Нечаянный герой

Скачать в формате .doc можно здесь.

Повесть

Часть I

В ресторане "Мундо Эрмосо", что на широкой авениде де ла Асенсьон, царило сонное спокойствие, которое всегда бывает с двух до пяти часов пополудни, когда мелкое чиновничество и шумный офисный планктон из окрестных контор, заглотнув недорогие бизнес-ланчи, уже вернулись на свои рабочие места. В уютно затенённое прохладное помещение не проникал рёв машин на проезжей части. Даже сирены "скорой помощи", пожарных и полиции доносились до ушей официантов, сомелье и барменов словно издали.

Посетителей (или, как их величали сотрудники ресторана, "гостей") было всего двое. Они занимали столик в дорогом отдельном кабинете, оформленном в виде грота; вход в него был закрыт бамбуковыми занавесками. Над столиком горело бра, напоминающее факел, его свет отражался в серебряных приборах, в хрустальных бокалах и в фарфоровой тарелке с остатками асадо по-аргентински. По этой тарелке ударял столовым ножом в такт своим сердитым словам один из гостей — рыхлый мужчина лет шестидесяти с всклокоченными седыми волосами, одетый в светлый костюм со сбившимся набок галстуком. Говоря, он раздражённо глядел на свою спутницу, девушку лет двадцати в лёгком платьице, которая неторопливо поглощала тройную порцию мороженого-ассорти из большой фарфоровой креманки.

Мужчина всё больше повышал голос и всё сильнее лупил ножом по тарелке. Возле барной стойки переминался молоденький официант-метис с перекинутой через левую руку салфеткой. Он тревожно поглядывал в сторону кабинета, а потом сказал бородатому бармену, который смотрел что-то в своём мобильнике:

— Как бы этот тип нам посуду не побил.

— Да хоть бы и побил, — зевнув, ответил бармен. — Тебе-то что? Просто включишь ему в счёт. Вот если ты сам здесь что-нибудь раскокаешь, тогда другое дело, с тебя вычтут в трёхкратном размере.

— А Кампос мне говорил, что мы в любом случае отвечаем за посуду…

— Деревня твой Кампос! Зелёный ещё, как и ты!— насмешливо прохрюкал бармен. Не отрываясь от экрана мобильника, он протянул лапищу, чтобы на правах старшего отвесить официанту дружеский подзатыльник, но задел стоявший на краю стойки огромный коньячный бокал. Тот с солидным звоном разбился о мраморный пол. Бармен смачно выразился и от досады набросился на официанта:

— Видишь, что из-за тебя натворил!

— А я-то что?

— То! Лезешь под руку со своими дурацкими вопросами! Лучше делом займись.

— Каким? — удивился официант.

— Иисус-Мария, да что же вы, метисы, все такие тормозные?! Узнай, не нужно ли гостям ещё чего-нибудь. Предложи им кофе, в конце концов!

Как только официант приблизился к кабинету, в нём с грохотом разбилось что-то фарфоровое. Занавеска с треском раздвинулась, изнутри вылетела девица, щёки у неё пылали, глаза сердито сверкали. Чуть не сбив официанта с ног, она рявкнула:

— Отвали, чурка!

— Простите, сеньорита… — пролепетал бедняга.

Из кабинета раздался истошный вопль:

— Официа-а-а-ант!

Девица выбежала на улицу, хлопнув дверью. Перепуганный юноша раздвинул занавески. На него уставился чрезвычайно обиженный клиент. Он сидел, кривя рот, а разноцветное мороженое стекало с его физиономии на пиджак. На полу валялись осколки креманки.

Росита размашисто шагала по авениде вне себя от злости. Вообще-то её было не так просто завести, но уж если это кому-нибудь удавалось, то виновник мог только пожалеть о своём проступке — как, она надеялась, пожалел сейчас этот старый пердун Эмилио. Внезапно, несмотря на кипевшую в ней ярость, Росита расхохоталась — она представила себе, как Эмилио отмывает от мороженого свою шевелюру и свой эксклюзивный костюмчик. А поделом! Ладно бы нотации читал, хоть у неё и вяли уши от его поучений. Ладно бы дурой обозвал — она бы и на это не обратила внимания: собака лает, ветер носит... Но безнаказанно оскорблять своего хоть и безмозглого, но любимого младшего брата Росита никому не позволит!

Накануне Росита оплатила с банковской карты, предоставленной ей Эмилио, штраф за своего брата. Луис стоял в одиночном пикете с плакатом. Полицейские сочли, что содержание плаката оскорбляет честь президента Полильи, и задержали Луиса. Суд предложил ему либо отсидеть шестьдесят суток, либо расстаться с сорока тысячами песо. Разумеется, братец выбрал штраф — всем известно, что ожидает смазливых юношей в тюрьмах южноамериканской страны Альварадии…

Узнав об этом, Эмилио пришёл в неистовство. Какой-то сопляк покушается на честь всенародно любимого сеньора президента, а его кровными деньгами, видите ли, оплачивают штраф за этого недоноска! Произнося негодующий монолог, Эмилио сам себя взвинтил и под занавес обозвал Луиса "педиком" и "сраным революционером". Росита не выдержала и переместила креманку с мороженым на его голову. И плевать ей на этого дрисливого содержателя отелей! Пусть хоть его долбаные деньги принесут кому-то пользу.

Росита вдруг резко остановилась и оглянулась. Оказывается, в пылу возмущения она проскочила нужный переулок. Пришлось вернуться немного назад.

В темноватом грязном переулке рядом с мусорными баками стояла белая "хёндэ". Девушка распахнула переднюю пассажирскую дверцу и юркнула в салон. За рулём сидел мужчина лет сорока, явно не латинской внешности — плотный блондин со скандинавской бородкой и голубыми глазами. Он был одет в бежевую рубашку и светлые джинсы; на его голове красовалась бейсболка с надписью "Я люблю Сан-Серапио". Девушка молча вынула из сумочки автобрелок и положила его на консоль. Блондин убрал брелок в нагрудный карман и выжидающе посмотрел на раскрасневшуюся спутницу. Она принялась оправдываться:

— Кир, я не виновата! Я обыскала весь дом. Я перетрясла его кейс. Я даже рылась в вонючей корзине с бельём! Ума не приложу, где он прячет этот чёртов общак!

— Где-то он же должен быть, раз твой Эмилио — смотрящий за общаком. Сама сказала.

— Я уже жалею об этом.

— В тачке смотрела?

Девушка уставилась на Кира, приоткрыв коралловый ротик.

— Не смотрела, — констатировал он. — Спасибо, хоть брелок принесла. Вы приехали сюда на его машине?

— Да.

— Где она?

— Стоит на парковке в квартале отсюда, ближе к Пласа-де-Консентимьенто. Но там, наверное, камеры…

— Камеры-швамеры… — пробормотал Кир. — Где сейчас твой мачо?

— Скорее всего, отмывается в туалете, — пожала плечиками Росита и захихикала. — Я вывалила ему на голову вазочку с мороженым! Не пришлось даже искать повод для ссоры — он начал конкретно наезжать на моего дорогого братца…

— Потом расскажешь. Сейчас ты вернёшься в ресторан, помиришься с ним и продержишь его там… — Кир взглянул на часы. — …как минимум пятнадцать минут. Кстати, можешь слизать с него оставшееся мороженое — чего добру пропадать.

Росита разозлилась.

— Что?! Эмилио и так злой, как чёрт! Представляешь, с каким дерьмом он меня смешает, если я вернусь, да ещё буду просить у него прощения?

— Теряем время. Или ты идёшь в ресторан, или сделаешь ручкой своим тридцати процентам.

— Вот зараза! — прошипела Росита. Она выскочила из "хёндэ", хлопнув дверцей, и зацокала каблучками назад к "Мундо Эрмосо". Кир же, выждав с полминуты, надел тёмные очки, покинул машину и быстро пошёл в сторону Пласа-де-Консентимьенто.

