?

— Таким, как Викнакили, плюнь в глаза — божья роса, — сказал Торн. — И он в самом скором времени объявится в нашем офисе.

Бора осторожно сказала:

— Шеф, извините, что лезу не в своё дело… А отказаться никак нельзя?

Торн развёл руками:

— Викнакили посулил нам сказочный гонорар, друзья мои. Деньги, увы, не пахнут.

 

Ковосский кинорежиссёр опоздал часа на два. Его уже перестали ждать, и Бора даже вздрогнула, когда в приёмную ввалился мужик в роскошной шубе и в шапке из искусственного пыжика. Из-под шапки глядели наглые, навыкате, глаза, под носом торчала щётка ухоженных усов; руки посетителя были унизаны перстнями. Бора не успела даже раскрыть рот, а мэтр уже произнёс скороговоркой:

— Дорогуша, где тут господин Торн? У меня мало времени…

— Здравствуйте, господин Викнакили. Одну минутку.

Но Боре не пришлось вызывать шефа по интеркому — он сам вышел из кабинета. Викнакили, торопливо поприветствовав его, тут же принялся что-то втолковывать, но Торн взял его под руку и увёл к себе в кабинет.

Аудиенция продолжалась совсем недолго. Не прошло и двадцати минут, как режиссёр вылетел из кабинета шефа, махнул Боре ладонью, сверкнув перстнями, буркнул "Адью!" и скрылся за дверью. Кенгуру проскакала в кабинет, где Торн вытирал платком лысину.

— Фу-у! Его бы энергию да в мирных целях… Фалек!

— Слушаю, шеф, — карлиец выбрался из ящика на столешницу.

— Ты всё уяснил?

— Кажется, да.

— Изложи Боре суть дела. Заодно и я ещё раз прослушаю, может, хоть в голове уложится. А то наш уважаемый клиент трещал, как сорока.

— Значица, так, — Фалек заходил по столу, заложив руки за спину. — Около года назад Хомта Викнакили написал сценарий фильма. Он не признаёт ни голосового, ни ментального ввода — говорит, что не хочет, чтобы компьютер копался в его башке — и пользуется обычной пишущей машинкой.

— Чем-чем? — переспросила Бора.

— Ну, это такое древнее механическое устройство для набора текста на бумаге.

— Господи… Он бы ещё клинопись выбивал на камне, — покачала головой кенгуру.

— И вот, значит, напечатал Викнакили сценарий на такой машинке. А вскоре после того, как он закончил работу, к нему навязался в гости Чьеси Ригон.

— Что-то я о нём слышала… Это, кажется, бывший ковосский олигарх, сподвижник императора Тинеолы Биссельеллы?

— Именно. Во времена правления Тинеолы он возглавлял компанию "Ковос-ресурсы". По расе — слизень, уроженец планеты Гаррота.

— Только не Гаррота, а Маррота, — поправил Фалека Торн. — В принципе гарротские и марротские слизни принадлежат к разным подвидам одного вида. Но только первые — это погружённые в себя философы, которые воспринимают всё, что приходит извне, как плод своего чрезвычайно развитого воображения. А вторые — приземлённые материалисты, практически лишённые способности к фантазированию. Извини, что перебил, продолжай, пожалуйста.

— Вот, значит, явился Ригон к Викнакили и плачется: мол, обнищал совсем, все активы конфисковали как незаконно нажитые, так подсоби в память дружбы, чем можешь! Викнакили дал ему немного денег, лишь бы тот отвязался, и тут же улетел по своим делам на Бату-Соби — столичную планету империи Ковос. А когда вернулся на Ники-Гуру два дня назад, обнаружил пропажу единственного экземпляра нового сценария. Причём все деньги и ценности, каковые имелись в доме, остались нетронутыми, даже золотая статуэтка "Роланда".

— Может, Викнакили сам куда-нибудь засунул сценарий и позабыл? — высказала предположение Бора. — Всё-таки не юноша уже. Склероз, туда-сюда…

Фалек пожал плечами:

— Он утверждает, что помнит совершенно точно: сценарий лежал на письменном столе, рядом с пишущей машинкой. Викнакили подозревает, что его утащил Чьеси Ригон, пока он, Хомта, ходил за деньгами.

Бора хмыкнула.