Добравшись до автостоянки, он отыскал среди припаркованных машин спортивный седан "Альфа Ромео Джулия" цвета индиго. Никаких камер поблизости не обнаружилось. Кир надел латексные перчатки, открыл переднюю дверцу с помощью автобрелока, нырнул в салон и занялся бардачком.

В бардачке не обнаружилось ничего ценного, кроме початой упаковки презервативов и позапрошлогоднего избирательного флаера с физиономией президента Полильи. Кир отогнул оба противосолнечных козырька. Посмотрел под сиденьями. Никакого результата. Он взглянул на часы, откинулся на спинку сиденья и задумался. Потом вылез из машины, открыл багажник, пошарил в нём и хотел было уже захлопнуть, как вдруг его внимание привлекла запаска. Вернее, не сама запаска, а отсутствие крышки отсека, в котором она помещалась. Кир пригляделся: в одном месте внутренняя кромка покрышки выступала за обод, будто покрышку начали снимать и бросили. Он схватил монтировку и отогнул кромку. Внутри покрышки лежали деньги. Кир присвистнул и вытащил несколько бумажек. Все, как одна, по пять тысяч песо!

— Это явно не общак, — пробормотал он. — Но заначка крутая.

Вечером того же дня белая "хёндэ" въехала в Колинас — сравнительно новый спутниковый район столицы, застроенный одинаковыми, словно близнецы, многоэтажками. Единственное, чем эти многоэтажки отличались друг от друга, были цвета их наружных стен — полный спектр от пошло-розового до грязно-синего. Кир запарковал машину возле одного такого "человейника", вошёл в относительно чистый подъезд и поднялся на лифте на девятый этаж. Он жил здесь уже десять лет, почти с самого своего приезда в Альварадию.

Квартира Кира представляла собой небольшую студию. Значительную часть жилой площади занимал огромный диван-трансформер. Почти во всю торцевую стену раскинулся электрический камин, игравший в экваториальном климате чисто декоративную роль. Под потолком лениво крутились лопасти вентилятора, в котором, впрочем, не было особой нужды: в квартире имелся мощный кондиционер. Два книжных шкафа возвышались друг напротив друга; их содержимое составляли произведения мейнстрима на испанском языке, а также потрёпанные покетбуки, привезённые Киром с родины. Напротив дивана на стене висела огромная плазменная панель, подключённая к медиаплееру и к мощным активным колонкам. За узкой зеркальной дверцей скрывалась ванная.

Войдя в своё жильё, Кир первым делом врубил кондиционер на полную мощность. Сумку с остатками денег, изъятых из запаски "альфа ромео", швырнул на кухонный стол. Достал из холодильника запотевшую полуторалитровую бутылку кока-колы, жадно выхлебал чуть ли не половину — у него даже дыхание перехватило.

Потом Кир прошёл в ванную. Открыл там дверцу, скрывавшую стояк с трубами. Извлёк искусно выломанный кусок тонкой перегородки, которая отделяла один стояк от другого, проходившего через ванную соседней квартиры. В верхней части соседского стояка имелось углубление, которое трудно было заметить со стороны другой ванной. Кир уложил туда деньги и аккуратно вставит кусок перегородки на место, после чего закрыл дверцу.

Зазвонил городской телефон. Кир застыл на месте, прислушиваясь. Автоответчик включился, и из него раздался женский голос, говоривший по-карлински:

— Здравствуй, Кир. Это Лора. Не стала звонить тебе на мобильник, поскольку ты ненавидишь пользоваться им для разговоров. Хочу ещё раз напомнить, что в ближайшую субботу мы с Леонсио отмечаем серебряную годовщину нашей свадьбы. На нашей асьенде "Рефухио де лас мусас" будет много гостей. Я знаю, что ты не любишь подобные сборища. Знаю также, что ты презрительно фыркаешь и воротишь физиономию, когда речь заходит о нашей с Леонсио сфере деятельности. А ведь это наверняка будет главной темой разговоров… Но ничего, переживёшь. На правах старшей сестры я убедительно прошу тебя прибыть в субботу на асьенду. Не приедешь — пеняй на себя. Твои любимые племянники, с которыми ты общаешься гораздо чаще, чем с Леонсио и со мной, тебе этого не простят. Ждём! Целую.

Автоответчик отключился. Кир ухмыльнулся и начал было раздеваться, чтобы принять душ, но тут ожил один из его мобильников — раздался сигнал входящего СМС-сообщения. Кир взял мобильник, прочитал сообщение и напрягся. Тут заиграл рингтон другого мобильника. Звонила Росита.

— Я помирилась с Эмилио, — оживлённо затараторила она. — И уже узнала, что его завтра не будет дома весь день!

— Простите, вы куда звоните? — спросил Кир.

— А?.. — растерянно выдохнула девушка. — Как — куда? Кир, это же я, Росита!

— Вы ошиблись номером, — буркнул Кир и дал отбой. Выключив мобильник, на который ему звонила Росита, он извлёк из него сим-карту и сунул её в карман. Из аптечки в ванной достал новую сим-карту, вставил её в мобильник.

СМС-сообщение, которое поступило на первый телефон, было отравлено автоматически. Оно означало, что кто-то проник в "официальное" жильё Кира, расположенное в районе Техедорес. Росита не раз там бывала. Домушники же попасть в ту квартиру никак не могли — внизу, в холле, постоянно сидела консьержка; кроме того, дом был буквально нафарширован веб-камерами, связанными с полицейским участком. Значит, сами полицейские туда и вломились, больше некому. А донесла, скорее всего, Росита. Наверное, приняла всерьёз его угрозу насчёт тридцати процентов. "Вот сука!" — злобно подумал Кир. Конечно, квартира в Техедорес — "чистая", но всё-таки… Он не сомневался, что и никаких понятых полицейские не пригласили. За годы правления Камино Полильи подобные нарушения стали нормой… Что ж, ищите, легавые, Бог вам в помощь!

Кир не опасался, что его задержат. Во-первых, формально он чист, а донос Роситы ничего не сто́ит представить элементарным оговором, местью оскорблённой сеньориты, например, за измену. Во-вторых, у него есть чем откупиться от предельно коррумпированной альварадийской Фемиды. Он поздравил себя с тем, что с самого начала не доверял Росите полностью.

Асьенда "Рефухио де лас мусас", принадлежавшая чете Перес, была расположена километрах в шестидесяти к востоку от Сан-Серапио, на территории в десять гектаров, очищенной от буйной растительности сельвы. Там хватало места и для огромного старинного дома — его построил дон Эстебан Перес, прапрадед прапрадеда Леонсио, прибывший в Новый Свет в конце XVIII века, — и для обширного фруктового сада, и для площадки для гольфа, и для плавательного бассейна. Кир отправился туда не на белой "хёндэ", а на тёмно-зелёном родстере "ягуар", чтобы бюджетная тачка не выделялась своим нищебродством среди крутых автомобилей других гостей. Почти два часа дороги через душную и влажную сельву утомили его, и в поместье он прибыл в изрядно раздражённом состоянии. Впрочем, небольшое происшествие у въездных ворот его развлекло.

Ворота не открылись, хотя Лора должна была довести до сведения охранников номера машин всех гостей. Кир посигналил. Из калитки, соединённой с павильоном охраны, вышел жирный усатый тип в форме, в руке он неизвестно зачем держал стек. Форменная фуражка сползала ему на низкий лоб, брюхо переваливалось через ремень брюк. Виляя толстой задницей, он подошёл к "ягуару". Кир приезжал на асьенду редко и не знал этого охранника… вернее, до последней секунды думал, что не знал.

— Извините, сеньор, вашей машины нет в списке… — начал было жирдяй и осёкся, его заплывшие глазки расширились, насколько это было возможно.

— Сержант Санчес! Какими судьбами? — усмехнулся Кир.

Около восьми лет назад сержант полиции Санчес, в то время не такой толстый, задержал Кира Барну, иммигранта из Карлинии, ещё неважно говорившего по-испански. Барна пробавлялся сбытом фальшивых долларов США. Санчес, одетый в цивильное, под видом покупателя передал ему пачку альварадийских песо, которые были помечены специальным фломастером. Когда Барна засунул пачку в карман своих полотняных брюк, Санчес немедленно вцепился мёртвой хваткой в его руку и подозвал двух курсантов полицейской школы, маячивших неподалёку, — они в то время проходили практику. Вместо того, чтобы зафиксировать факт наличия выручки в кармане жулика, легавые радостно потащили его в участок. Санчес не выпускал руку Кира, но когда весёлая компания прибыла в участок, денег при задержанном не оказалось — он умудрился по дороге прорвать пальцем дыру в кармане и избавиться от помеченных купюр, причём подгадал так, чтобы деньги провалились в ливневый водосток.

Санчес пришёл в ярость — не столько от находчивости Кира, сколько от насмешек, которыми его осыпали коллеги. Мол, ладно, салаги-курсанты, какой с них спрос? Но опытный сотрудник не имел права так облажаться! И Санчес, закрывшись с задержанным в кабинете, отмутузил его — легонько, без видимых последствий. Но Кир был злопамятен…

Через пару месяцев Санчес отмечал с друзьями свой день рождения в каком-то сомнительном кабаке. Туда заявилась шикарная проститутка по имени Лусия и сообщила, что неизвестный друг подарил её Санчесу на целую ночь, оплатив её услуги. Разомлевший от выпитого полицейский не преминул воспользоваться подарком и подхватил триппер. А вскоре получил по почте открытку с ангелочками и со следующим текстом, написанным от руки: "С прошедшей днюхой, Сранчес! Не горюй, триппер — не СПИД. Искренне твой Кир Барна".

Едва излечившись, Санчес собрался было заявить на Кира, но оказалось, что надпись с открытки бесследно исчезла. Из полиции его к этому времени уволили по сокращению, и Санчесу пришлось мыкаться несколько лет по разным местам. Неудивительно, что он не испытывал симпатии к Киру.

—Что ты здесь забыл, сволочь? — прохрипел Санчес.

— Я-то ничего не забыл, а вот ты явно забылся, Сранчес, — улыбаясь, сказал Кир. — Между прочим, ты тогда быстро вылечил триппер?

Санчеса перекосило от бешенства, он угрожающе замахнулся стеком. Кир подобрался, готовясь отразить удар, но тут из калитки вышел другой охранник и заорал:

— Ты чего творишь?! Охренел?

Санчес резко опустил руку со стеком, злобно посмотрел на своего товарища и прохрипел:

— Это — жулик!

— С чего ты взял? — охранник быстро подошёл к "ягуару". — Пресвятая Дева! Сеньор Барна, здравствуйте!

— Привет, Пабло, — облегчённо произнёс Кир. Пабло перевёл взгляд на Санчеса и замотал головой.

— Ну, ты попал! Всё, можешь попрощаться с этой работой. Сеньор Барна — родной брат сеньоры Лоры.

— Вот дьявол! — пробормотал Санчес.

— Ладно, я не в претензии, — подмигнул ему Кир. — Останешься при своей должности. Всё равно ты ни на что другое не годишься, Сранчес.

Пабло захохотал. Санчес побагровел.

— Пабло, будь добр, открой ворота, — попросил Кир и обратился к Санчесу. — Не наливайся кровью, приятель. А то кондрашка хватит.

Гости собрались в просторном патио большого дома. Вдоль белых колонн, поддерживающих галерею второго этажа, были расставлены столы с закусками и напитками. Кир немного потолкался в патио, сжевав пару тортильяс. Потом взял большой стакан фрамбуэзы. Потягивая коктейль, он рассматривал гостей. Лица некоторых были ему знакомы — их фотографии регулярно появлялись на новостных сайтах и в социальных сетях. "Вон та баба с крашеными волосами — депутатша Матеос. Судя по опухшей физиономии, не дура махнуть стакан. А вон тот тип с дубовой рожей — вроде телеведущий. Как его фамилия? Руисеньор? Не помню…"

Кто-то тронул его за локоть. Кир обернулся и увидел пожилую, высокую и очень худую сеньору в сногсшибательном тёмно-синем шёлковом платье; его поразило обилие дорогих украшений на дряблой шее, в ушах и на руках сеньоры, покрытых пигментными пятнами.

— А я тебя узнала, малыш! — сеньора радостно растянула в улыбке густо накрашенные губы, показывая белоснежные фарфоровые зубы. — Ты — Кир, младший братик Лоры!

— Вы угадали, донья Кончита! — Кир поклонился. — Как видите, я вас тоже узнал. Вы выглядите просто потрясающе!

Он не очень покривил душой — свекровь Лоры действительно сохранила остатки былой красоты.

— Как твои дела, сынок? Всё воруешь? — спросила она, понизив голос.

Кир понял, что мамаша Перес успела основательно принять на грудь. Ему стало весело.

— Моим богатеньким клиентам, донья Кончита, не мешает лёгкое кровопускание.

— Вот в том-то и дело, что кровопускание твоё — слишком лёгкое, — она придвинулась к Киру и заговорила хриплым шёпотом, обдавая его смешанным ароматом духов и перегара. — Москитные укусы! Их надо сажать, как делали при Ириарте! А то и расстреливать к чёртовой матери… прости меня, Дева Мария!

— Политика — не моё дело, — покачал головой Кир.

— Ты неправильно рассуждаешь, — отрезала донья Кончита.

— Я же иностранец, донья Кончита.

— Ну и что? Твоя сестра — тоже иностранка, а сама восхваляет своей музыкой этого засранца Полилью!

— Это не столько она восхваляет… — начал было Кир, но тут с галереи его окликнула Лора:

— Кир!

— Привет, — он поднял голову.

— Привет… Поднимайся сюда, мне нужно кое-что тебе сказать… Простите, донья Кончита, что лишаю вас кавалера.

— Всегда пожалуйста, — свекровь Лоры поджала губы и отошла к ближайшему столику, чтобы взять очередной стакан с дринком. Кир поднялся на галерею. Сестра ожидала его у дверей в кабинет мужа. Ей недавно исполнилось сорок девять, но на свои годы она не выглядела: изящная женщина с точёной фигурой, облачённая в цветастое воздушное платье с глубоким декольте. Правда, Лора сделала несколько подтяжек.

— Заходи скорее! — она махнула рукой.

Кир повиновался, Лора закрыла за ним дверь. Кабинет зятя был внушительным. Вдоль двух стен стояли высокие застеклённые книжные шкафы. Свободную стену напротив панорамного окна занимали полученные Пересом и Лорой наградные грамоты и дипломы; посередине, под самым потолком, висела большая цветная фотография президента Камино Полильи с дарственной надписью в тонкой золочёной раме. У окна стоял массивный стол из чёрного дерева с придвинутым к нему кожаным креслом. На столе размещались монитор и клавиатура компьютера, литой письменный прибор, перекидной календарь, телефон в стиле "ретро" и огромная настольная лампа под зелёным парчовым абажуром. Кир хмыкнул и начал:

— Прежде всего, сестрёнка, позволь поздравить…

— Потом поздравишь. Хочу предупредить тебя, братец: поменьше общайся с моей свекровью. Её держат под колпаком.

— Кто держит?

— Ты дурак? Кто надо, тот и держит. И её, и тех, кто с нею общается. Она же вдова Хильберто Переса, который в шестьдесят шестом помог прийти к власти Себастьяну Ириарте! Сейчас Ириарте всячески поносят, а ведь нынешний президент обязан ему очень многим…

Кир поморщился.