— На кой чёрт марротскому слизню сценарий фильма? Они ведь лишены воображения и фантазии, у них и искусства-то никакого нет!

— Не совсем так, — вступил в беседу Торн. — Искусство на Марроте — удел избранных, сверхэлитарная область. Во всей многомиллиардной популяции марротских слизней насчитывается не более десяти тысяч деятелей искусства. Любое произведение — на вес золота, хоть написанная красками картина, хоть музыкальная пьеса. Если бы Ригон вздумал продать сценарий одной из трёх марротских кинокомпаний, то получил бы кучу денег.

— Подождите… — наморщила лоб Бора. — Но ведь в сценарии, скорее всего, дело происходит в человеческой среде! Как бы слизни смогли снять по нему фильм?

— Аналоги можно подобрать чему и кому угодно, — сказал Торн. — Главное — сюжет.

В кабинете воцарилось молчание. Потом Бора спросила:

— Так чего от нас хочет Хомта Викнакили?

— Чтобы мы просмотрели все марротские картины, вышедшие за последний год. — ответил Торн. — Если среди них окажется фильм со схожим сюжетом — значит, вина Чьеси Ригона будет доказана. Викнакили набросал синопсис своего украденного произведения, чтобы мы смогли его идентифицировать.

Шеф показал на исписанный листок бумаги, лежавший на столе:

— Следует иметь в виду, что название марротского фильма наверняка отличается от названия сценария Викнакили.

— А что же он сам их не просмотрит?

— Говорит, что у него совершенно нет на это времени и что он в принципе не выносит слизняков, хоть и дружит с Чьеси Ригоном, — ответил Фалек. — К тому же он уверен, что у господина Торна имеются налаженные связи в правоохранительных кругах, и в случае установления факта плагиата он немедленно туда обратится.

— Понятно, — вздохнула кенгуру. — Не барское это дело — с Галаполом общаться.

 

Бора и Фалек сидели перед 3D-монитором и смотрели уже восьмой фильм из десяти снятых на Марроте за прошедший стандартный год.

— У меня такое чувство, что я нечто подобное уже видел или читал, — сказал Фалек, тщетно пытаясь сдержать зевоту.

— Ничего удивительного, — отозвалась Бора. — Считается, что существует всего около тридцати фундаментальных сюжетов. А всё остальное — их вариации.

— И тем не менее ничего общего с сюжетом Викнакили я пока не заметил, — пробормотал Фалек. — А от слизняков уже в глазах рябит.

Действие марротского фильма между тем близилось к развязке. Слизняк-самец с брутальной полосатой раковиной (рудиментарной, как у всех марротцев) принудил нежно-розовую самку, сестру своей подруги, к спариванию. Это так потрясло бедняжку, что у неё помутилось в хорошенькой рогатой головке. Тогда самец вызвал слизняка-мозгоправа, и он увёз сестру в психушку, причём та пребывала в уверенности, что мозгоправ — её поклонник.

Расчувствовавшаяся Бора смахивала слезинки, Фалек же зевал во весь рот.

— Слава богу, кончилась эта галиматья, — фыркнул он, когда по экрану поплыли финальные титры на марротском языке.

— Что бы ты понимал, толстокожая душа! — возмутилась Бора.

— Да уж где мне…

— Так, осталось всего два фильма. Отложим до завтра? Ты вон уже спишь.

Фалек запротестовал:

— Нет уж! Лучше побыстрей отмучиться, и всё. Только сделай мне, пожалуйста, кофейку.

Бора поколдовала над кофеваркой, подала Фалеку его миниатюрную кружку и запустила очередной фильм. Вскоре напарники переглянулись.

— Неужели… оно? — прошептал Фалек.

— Погоди, ещё не известно, что там дальше будет, — ответила Бора.

Ещё через полчаса Фалек крикнул:

— Бинго!

— Давай всё-таки досмотрим, — предложила Бора.

— Да чего смотреть, и так уже ясно!

— Надо завершить начатое дело. А потом, мне просто интересно.

— Ты же и так знаешь, чем дело кончится.

— Слизни обожают хэппи-энд. Может быть, они переиначили трагичный финал Викнакили?

— А давай позовём шефа! Пусть тоже посмотрит.

— У шефа сейчас сидит гость, вроде бы друг его детства.

— Тем более, им вместе веселее будет смотреть! Приглашу-ка я их.