— И ты туда же! Да не разбираюсь я в этой вашей альварадийской политике.

— А куда ты от неё здесь денешься? Это тебе не Карлиния. Оставался бы на родине...

— Ладно, не заводись. Так что ещё насчёт твоей свекрови?

— Мамаша Перес освоила Интернет, сидит в социальных сетях, издевается над президентом и вообще над действующей властью — завуалированно, конечно. Намёки там разные, сомнительные аналогии, насмешки…

Кир присвистнул.

— Ай да бабка!

— Мало того, — продолжила Лора. — Она заразила своими настроениями внуков. Мы теперь с Леонсио постоянно трясёмся, как бы Хильберто и Веста чего-нибудь не отмочили. Сам понимаешь: молодёжь, дух противоречия, то да сё…

— Кстати, я что-то не увидел племянников. Ты сказала по телефону, что они не простят мне, если я не явлюсь на ваше торжество.

Лора горестно вздохнула.

— Хильберто вчера просмотрел список приглашённых и заявил, что при виде всех этих рож непременно блеванёт. Веста поддакнула, конечно. Они с утра взяли палатки, припасы, выпивку и уехали с друзьями на реку. Сказали, что пробудут там до завтра. Хорошо, если дети и правда отправились на реку! А если в Сан-Серапио? Вдруг напьются и затеют что-нибудь экстремистское?

Лора помассировала ладонями виски. Кир успокаивающе обнял сестру.

— Не волнуйся. Разве кто-то посмеет тронуть детей Леонсио Переса, живого классика национальной поэзии, автора нового текста государственного гимна?

Лора недовольно высвободилась из объятий брата.

— Твой сарказм неуместен.

— А почему не прилетели родители?

— У отца обострилась язва, его положили в больницу. Мать хлопает вокруг него крыльями, хотя опасности нет никакой. Она мне звонила вчера…

Дверь кабинета открылась, и вошёл Леонсио Перес — среброголовый красавец ростом выше двух метров (но с заметным брюшком), с пышными усами, одетый в парадный летний костюм, в петлице которого трогательно торчала розочка.

— Иисус-Мария! — взревел он. — Вот уж не думал, что ты примешь наше приглашение! Салют, дружище!

Он обхватил шурина огромными руками и приподнял над полом.

— Пусти! — взмолился Кир, чувствуя, как трещат его рёбра.

— Тебе ещё и не то положено за твою противозаконную деятельность! — гудел Леонсио.

— Да оставь ты его! — вмешалась Лора.

"Живой классик" вернул Кира на место и тут же деловито спросил:

— Лора тебя предупредила насчёт маменьки?

— Предупредила, — морщась от боли в сдавленных боках, выдохнул Кир.

— Тогда пойдём вниз, — скомандовал Леонсио. — Все уже в сборе, пора начинать.

Предупреждение Лоры оказалось лишним — её свекровь не присутствовала на торжественной части. Она так набралась коктейлями, что не держалась на ногах, и её увели в одну из верхних спален. К счастью, был организован фуршет, так что Киру не пришлось постоянно сидеть рядом с каким-нибудь неприятным типом. Леонсио попросил всех вооружиться бокалами и произнёс речь:

— В тысяча девятьсот девяносто третьем году Леонсио Перес, студент Венского университета музыки и исполнительского искусства, прибывший из далёкой южноамериканской страны Альварадии, познакомился со студенткой того же университета Лорой Барна, приехавшей из не столь далёкой европейской страны Карлинии. Молодые люди так полюбили друг друга, что не представляли себе дальнейшей жизни порознь и через три месяца поженились. В свадебное путешествие они отправились на родину Лоры, где Леонсио познакомился с её родителями — почтенным землевладельцем Ортаном Барной и его очаровательной супругой Вестой.

Лора и Кир переглянулись и оба усмехнулись — их папаша сколотил состояние на различных финансовых аферах и лишь перед самой женитьбой оставил это занятие. Леонсио продолжал:

— Любовь Леонсио была так велика, что он решил бросить учёбу и посвятить себя семье. Тем более что от виолончели, на которой его обучали пиликать, у бедного юноши болели зубы. Он же не виноват, что родители против его воли стремились сделать из него нового Казальса или Ростроповича!

Гости захохотали. Кир знал от сестры, что на самом деле не оба родителя, а только отец её мужа, дон Хильберто Перес, видел своего единственного сына виолончелистом-виртуозом. Донья Кончита, подрабатывавшая в юности служанкой на этой асьенде, вообще не переваривала академическую музыку. Видимо, Леонсио не хотел лишний раз акцентировать внимание на своём отце — сподвижнике президента Ириарте.

— Ваш покорный слуга ожидал родительской бури, — продолжал Леонсио. — Во-первых, за то, что женился на женщине-гринго, во-вторых, из-за того, что оставил учёбу в университете. Но случилось так, что отец его скоропостижно скончался, а мать не высказала никаких возражений. Когда Лора закончила образование и стала композитором, молодые супруги приехали в Альварадию. Нужно вам сказать, что Леонсио ещё с отроческих лет писал стихи. А тут представился случай принять участие в национальном конкурсе молодых поэтов, и Леонсио занял в нём первое место!

Собравшиеся зааплодировали. Леонсио подождал, когда аплодисменты стихнут, и заговорил дальше:

— Молодые поселились на этой старинной асьенде, которую они назвали "Рефухио де лас мусас"[1]. Лора сочиняла прекрасную музыку, а Леонсио писал к ней неплохие тексты. В девяносто шестом году их совместная песня "Раненый кондор" о борьбе народа Альварадии за независимость от испанской короны удостоилась Президентской премии первой степени!

Вновь загремели аплодисменты, ещё более жаркие. Леонсио даже поднял руку, призывая гостей к тишине.

— В девяносто седьмом у четы Пересов родились очаровательные близнецы, мальчик и девочка. Мальчика назвали Хильберто в честь дедушки со стороны отца, а девочку — Вестой в честь бабушки со стороны матери. И в этом же году произошло ещё одно важное событие: мне доверили написать новый текст государственного гимна нашей родины… Подождите, не хлопайте. Дайте договорить до конца!

Леонсио ещё долго распространялся насчёт успехов, которые валились на семейство Перес словно из рога изобилия, но всё-таки добрался до финала своей речуги, облапил Лору и впился усами в её губы. Аплодисменты грянули в третий раз, а над асьендой засвистели и застреляли петарды — такой сюрприз хозяева устроили для гостей. Зазвенели бокалы. Кир махнул рюмку крепкого агуардьенте и принялся за картофельный салат. Он подумал, что лирические песни супругов Перес были действительно неплохи. Патриотические же оды Леонсио вызывали у него рвотные позывы, хотя Лора и клала их на весьма приятную музыку.

Потом были ещё какие-то речи, поздравления, вручение подарков… Выпили и за Кира — Леонсио, становившийся всё более словоохотливым, рассказал, что его бедняга шурин не нашёл себе в дряхлой Европе занятия по душе и в две тысячи девятом воспользовался предложением сестры приехать в Новый Свет. Разумеется, он умолчал о том, чем именно занимался Кир в Альварадии. А уж тем более о том, что Кир, консультируясь со знающими людьми (в том числе и со своим отцом по электронной почте), активно помогал знаменитому поэту уходить от налогов и проворачивать кое-какие не совсем законные операции. Гонорары гонорарами, но ведь деньги никогда не бывают лишними!

К вечеру изрядно набравшихся гостей стали развозить по домам. У всех, кроме Кира, были личные шофера, и Лора предложила ему заночевать на асьенде. Но Кир отказался, и тогда сестра одолжила ему своего водителя, который и сел за руль "ягуара". Почти всю дорогу Кир проспал и к окончанию поездки немного протрезвел. Добравшись до дома, он понял, что необходимо догнаться.

В круглосуточном магазине Кир затарился вермутом и тоником. Смешав напитки в любимой пропорции в огромном стакане, он запустил какой-то фильм, причём сделал звук на полную катушку, хотя и была уже глубокая ночь…

Кир проснулся от того, что в дверь трезвонили и даже стучали кулаком. Страдая от жестокого похмелья, он отхлебнул тоника и, как был в шортах, пошёл открывать. На пороге стоял рослый полицейский.

— Сеньор Барна?

— Я, — Кир пытался сфокусировать оба глаза на полицейском. Тот потянул носом сигаретный смрад, ползущий из квартиры, поморщился и отчеканил:

— На вас поступила жалоба о нарушении тишины в ночное время… и о некоторых других противоправных действиях.

Краем глаза Кир уловил слева какое-то шевеление. Он повернул голову и успел увидеть, как его сосед, выглядывающий из своей квартиры, шмыгнул к себе и прикрыл дверь.

— Прошу вас, сеньор офицер, — Кир сделал приглашающий жест. Полицейский, ещё с сомнением понюхав воздух, вошёл. Кир усадил его за маленький кухонный стол.

— Желаете холодный тоник?

Незваный гость сглотнул, дёрнув кадыком.

— Не откажусь…

— Жарко сегодня? — сочувственно спросил Кир.

— Не то слово! Господь словно пожелал сварить нас всех живьём!

Кир достал из холодильника ледяную бутыль тоника, с треском открутил пробку и налил тоник в стакан, который тут же запотел. Поставил стакан перед полицейским. Тот опрокинул его над своей глоткой и залпом выхлебал. Глаза полицейского налились слезами, он крякнул и поставил опустевший стакан на стол.

— Как вы можете заметить, сеньор офицер, никакого шума в моей квартире нет.

— Но он был нынешней ночью, и имеются свидетели…

— Если не ошибаюсь, по крайней мере один из свидетелей — сеньор Вергано, мой сосед из квартиры номер сорок два?

— Проживающие в вашем доме, — уклончиво ответил полицейский.

— Я понял, — кивнул Кир. — И чем это мне грозит?

— Штрафом в размере одной тысячи песо. Но это пустяки. Свидетели утверждают, что вы совершили гораздо более серьёзный проступок. И здесь уже штрафом вы не отделаетесь.

— А именно?

— Из вашего жилища доносился не просто шум, а рок-опера "Иисус Христос Суперзвезда". Совет кардиналов Альварадии и лично его высокопреосвященство кардинал Франсиско де Анда запретили публичное воспроизведение аудио- или видеозаписи данного произведения.

Кир удивлённо вздёрнул брови.

— Впервые об этом слышу.

— Да, сеньор! За богохульство и попрание сакральных символов. Так что вам грозит святая инквизиция.

— Вы шутите?! Какая может быть инквизиция в двадцать первом веке?

Полицейский оглядел Кира с головы до ног.

— Вы, очевидно, не альварадиец. Американец?

— Нет, я карлинец.

— А, из Европы. Но это не освобождает вас от ответственности. Альварадия — страна с давними и глубокими католическими традициями, и святая инквизиция здесь никогда не прекращала своей деятельности.

—Но я вовсе не воспроизводил публично данное произведение! Шумел — да, не отрицаю.

— Однако сеньор Вергано показал, что он узнал…

— Ага, значит, всё-таки Вергано! — хихикнул Кир.

Полицейский насупился.

— Вергано, этот сморщенный бухгалтер? — продолжал Кир. — Да он не отличит Эндрю Ллойда Уэббера от Роджера Уотерса!

— Охотно верю, — кивнул полицейский. — Тем более что лично мне не известно ни то, ни другое имя. Но если полиция не примет меры, Вергано имеет право пожаловаться в Совет кардиналов. Тогда худо придётся и мне.

Кир прищурился.

— Послушайте… За Вергано тоже водятся кое-какие грешки. Он у меня давно вызывал подозрение, а на днях я убедился окончательно, что он — ворюга.

— И что же он украл? — скучающим голосом спросил полицейский.

— Точную сумму не назову, но уверен, что речь может идти о нескольких миллионах песо.

Полицейский уставился на Кира.

— Я даже могу примерно указать место, где он их прячет, — глядя ему в глаза, продолжал Кир. — В ванной, за дверцей стояка, сверху.

— А откуда вам известны такие подробности? — нахмурился полицейский.

— Несколько дней назад у меня скрутило живот, и я довольно долго просидел, пардон, на унитазе. Во время этого занятия я услышал возню за дверцей стояка. Я даже испугался — неужели в нашем доме завелись крысы? Приоткрыл дверцу и различил голос Вергано, который бормотал: "пятьсот тысяч песо… миллион песо… полтора миллиона…" Сами знаете, какая в этих домах слышимость…

Рассказывая, Кир как бы невзначай достал из брошенных на кресло брюк бумажник и сунул его в карман шортов.

— Ну, это ещё ничего не доказывает, — помотал головой полицейский.

— А вы проверьте, проверьте! — настаивал Кир. — Я уверен, что вы обнаружите у него в ванной тайник.

— Нужен ордер на обыск…

— Да ладно вам, офицер, — усмехнулся Кир и быстрым движением сунул полицейскому в нагрудный карман купюру в пять тысяч песо. Тот даже не успел воспротивиться, только дёрнул головой. А Кир наседал:

— Вот если бы вы точно знали, что сосед прячет наркоту в корзине с грязным бельём, вы бы тоже хлопотали насчёт ордера? Это же целая история! Пока вы его добудете, Вергано уже избавится от своей подозрительной заначки.

Полицейский покосился на свой карман, набычился и буркнул:

— Хорошо! Проверим. Но если мы ничего не найдём у вашего соседа, то…

— Мне останется только пенять на себя, понимаю, — кивнул Кир.

Через час полицейские прошмонали квартиру Вергано, несмотря на его протесты, и нашли в нише над дверцей, скрывающей стояк, пачки банкнот на общую сумму в два миллиона песо. Вергано не смог объяснить происхождение денег и клялся всеми святыми, что деньги — не его, но тщетно: его задержали. А на следующий день Киру позвонил на мобильник его племянник Хильберто и рассыпался в комплиментах.

— Я так и знал, дядя Кир, что ты — наш человек! — повторял довольный Хильберто.

— Ваш — это чей? — недоумённо спросил Кир.

Хильберто хихикнул.

— Кончай прикидываться невинной овечкой! Этот Вергано в прошлом году настрочил донос на Апиларио, а ты взял его и подставил! Даже своей добычи не пожалел!

— Какого ещё Апиларио?

— Одного из лидеров Сопротивления.

— Какого ещё Сопротивления?! — Кир начал раздражаться.

— Дядя, как можно до такой степени ничем не интересоваться? Но вообще это не телефонный разговор. Давай встретимся сегодня где-нибудь и поговорим. Сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Согласен?

— Давай, только, если можно, не на вашей асьенде.

— Издеваешься? Конечно, не под боком у маменьки с папенькой! Сможешь сегодня вечером подъехать в клуб "Эль Абигаррадо"?

— Никаких клубов, — поморщился Кир. — Не выношу я тусовки обдолбанных бездельников и этой вашей клубной музыки. Дай мне пару часов, нужно кое-что уточнить. Потом я тебе перезвоню, и тогда уже договоримся.

Кир дал отбой. Сопротивление, чтоб его! Час от часу не легче!

Ему одинаково не хотелось как ехать в какой-то клуб, так и приглашать близнецов сюда. Адрес этой квартиры Кир на всякий случай держал в тайне от родственников. Он подумал о своём жилье в Техедоресе, на которое эта поганка Росита, видимо, навела легавых. Никаких последствий предполагаемый обыск не имел; следовательно, у полиции на него, Кира, ничего нет, и ему ничто не грозит. Но проверить, конечно, не мешает. И Кир отправился на своей белой "хёндэ" в Техедорес. Этот столичный район был куда престижнее Колинаса. Он был застроен в основном таунхаусами. Многоквартирные дома здесь тоже имелись, но по уровню комфорта они не шли ни в какое сравнение с теми, в одном из которых сейчас обитал Кир.