Фалек подбежал к интеркому и надавил ногой на клавишу вызова квартиры Торна, расположенной в этом же доме на втором этаже.

 

— Достаточно, — произнёс друг Ольмерта Торна, худой как жердь профессор-искусствовед из Галактического гуманитарного университета на Гельветиосе VI по имени Рандо Цилиус. На экране молодой измождённый слизняк только что умертвил старую, с потрескавшейся раковиной самку, ссужавшую ему деньги под проценты. Для убийства он использовал самый обыденный на Марроте предмет — острую лопаточку, которой слизни в прежние времена выковыривали паразитов из-под своих раковин.

— Рандик, тебе разве не хочется узнать, чем закончится фильм? Ты ведь не читал синопсис Викнакили, — сказал Торн, остановив воспроизведение.

— Мне знаком данный сюжет, — усмехнулся профессор. — Если очень коротко: главный герой будет долго мучиться и под конец сам признается в убийстве старухи. Его отправят на каторгу. По крайней мере, так изложено в романе, который сплагиатил этот ваш Викнакили.

— В романе?! — воскликнула Бора.

— Послушайте, — Цилиус поудобнее устроился в кресле. — Данное произведение на самом деле называется "Преступление и наказание", а вовсе не "Муки совести" и не "Старухино проклятье", как его обозвали соответственно Викнакили и марротские киношники. Сочинил его древний писатель Фёдор Достоевский, живший более трёх тысяч лет назад на Гелиосе III, или на Земле.

Фалек шепнул Боре:

— Я почему-то не удивлён.

— Во время Исхода, — продолжал профессор. — С Земли было вывезено большое количество произведений искусства — как в натуральном, так и в электронном виде. Но произведениям Достоевского не повезло. Один из искусствоведов, отвечавший за подготовку и погрузку на корабль русской классики, оказался ярым ненавистником этого литератора. И когда корабль шёл через гиперпространство, он самовольно спустил носители с Достоевским в утилизатор. Разумеется, они разлетелись на атомы, которые рассеялись в пространстве на протяжении нескольких сотен световых лет.

— Почему же этот искусствовед так не любил Достоевского? — поинтересовался Торн.

— За его взгляды. При всей своей гениальности писатель слыл радикальным ретроградом, националистом и шовинистом.

— А откуда же тебе известны сведения о взглядах Достоевского и содержания его произведений?

— Некоторое время назад мне попались в руки мемуары этого искусствоведа… его имя вылетело у меня из памяти. Я заинтересовался Достоевским и, грубо говоря, примазался к экспедиции, которой предстояло вывезти с Земли очередную партию людей для помещения в заповедник на Фриларде…

— Мы были на Фриларде! — радостно встрял Фалек. Бора цыкнула на напарника, опасаясь, что Цилиус рассердится, но тот только снисходительно кивнул и продолжил:

— Мне удалось разыскать в одном заброшенном доме на Земле полное собрание сочинений — в бумажном виде, разумеется, Чтобы древние книги не рассыпались в прах, я поместил их в темпостатичное поле и привёз к себе на Гельветиос VI. Там я со всеми предосторожностями отсканировал текст и перевёл его на галаэсперанто. Вот только у меня никак не доходят руки предложить собрание какому-нибудь издательству.

— А в Галанет вы эти книги не выкладывали? — поинтересовалась Бора.

— Нет, душенька. Видишь ли, я хотел бы подзаработать на их продаже. Ведь ради них мне пришлось отправиться на одну из самых диких и опасных планет, надо же как-то компенсировать риск! Поэтому мне крайне интересно, каким образом этот циничный наглец Хомта Викнакили умудрился раздобыть как минимум одно произведение Достоевского.

— Мне приходит на ум только одно объяснение, — задумчиво сказал Ольмерт Торн.

 

Галапол задержал Хомту Викнакили прямо в съёмочном павильоне его киностудии на планете Ники-Гуру.

— Какого чёрта?! — орал режиссёр, пытаясь вырваться из цепких клешней киберкопов.

Майор Галапола невозмутимо ответил:

— Вы нелегально посещали Гелиос III, известный также как Земля. В соответствии с указом Галактического Центра за номером АГЦРК-3312569 посещение гражданами Галактического Союза данной планеты без особого разрешения на то Галацентра запрещено и уголовно наказуемо, поскольку как природная среда, так и население Гелиоса III представляют потенциальную опасность для всей Галактики. Но это ещё не всё. Установлено, что вы тайно поддерживали контакт не только с изгнанным на Землю экс-императором Ковоса Тинеолой Биссельеллой, ныне покойным, но и его сыном и преемником, Тинеолой Биссельеллой Вторым…

— Слушай, майор, — вкрадчиво перебил его Викнакили, косясь на безмолвных киберкопов, — давай договоримся. Ей-богу, не обижу.

— Не советую вам добавлять к уже совершённым преступлениям попытку подкупа должностного лица, — сказал майор и сделал знак киберкопам. Те потащили упирающегося режиссёра к выходу из павильона. За происходящим наблюдала вся съёмочная группа. Кое-кто сочувственно качал головой, но большинство злорадствовало.

 

Бора и Фалек внимали, а их шеф Ольмерт Торн говорил, расхаживая по приёмной офиса:

— Итак, Хомта Викнакили не прерывал отношений со свергнутым тираном Ковоса, когда тот оказался в изгнании на Земле. Но не нужно думать, что он был настолько предан Тинеоле. Их сотрудничество было взаимовыгодным — Викнакили поставлял экс-императору кое-какую галактическую технику, за что имел полный доступ к произведениям искусства, которые ещё оставались на Земле. Для местного населения они никакого интереса не представляют из-за его крайне низкого интеллектуального уровня, так что режиссёр вывозил полотна, статуи и книги буквально контейнерами. Когда Тинеола умер, Викнакили продолжил сношения с его сыном. Он наверняка знал ту, давнишнюю историю с искусствоведом, выбросившим Достоевского за борт, и пребывал в уверенности, что его махинации останутся безнаказанными. Но в результате Викнакили будут судить сразу по нескольким статьям, из которых плагиат — наиболее мягкая.

 

 

Не было бы счастья…

 

Бора, всхлипывая, вызвала по интеркому Фалека. Карлиец, как и она сама, как и владелец сыскного агентства Ольмерт Торн, проживал в том же доме, в котором размещался и офис. Крохотные апартаменты девятисантиметрового сотрудника находились в мансардном этаже.

— М-м-м? — отозвался Фалек.

— Я больше не могу! — разумная кенгуру не выдержала и зарыдала в голос, вытирая передними лапками слёзы. — Налоговая инспекция, Галактическая Гильдия частных детективов, клиенты! Все как с цепи сорвались, наперебой требуют шефа, а у меня уже нервов не хватает отвечать им всем, что шеф вот уже полгода как пропал без вести! Можно, я переключу входящие звонки на тебя? Хотя бы на часик, а?

— Бз… бзпрблем! — выдал Фалек и рыгнул.

— Ясно, — с горечью сказал Бора. — Опять нажрался, свинёныш!

— А чё делать? Вынужденный пр… простой по причине отсутствия начальства.

— Это не значит, что можно бухать в рабочее время!

— Не можно, а нужно!

Бора подпустила металл в свой голос:

— Значит, так. Я переключаю входящие на тебя, и будь любезен отвечать и записывать, если понадобится. Имей в виду, я задействую и автосекретарь, а потом дам послушать записи шефу.

— Если он ещё жив…

— Не каркай! Даже и думать не смей о таком! Шеф жив, пока не найдутся убедительные доказательства противоположного!

Кенгуру в сердцах шлёпнула по клавише отбоя. Сделав несколько глубоких вдохов, она сунула в сумку свой маленький бумажник и покинула офис, намереваясь для успокоения нервов пробежаться… вернее, пропрыгаться по окрестным магазинам. Их, правда, было не так много в маленьком поселении, входящем в округ Гур на планете Альсафи II. "Но зато и денег потрачу меньше", — думала Бора. Она старалась гнать от себя мысли о том, что, возможно, в самом ближайшем будущем придётся искать новую работу, но они неизменно возвращались в её маленькую головку.

В небольшой лавочке, занимавшей весь нижний этаж двухэтажного домика, Бора изучала необычайно красивые бусы из картиваля — минерала с одной из крошечных планеток Многоземья. Бусинки переливались чистыми спектральными цветами. Вдруг заверещал коммуникатор — её вызывал Фалек.

— Соскучился, что ли? — пробормотала Бора. — Слушаю!

— Шеф!!! — завопил карлиец ей прямо в ухо. — Шеф нашёлся!