Белая "хёндэ" остановилась у литой ограды, за которой раскинулся небольшой парк с фонтаном, песчаными дорожками, скамеечками, беседками и детской площадкой. Над зеленью поднимались ослепительно-белые стены восьмиэтажного дома. Кир докурил сигарету и собрался покинуть машину, но вдруг увидел Роситу. Она вышла из подъезда, миновала ворота и повернула налево — видимо, к автобусной остановке, до которой было довольно далеко: обитатели Техедореса считали позорным пользоваться общественным транспортом. Кир вылез из машины, оглянулся по сторонам — Роситу никто не сопровождал, ни тайно, ни явно. Он догнал девушку и ехидно спросил:

— Вы кого-то ищете, сеньорита?

Росита вздрогнула, оглянулась и вскрикнула:

— Это ты?!

— Нет, блин, Зорро! Пойдём-ка, подруга, поговорим…

Он схватил Киру за локоть и потащил к машине. Она даже не сопротивлялась, послушно стуча шпильками по асфальту тротуара.

— Ты где был? — говорила Росита. — Почему ты мне наврал по телефону, что я не туда попала? Я же узнала твой голос! А сюда я прихожу уже в третий раз. Консьержка сказала, что ты не съезжал с этой квартиры…

— А про визит полиции она тебе не рассказывала?

— Полиции?!

— Не валяй мартышку! — разозлился Кир.

— Кир, я ничего не понимаю! — Росита смотрела на него полными слёз глазами. Кир подвёл её к машине, почти затолкал на переднее пассажирское сиденье, сам сел рядом и заблокировал двери. Повернувшись к Росите, он прошипел:

— Знаешь, что мне хочется сделать с теми, кто меня подставил?

Росита захлопала глазами.

— Подставил?.. Я тебя не подставляла!

— Врёшь! Кто навёл легавых на этот дом?

— Здесь были легавые? И что они делали?

— Что, что, пиньяту расхерачивали! Ты и в самом деле дура или прикидываешься?

Личико Роситы приобрело плаксивое выражение, по щёчкам потекли слёзы вперемежку с тушью.

— Кир, ну зачем ты так? Я ничего не знаю и никому ничего не говорила, честное слово! Клянусь святой Розалией!

— Пошли, — рявкнул Кир и разблокировал двери.

Просторный холл первого этажа был заставлен кадками с растениями, там было прохладно. Похожая на пиранью консьержка, нацепив на нос очки, читала за своей стойкой какой-то любовный роман в бумажной обложке.

— Добрый день, сеньора Вальдивиа, — поздоровался Кир. Консьержка подняла на него глаза, её рот оскалился в улыбке.

— Здравствуйте, здравствуйте, сеньор Барна, как же давно вас не было видно! На курорт уезжали?

— Да, что-то в этом роде, — кивнул Кир. — Сеньора Вальдивиа, ко мне кто-нибудь приходил за последнюю неделю?

Вальдивиа подозрительно взглянула на остановившуюся поодаль Роситу, скривилась и сказала:

— Вот эта… сеньорита приходила два или три раза.

— И всё?

Кир облокотился о стойку, из его руки спланировала бумажка в пятьсот песо и легла перед консьержкой. Та оглянулась по сторонам, поманила Кира. Он наклонился. Вальдивиа зашептала:

— Приходили тут два молодых сеньора, оба в тёмных костюмах с галстуками — в эдакую-то жарищу!

— Когда?

— Третьего дня. Вежливые такие. Я им сказала, что вас нет, так они мне ткнули в глаза какими-то удостоверениями… Но на полицейских не похожи. И не велели мне говорить вам, что они приходили.

— Благодарю, сеньора Вальдивиа, — кивнул Кир. Он проследовал от стойки к лифту и сделал знак Росите, чтобы шла за ним.

— Ну, убедился, что я тебя не подставляла? — спросила Росита, когда Кир заглянул во все уголки большой двухуровневой квартиры и не обнаружил ничего подозрительного.

— Убедился, — кивнул он. — У тебя просто не хватило бы ума обратиться в эту контору.

— Какую контору? — заинтересовалась Росита, пропустив мимо ушей замечание по поводу её ума.

— Эти ребята в костюмчиках — явно из SSN[2]. А то, что они мною заинтересовались — прямая заслуга моих племянников…

— В смысле?

— Забей, — Кир махнул рукой. — Это тебя не касается.

Они сидели на втором уровне квартиры, на небольшой площадке с креслами и журнальным столиком, потягивая коктейль из текилы со спрайтом. Росита, поняв, что у Кира нет к ней претензий, повеселела и рассказала, что происходило в ресторане "Мундо Эрмосо" после того, как она туда вернулась.

— Представляешь, этот официант-цветной развернул салфетку и начал ею вытирать Эмилио! Размазал мороженое вообще по всему костюму. Эмилио наорал на него и велел позвать кого-нибудь поопытнее. Явился бармен, ну, и пошли они с Эмилио в туалет отмываться. Тут как раз я вернулась, а Эмилио обнаружил, что у него пропал автобрелок и закатил такую истерику, что пришлось вызвать полицию. Пока ждали полицейских, я потихоньку подложила ему брелок. Видел бы ты рожу Эмилио, когда ему пришлось объясняться с начальником наряда!

Росита засмеялась. Кир спросил:

— И что дальше с Эмилио?

— На следующий день он уехал, как я тебе и говорила, и пропал. Мобильник недоступен, городской телефон тоже не отвечает. Вот и вообрази моё состояние: почти одновременно пропали два моих знакомых мужика! Между прочим, я ещё раз обыскала его дом, но так и не нашла общак.

— Бог с ним, с общаком.

— Ты нарыл что-нибудь в его машине?

— Нет, — зевнул Кир. — Ничего ценного.

— Не обманываешь?

Кир только посмотрел на Роситу и ничего не сказал. Она хихикнула и сказала:

— Хочешь, сосватаю одного типа? Он в приятелях у Эмилио, денег немерено.

Кир прищурился.

— Что за тип?

— А мои тридцать процентов? — игриво спросила Росита.

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

— Сам же тогда сказал: не получишь, мол, свои тридцать процентов…

— Так это я не обманул, а честно предупредил. Давай, излагай. А то заложу тебя твоему Че Геваре…

— Какому Че Геваре?

— Ну, братцу твоему младшему, революционеру сопливому. Расскажу, что ты миловалась с полицейским два года назад…

Росита взвизгнула и выплеснула коктейль в лицо Киру. Тот возмущённо вскричал:

— Обалдела? Я же пошутил!

— Я тоже, — парировала Росита.

Они покинули квартиру примерно через час. Кир подбросил Роситу до торгового центра, в недрах которого она не замедлила затеряться, а сам достал смартфон и набрал Хильберто.

— Значит, так, племянник. Встретимся в парке Колумба, часов в восемь.

— Идёт! — ответил Хильберто. — А где конкретно? Парк-то большой. Давай у фонтана "Тюльпан".

— Где я там буду искать этот "Тюльпан"?

— Воспользуешься навигатором. До него минут семь ходу от главных ворот.

— Ладно, найду.

— О'кей, мы тоже к восьми подъедем.

— Подъедете? Сестру с собой притащишь?

— Как будто не знаешь, что мы с ней — не разлей вода.

Кир нахмурился.

— Зря ты так поступаешь.

— Почему?

— Объясню при встрече. Всё, пока.