— Да ты что?!

— Ей-богу! Я только что разговаривал с ним, он позвонил по офисному номеру. Шеф в санатории на реабилитации…

— Что с ним?! Он болен?

— Говорит, что сейчас уже всё в порядке…

— Какой санаторий-то?

— На планете Соломония, это Миры Израилевы… Слушай, он предложил нам навестить его и выслал на Альсафи II малый звездолёт.

— Во даёт! — протянула Бора. — У него что, денег куры не клюют? Или это местные власти расщедрились?..

— Откуда я знаю! Звездолёт прибудет в течение часа, так что особо не загуливайся.

 

На закате голубое солнце Соломонии приобрело зеленоватый оттенок. Высоко над поросшей лесом долиной сверкали изумрудом исполинские арки — так выглядели с поверхности  кольца, окружавшие планету. Среди буйной зелени виднелись белые одно-и двухэтажные коттеджи санатория "Моше бен Маймон".

Четырёхместный iRbis 1313, прилетевший со стороны гор, приземлился возле одного из коттеджей на берегу небольшого живописного озера. Из открывшейся дверцы стремительно вылетела кенгуру и проскакала внутрь домика.

— Где же он? — недоумённо спросила Бора, оглядывая пустую спальню с минимумом мебели.

— Может, на процедурах? — высказал предположение Фалек, чья верхняя часть туловища торчала из сумки Боры.

— В процедурах больше не нуждаюсь, — заявил улыбающийся Ольмерт Торн, входя в спальню с веранды, расположенной с тыльной стороны дома.

— Шеф!!! — радостно крикнула Бора. Она в мгновение ока подскочила к Торну и обняла его, насколько позволяли её короткие передние лапы.

— Раздавишь! — прохрипел Фалек из её сумки.

Торн тут же отошёл назад:

— Бора, голубушка, и правда, поосторожней с Фалеком…

Когда с взаимными приветствиями и изъявлениями радости было покончено, Торн пригласил обоих своих сотрудников на веранду. Там он уселся в кресло-качалку, Бора расположилась напротив него у столбика, а Фалека, по его собственному желанию, посадили на лёгкий плетёный столик, на котором стояли графин с каким-то синим напитком и ваза с местными фруктами.

— Могу держать пари, что вам не терпится узнать о моих приключениях, — Торн взял из вазы нечто, напоминающее двойную грушу салатового цвета, и смачно откусил от неё.

— Не рискнём с вами спорить, шеф, — ответил за двоих Фалек.

 

Как вам известно, друзья мои, около полугода назад мне пришлось покинуть нашу тихую и уютную Альсафи II, чтобы отправиться на Они́ле, где проходил галактический конгресс представителей малого бизнеса. Добираться туда на рейсовых кораблях оказалось неудобно из-за множества пересадок, поэтому для возвращения я решил воспользоваться одноместным звездолётом от орнильского старшеринга. Аренда нового корабля стоила дорого, и я польстился на устаревшую модель iShak 1120. И вот мне довелось лишний раз убедиться в пословице "скупой платит дважды". Ваш покорный слуга заплатил даже не дважды, а многократно. Как я мог не принять во внимание, что путь от Ониле до Альсафи лежит через систему Фри-Ко?!

Вы наверняка знаете, что Фри-Ко — своеобразная космическая Тортуга. Планеты системы — обиталища криминальных личностей самого разного пошиба. По соседству с Фри-Ко располагается мощный пульсар, который в моменты своей наивысшей активности выводит из строя гиперпространственные двигатели проходящих кораблей. Они вываливаются из гиперпространства, и пираты берут их на абордаж. Разумеется, звездолёты последних моделей имеют защиту от воздействия пульсара, но я-то воспользовался старой рухлядью! Мой iShak вышел в обычное пространство, и его тут же атаковала ещё более древняя развалина с планеты Провокация.

Да, название кажется странным. Дело в том, что на этой планете во времена Исхода обосновались бывшие штатные и внештатные сотрудники, а также ярые фанаты самых жестоких и агрессивных земных спецслужб. В период освоения планеты они чуть не перебили друг друга в споре о том, как ей следует именоваться. Варианты предлагались самые разные — от Лаврентии и Новой Лубянки до Штазивельта и Сигуранции. В конце концов в чью-то светлую голову пришла идея дать планете название Провокация. Оно устроило всех, поскольку являлось любимым словом спецслужбистов, которые употребляли его к месту и не к месту.

Все последующие поколения перенимали от предков характерные черты первопоселенцев — подозрительность, доходящую до паранойи, невообразимую жестокость и стремление к тотальному контролю над всем, что шевелится. А вот работать руками или головой, чтобы создавать условия для нормальной жизни, никто из провокатцев… или провокацианцев?.. особо не стремился. И они последовали примеру своих собратьев по системе — встали на путь космического бандитизма. Атакуя беспомощные гражданские звездолёты, пираты Провокации обращали в рабство захваченных пассажиров, которых заставляли работать, производя материальные блага и оказывая услуги. Не брезговали они также презренным металлом и ценными документами — как в бумажном виде, так и в электронном.

У вас может возникнуть законный вопрос: куда смотрит Галактический Центр, почему Галапол не разберётся с этим разбойничьим гнездом раз и навсегда? Не хочу бросать тень на правительство, но после моих злоключений у меня возникло подозрение, что кое-кто неплохо наживается на безобразиях, которые творятся в системе Фри-Ко… Впрочем, об этом ещё пойдёт речь впереди.

Итак, я оказался в плену на Провокации — жаркой планете с засушливым климатом. К счастью, меня не послали вкалывать в какую-нибудь каменоломню или на плантацию. Меня сделали официантом в одном из дорогих ресторанов, которые посещала, так сказать, элита Провокации. Я не мог пожаловаться на плохое обращение. Скорее даже напротив — мне перепадали неплохие чаевые. Правда, девять десятых из них я должен был отдавать владельцу ресторана…

Конечно, первым делом я предложил моему так называемому куратору (кроме меня, он занимался ещё сотней пленных невольников) выкуп за себя. Он тут же согласился и назвал хоть и солидную, но не беспредельную сумму. Воодушевлённый, я попросил дать мне возможность связаться по коммуникатору со своими знакомыми из Галасоюза, который у меня отобрали во время пленения. Но в этой просьбе мне решительно отказали. Недоумевая, я спросил: как же мне предоставить пиратам выкуп, если я не могу даже обсудить с друзьями возможность перевода денег? Куратор только развёл руками: выкупать себя не возбраняется и даже поощряется, а вот общаться с гражданами Галасоюза категорически запрещено. Подобными противоречиями, ставящими под сомнение само существование здравого смысла, наполнена вся жизнь на Провокации.

Случай помог мне бежать с этой мерзейшей планеты спустя два с небольшим стандартных месяца после того, как я туда попал. Один давнишний и богатый клиент ресторана заказал пикник в своём имении в честь своего дня рождения, и мне вместе с остальными невольниками пришлось поехать туда, чтобы организовать всё на месте. И в это время пульсар вывел из строя гиперпривод исполинского круизного лайнера — что поделать, новейшие системы тоже иногда сбоят. В силу своей огромной массы лайнер вышел из гиперпространства прямо на орбите Провокации и вынужден был совершить аварийную посадку прямо на территории поместья, где я в тот момент находился.

К тому времени гости находились уже в изрядном подпитии и в первый момент даже не поняли, что произошло. Лайнер раздавил особняк хозяина, его перепуганные телохранители открыли беспорядочную пальбу, но нарвались на ответные залпы бластеров, которыми были вооружены корабельные охранники. Чем там у них дело кончилось, я не знаю — поняв, что судьба предоставляет мне шанс, я пробрался в одну из спасательных капсул. Это был кораблик с ионным двигателем, рассчитанный на двадцать пять пассажиров. В программу бортового компьютера была заложена аварийная эвакуация на расстояние в четыре световых минуты от лайнера. Таким образом я оказался в открытом космосе, в непосредственной близости от водной планеты Бар, также входящей в систему Фри-Ко.

Первым делом я, конечно, хотел связаться со службой спасения, но, к сожалению, бортовой коммуникатор по непонятной причине не действовал. Что оставалось делать? Болтаться в открытом космосе? В капсуле имелся, конечно, аварийный запас воды и пищи, но барахлил генератор искусственной гравитации, и мой вестибулярный аппарат буквально взбесился из-за постоянных внезапных наступлений невесомости. Поэтому я принял решение сесть на Бар — капсула, если верить найденному мною руководству по эксплуатации, могла держаться на воде.