Общественный парк Колумба располагался на юго-западной окраине Сан-Серапио. Он занимал огромную территорию и славился запутанной планировкой. Когда-то у центрального входа шла бойкая торговля картами, нынешние же посетители предпочитали пользоваться навигаторами своих смартфонов, чтобы не заплутать в лабиринте бесчисленных аллей, дорожек и площадок. Немало в парке было и фонтанов самых разнообразных форм и размеров, привлекавших посетителей в сильную жару. Но к восьми часам вечера жара немного спала, и парк обезлюдел.

Без четверти восемь Кир оставил машину на стоянке у входа и углубился в парк. С помощью навигатора он быстро разыскал фонтан, представляющий собой каменное изваяние, имевшее, откровенно говоря, небольшое сходство с тюльпаном. Фонтан располагался посреди площадки, посыпанной мелким красноватым песком и окружённой буйно разросшейся живой изгородью. Близнецы сидели на одной из скамеек. Больше поблизости не было ни одного человека. По крайней мере, Кир никого не увидел.

— Привет, — бросил он, плюхаясь на скамейку.

— Привет, дядя, — ответил Хильберто, а Веста вспорхнула и чмокнула его в щёку. — Так что ты хотел мне объяснить при встрече?

— Об этом потом. Прежде всего, откуда вы узнали про злоключения моего соседа Вергано?

— За ним следят наши, — ответил Хильберто. — Мы стараемся держать под наблюдением всех, кто активно сотрудничает с режимом. Особенно стукачей.

Кир вздохнул.

— Ребята, на кой чёрт вам это надо? Вы не бедствуете. Живёте, как хотите. У вас всё есть! Почему вы лезете в эту дерьмовую политику?

— Потому что нам душно, — заявила Веста.

— Мне, знаете ли, тоже здесь казалось душно, особенно в первые годы после приезда из Карлинии…

— Я не про климат, — резко оборвала Кира племянница. — Я про положение в стране. Власть погрязла в коррупции! Так называемый парламент штампует одни запрещающие законы! Сажают за любую критику правительства! Народ нищает, богатеют лишь Полилья и его дружки! Неужели ты всего этого не видишь, дядя Кир?

Кир выставил перед собой ладони.

— Лично я в политику не лезу, о чём недавно и сказал вашей бабушке. А вы, по-видимому, полностью попали под её влияние.

— Не повторяй чушь, которой родители нам прожужжали все уши, — замотал головой Хильберто. — Ни под чьё влияние мы не попадали, у нас свои головы на плечах.

— А вам известно, что вашу бабушку "пасёт" SSN? — спросил Кир.

Близнецы переглянулись.

— И вас самих, скорее всего, тоже, — продолжал Кир. — Раз уж они даже мной заинтересовались. И имейте в виду, им гораздо проще держать вас под колпаком, когда вы вместе.

— С чего ты взял, что тебя-то пасут? — воскликнул Хильберто.

— Мою квартиру обшмонали, причём тихонько, без шума. И это сделала явно не полиция — совершенно никаких следов.

— Откуда ты знаешь об обыске, дядя?

— Какая разница? Я, дорогие племянники, совершенно не нуждаюсь во внимании со стороны государства — при моей-то специальности.

— Во! — крикнул Хильберто. — Вот поэтому ты нам и нужен.

— Только потому, что я жулик? — усмехнулся Кир.

— Дядя, не передёргивай, — Веста наморщила носик. — Мы тебя и так любим. Просто мы хотели предложить тебе совместить приятное с полезным.

— Твои клиенты — они ведь люди небедные, так? — встрял Хильберто.

— Допустим.

— А кто в Альварадии богаче, чем особы, приближённые к так называемому президенту? Вот мы и предлагаем тебе вплотную заняться ими. Бабло забирай себе, а нам передавай инфу.

— Инфу — то есть информацию, да? И какую же, позволь спросить?

— Любую. Компрометирующую, финансовую. Фотографии, номера счетов…

— В конце концов, не важно, что тебе удастся нарыть, — продолжила Веста. — Главное — чтобы это ворьё понесло ощутимые потери.

— Глупо, — бросил Кир. — Ну, лишится какой-нибудь чиновник-хапуга нескольких миллионов песо…

— Там счёт идёт на сотни миллионов, причём не песо, а долларов, — перебил Хильберто.

— Не в этом дело! Используя своё высокое положение, этот тип протолкнёт законопроект об увеличении собственного оклада. Или поимеет на каком-нибудь очередном распиле или откате. В любом случае найдёт способ быстро восстановить утерянное.

— А…  Сопротивление тоже не отказалось бы от донатов, — улыбнулась Веста.

Кир рассмеялся.

— Вот с этого и надо было начинать, детка! Вы просто хотите использовать меня для финансирования вашего подполья.

Хильберто вскинул голову.

— А хоть бы и так! Оплата штрафов, расходы на адвокатов, материальная помощь семьям тех, кто сидит по политическим статьям! Дядя Кир, ты знаешь, сколько денег на всё это нужно?

— Могу себе представить, — кивнул Кир. Он полез в нагрудный карман рубашки за сигаретами, вытряхнул одну, закурил. Племянники брезгливо отодвинулись, Веста даже замахала ручкой, разгоняя табачный дым.

— Фу, дядя Кир, как ты можешь вдыхать эту гадость?

— В общем, дело ясное, — Кир не обратил внимания на её восклицание. — Возможно, цели ваши и вашего Сопротивления благородны, но совершенно бессмысленны. Плетью обуха не перешибёшь. Существующий порядок вам не изменить.

— Дядя, прости, тебя как зовут? Кир или Нострадамус? — запальчиво спросила Веста. — Ты умеешь видеть будущее?

— Просто я прагматик и умею худо-бедно анализировать и просчитывать ситуацию. Народу ваши усилия до фонаря.

— Не расписывайся за народ! — разозлилась Веста; брат успокаивающе похлопал её по плечу и заключил:

— Иными словами, ты отказываешься помогать нам.

— Не вижу смысла.

— А ведь наши ребята могли бы давать тебе наводки и проводить, так сказать, предварительное обследование клиентов…

— Спасибо. Но я привык работать один и вполне могу обойтись без посторонней помощи. Извините, дорогие племянники, вы обратились не по адресу.

Часть II

Около восьми утра Диего привычно закатил фургончик на пандус у грузовых ворот супермаркета "Алегриа Гурме". В службе доставки он работал уже три месяца, и всё это время развозил заказы вместе с экспедитором Руфино, который казался ему очень старым — Руфино было уже за пятьдесят, а Диего едва справил своё двадцатилетие. Разница в возрасте и в служебном положении подчёркивалась ещё и тем, что экспедитор велел называть себя "сеньор Отеро" и постоянно поучал Диего, а то и покрикивал на него, обзывая тупым сопляком и деревенщиной. Понятно, что Диего не испытывал особой симпатии к Руфино, поэтому приятно удивился, когда вместо него пассажирское сиденье занял новичок, мужик лет сорока, с огненно-рыжей шевелюрой и усами. Новый экспедитор сжимал в руке папку с накладными и счетами.

— Привет! Я Кшиштоф, — новичок протянул Диего ладонь. — Да, я знаю, имя для вас, местных, трудное, поэтому можешь называть меня Кристо. Отеро заболел, сегодня буду ездить с тобой вместо него.

Диего пожал протянутую руку.

— Диего. Ты иностранец, да? Из Европы?

— Угадал. Я — поляк, здесь уже три года.

— Хорошо говоришь по-испански, — одобрил Диего. — А живёшь небось в Каньяс? Там полно поляков, целая… как это называется? Диаспора.

— Опять угадал. Только мои соплеменники не очень-то торопятся изучать испанский, варятся в собственном соку. А я слышал этот язык с детства, у меня бабушка была испанка… Пожалуй, надо поторопить их с погрузкой, — Кристо выпрыгнул из кабины. Диего посмотрел в зеркало заднего вида. Кристо несколькими фразами и выразительными жестами и впрямь расшевелил лодырей-грузчиков. Не прошло и пяти минут, как новый экспедитор вернулся на своё сиденье. Пристегнулся, выдохнул:

— Поехали! Первый адрес — улица Ломас, дом сорок пять. Надо быть там через десять минут.