Около суток мою капсулу носило по безбрежному океану Бара. Я уж начал жалеть, что променял невесомость на морскую качку, но на исходе дня кораблик оказался на песчаной отмели, примыкавшей к группе крошечных каменистых островков. Я выбрался наружу и, чтобы размять ноги, совершил прогулку по ближайшему острову. Моё положение несколько улучшилось: теперь не нужно было беспокоиться ни о запасах воздуха, ни о запасах воды, ибо океан Бара оказался пресным. Хуже обстояло дело с питанием — даже при самом экономном расходе аварийного запаса на двадцать пять пассажиров мне хватило бы в лучшем случае на пару стандартных месяцев. Я пробовал на вкус местные водоросли и даже лишайники, которыми были покрыты камни на островах. Нырял в воду в поисках каких-нибудь моллюсков, пытался ловить рыбу, соорудив подобие удочки из подручных средств, но все мои усилия оказались тщетны. А между тем океан Бара вовсе не был безжизненным — я то и дело замечал в глубине быстро перемещавшиеся крылатые тени — слишком большие, чтобы с ними можно было справиться обыкновенной удочкой.

В конце концов я подъел все аварийные припасы. Водоросли и лишайники оказались неважной заменой нормальной пище. Начались обонятельные галлюцинации, когда мне мерещился то дразнящий аромат мандаринов, то сводящий с ума запах шашлыка. С каждым днём отчаяние всё сильнее сжимало в объятиях мой разум…

Однажды ночью мне приснилось, будто я сижу за столом и черпаю столовой ложкой из огромной миски самый обычный, я бы даже сказал — пошлый салат оливье. Я весь вымазался майонезом, чавкал, рыгал и никак не мог насытиться. Вдруг я почувствовал, как кто-то щекочет мой мозг прямо внутри черепной коробки. Ощущение было очень неприятным, я проснулся… и увидел прямо перед собой (я спал на полу капсулы на снятых с сидений подушках) миску с торчавшей из неё ложкой! И миска, и ложка были какими-то странными, словно из набора кукольной посуды, только обычного размера. Я зажёг свет и изучил содержимое миски. Похоже на оливье… и не похоже, хотя запах от него шёл аппетитный. У меня чуть не помутился рассудок, когда я понял, что миска вместе с содержимым извлечена напрямую из моего сна.

Терять мне было нечего, и я съел всё до последней крошки. Никаких неприятных последствий эта трапеза не возымела. Вскоре мне приснилась пицца. Во сне она была очень привлекательной, но её воплощение наяву выглядело жутковато. Впрочем, голод не тётка — я её тоже съел.

А днём я обратил внимание, что возле моей капсулы плещет плавниками-крыльями какая-то рыбина размером с телёнка. По этой рыбной аналогии мне вспомнилась древняя банка консервов "Бычки в томате", которую я как-то видел в музее. Снова возникло ощущение щекотки внутри головы — уже не во сне, а наяву. Прямо перед моим носом материализовался какой-то небольшой предмет и плюхнулся на песок отмели. Это была консервная банка неправильной формы, будто её мяли под прессом. На боку можно было различить крупные символы ЬЫ4КN В Т0МАГЕ, вместо остальных надписей были расплывшиеся полоски. Я вскрыл банку ножом. Это были вполне съедобные рыбные консервы.

По наитию я включил бортовой компьютер и обнаружил в нём офлайн-версию Галапедии. Статья про Бар была небольшой — исследователи почти не посещали планету из-за близости пиратских миров. Оказалось, что барские флора и фауна чрезвычайно бедны: всего несколько видов как растений, так и животных, из которых наиболее развитыми являлись так называемые барские манты — скаты гигантских размеров. Я перешёл по ссылке на статью "Барские манты", которая содержала крайне скудные сведения об этих животных. Но моё внимание привлекли строчки:

"По неподтверждённым пока данным, барские манты владеют телепатией в пределах планеты. Кроме того, Бен Карро и Ли-Виста Сигель (см. пр. 6) независимо друг от друга высказали сенсационное и крайне спорное предположение, что эти существа обладают способностью к материализации любых физических объектов. В качестве доказательства Карро приводит то обстоятельство, что биосфера Бара не удовлетворяет пищевым потребностям мант, и эти животные якобы "изготовляют" себе корм по мере необходимости. Сигель же сообщил в своём последнем донесении с поверхности Бара, что провёл опыт, который подтверждал способность мант как к телепатии, так и к материализации. По его словам, контрольный экземпляр создал вполне убедительное подобие карандаша, и этим карандашом можно было пользоваться. После старта с Бара корабль Сигеля, видимо, был захвачен пиратами с планеты Рупеция, и больше никаких известий об учёном не поступало."

О своих опытах я подробно рассказывать не буду. Мне удалось "подружиться" с мантой — это оказалась совсем юная особь женского пола. Призрак голодной смерти отступил от меня; но как я ни старался, не смог добиться от манты материализации работающего коммуникатора — у неё получались лишь аляповатые муляжи. Зато водку она создавала вполне качественную. И как-то раз, напившись с отчаяния, я попросил приручённую рыбину разместить в небе вдоль экватора облака в виде надписи SOS — каждая буква была высотой в сорок градусов, если считать по параллелям. Не прошло и десяти часов, как рядом с капсулой приводнился ощетинившийся оружием катер.

Это была патрульная команда с тяжёлого крейсера "Моше Даян" военно-космического гарнизона планеты Соломония. Как я узнал позже, правительство Миров Израилевых, раздражённое бездействием Галактического Центра в отношении Фри-Ко, приняло решение проводить патрулирование системы своими силами. Галацентр категорически запретил израильтянам осуществлять воинские операции на поверхности и в атмосфере планет, однако в космосе руки у них были развязаны. "Моше Даян" не успел спасти лайнер, вышедший из гиперпространства над Провокацией, но продолжал дрейфовать в системе. И в один прекрасный день одному из дежурных офицеров совершенно случайно попались на глаза три исполинские буквы в атмосфере безлюдной планеты Бар…

 

Бора улыбалась сквозь слёзы, Фалек устал крутить головой от изумления, слушая рассказ Ольмерта Торна.

— И вот, друзья мои, — закончил он. — Таким вот образом я и оказался на сей благословенной планете, где мне радушно предложили поправить здоровье после моих злоключений. Скоро я приду в норму, и…

— …и у нашего агентства опять не будет отбою от клиентов! — радостно воскликнул Фалек.

Торн с сомнением хмыкнул:

— Может, и не будет, но только в том случае, если упомянутое агентство продолжит работу.

Бора и Фалек переглянулись. Кенгуру испуганно спросила:

— Шеф, неужели вы хотите отправиться на покой?

— Я ещё не принял окончательного решения, дорогуша, но подумываю об этом.

У сотрудников вытянулись лица. Фалек задиристо крикнул:

— А как же мы?! Вы нас бросаете на произвол судьбы, шеф? Хочу напомнить вам древнее изречение: мы в ответственности за тех, кого приручили!

Торн улыбнулся:

— Я помню это выражение, Фалек, и я ему последую не только в отношении вас обоих. В этом озере, — шеф показал рукой. — плещется та самая манта, которой я обязан спасением.

— Вы взяли манту с собой?! Вывезли её с Бара? — воскликнула поражённая Бора.

— Малышка так ко мне привязалась, что захотела сопровождать меня. Честно говоря, я тоже привык к ней. Мы коротаем время, делая опыты по материализации, и добились существенных успехов. Сложные конструкции манте по-прежнему недоступны, но вот простые тела она материализует исправно, причём из любых элементов таблицы Менделеева.

— Ну и что? — спросил Фалек.

— А ты знаешь, сколько стоит всего один грамм некоторых актиноидов? — сказал Торн.

— Не знаю и знать не хочу, — проворчал Фалек. — Я даже не в курсе, что это за штука такая — актиноиды.

— Да и бог с ними, с актиноидами, во Вселенной существует ещё очень много чрезвычайно дорогих вещей… Надеюсь, моей подопечной понравится озеро Гур на Альсафи II, оно ведь тёплое, с донными источниками. Как вы думаете, друзья мои?

 

Москва, ноябрь — декабрь 2021 г.

 

Если вам понравился этот текст, можете поддержать автора:

 

Банковская карта VISA: 4627 2900 2162 2321

Яндекс-кошелёк: 41001290341499

WebMoney: R225630806629

PayPal: пользователь beastman1966@gmail.com

AdvCash (RUB): R 7901 6276 0741