Диего продиктовал адрес в навигатор и запустил стартер.

Они развозили заказы целый день. Диего с удовольствием отметил, что его новый напарник приятен в общении — с Кристо интересно было болтать. А главное — он не психовал по любому поводу и щедро делился чаевыми с водителем, не в пример Руфино.

И вот осталось доставить только один заказ, самый объёмистый, почти на три тысячи песо. Неудивительно, что оформивший его клиент, некий сеньор Торсида, проживал в Валле Абигаррадо. Это был престижнейший пригород Сан-Серапио, состоявший из роскошных особняков с огромными, с несколько гектаров, участками. К воротам одного из них и подъехал фургончик службы доставки, принадлежавший сети супермаркетов "Алегриа Гурме". Вот только с воротами вышла неувязка: дорога от них вела к парадному входу. Это популярно объяснил Диего дюжий вооружённый охранник, появившийся из калитки. Израсходовав оперативный запас брани, он велел ехать к боковым воротам, предназначенным для обслуживающего персонала и хозяйственного транспорта.

Диего возмутился и хотел было обложить охранника, но Кристо ткнул его кулаком в бок и буркнул: "Молчи!" Всё ещё красный от возмущения, Диего подрулил к боковым воротам. Но и тут унижения не закончились: другой охранник устроил форменный досмотр фургону. Потом ворота отъехали в сторону, и охранник сделал знак рукой: проезжайте.

Фургон захрустел колёсами по гравию. С правой стороны дороги сквозь буйную растительность проглядывало обширное двухэтажное строение с бледно-жёлтыми стенами. Диего осторожно запарковал машину задом к служебному входу, и напарники принялись выгружать коробки с продуктами. И тут Диего с ужасом осознал, что холодильная установка в кузове не работает. Он сказал Кристо:

— Ты забыл включить холодильник! Тебя что, не предупредили?

— Холодильник? — Кристо удивлённо вздёрнул рыжие брови. — А чего ж ты мне не напомнил?

— Проклятье! — прошипел Диего. — Его всегда Руфино включал, а я даже не заморачивался. А вдруг что-нибудь протухло?

— Да брось! Протухло всего за несколько часов?

— Жара-то какая стоит… — Диего опустился на корточки перед одной из коробок и принялся её обнюхивать, как служебный пёс на таможне. — Дай Бог, пронесёт!

Но не пронесло. Когда они в соответствии с указаниями мрачной пожилой кухарки перетаскали коробки в подвал, в кладовую с холодильниками, туда же явилась сама сеньора Торсида, сопровождаемая непрерывно тявкающим пекинесом. Это была дородная женщина лет шестидесяти, в цветастом халате, с ярко накрашенными губами и излишне затонированнными веками. Её белые, как снег в Андах, волосы были собраны на затылке в пучок, напоминающий осиное гнездо.

Хозяйка подозрительным взглядом окинула коробки. Кристо сунул ей под нос папку с накладной и ручку, но она отмахнулась и велела распаковать заказ. Кристо вскрыл одну из коробок и тут же почуял запашок. Пекинес прекратил тявкать, засопел приплюснутым носом, подбежал к коробке и встал на задние лапы, засунув морду внутрь.

— Гораций, фу! — взвизгнула сеньора Торсида.

Пекинес, не обращая внимания на окрик, запрыгнул в коробку и вцепился зубами в пакет со свининой.

— Фу! Немедленно брось!

Хозяйка засеменила к коробке, нагнулась и вытащила пекинеса.

— Вы привезли тухлятину! Гораций не ошибается, он обожает мясо с душком!

— Простите, сеньора… — начал было Кристо, но сеньора Торсида его перебила:

— Ну, на этот раз простой жалобой вы не отделаетесь. Мой сын — депутат, он прикроет вашу поганую лавчонку! Жулики!

— Мы же только курьеры… — попытался оправдаться перепуганный Диего.

— Меня не интересует ваша должность! Вы представители магазина и отвечаете за товар. Я отказываюсь за него платить, так и передайте вашему руководству! Пусть вычтут из вашей зарплаты.

— Никаких проблем, сеньора, — широко улыбнулся Кристо. — Мы сейчас увезём некондицию и привезём вам всё свеженькое.

— Ещё чего не хватало! Ваша некондиция останется здесь. А свеженькое везите.

Держа Горация подмышкой, хозяйка развернулась и покинула кладовую.

— Вот дьявол! — пробормотал Диего, он совсем пал духом — стоимость заказа в разы превышала его дневное жалованье.

— Ничего, прорвёмся, — отманулся Кристо. — Поехали!

— Куда поехали? Посмотри на часы — кто сейчас отпустит новый товар? И кто нам поверит, что привезённый не годится, раз клиентка отказалась его возвращать?

— Не пыли.

Фургон подъехал к воротам, Диего просигналил. К машине не торопясь, вразвалочку подошёл охранник и опять устроил досмотр.

— Откройте кузов, — потребовал он.

Диего вызверился:

— В задницы нам тоже заглянешь?! Штаны снять?

— Сиди на месте и не ори, — прошептал Кристо. Он сам выпрыгнул из кабины и открыл дверцы кузова. Охранник засунул голову внутрь, осмотрел пустые полки и удовлетворённо кивнул. Потом он двинулся к воротам, а Кристо захлопнул дверцы и стал медленно, наблюдая за охранником, обходить машину с другой стороны. Охранник нажал кнопку на стене, створки ворот поползли в стороны. Кристо просунул голову в боковое окно кабины и быстро проговорил:

— У меня возникла идея. Я останусь здесь, попробую умаслить старуху. А ты двигай домой и ни о чём не волнуйся. Давай, не тормози!

Кристо исчез. Диего пожал плечами и надавил на газ. Фургон выехал за ограду. Охранник нажал другую кнопку, закрывающую створки. При всём своём желании он не мог увидеть Кристо, спрятавшегося за толстый ствол пальмы, что росла у самого забора.

А Кристо, дождавшись, пока охранник уйдёт, короткими перебежками, прячась за пальмами, жакарандами и пышными кустами плюмерии, двинулся обратно к дому. Через полминуты он проскользнул в дверь служебного хода, спустился в подвал и спрятался в бельевой, что была рядом с кладовой, чтобы передохнуть и продумать дальнейшие действия.

Итак, первая задача решена — он проник в тщательно охраняемый особняк Торсиды. Надо же, он, оказывается, ещё и депутат… Кристо был уверен, что ему удалось остаться незамеченным: камеры располагались только снаружи, за оградой особняка. Теперь следовало дождаться хозяина дома… впрочем, похоже, что настоящей хозяйкой здесь является его мамаша. Сколько времени ему предстоит провести в таком неудобном и ненадёжном убежище, как бельевая? В любую минуту сюда может войти какая-нибудь горничная. Надо менять дислокацию.

С планом дома Кристо ознакомился заранее, разыскав его проект на одном из сайтов недвижимости. Согласно плану, кабинет находился на первом этаже; попасть в него можно было или из центрального вестибюля, или через библиотеку, расположенную рядом с круглым холлом в самой середине дома. Насколько Кристо знал эту породу людей, сразу же по приезде депутат пройдёт в кабинет, чтобы просмотреть почту или рассортировать принесённые с собой бумаги. Следовательно, надо перебраться поближе к кабинету. Главное — не столкнуться с мамашей Торсида.

Кристо прошёл через постирочную в подвальный холл, соответствующий такому же на первом этаже, куда вела полукруглая лестница вдоль стены. Осторожно ступая, поднялся по ступенькам вверх. В холле первого этажа не было никого; очевидно, сеньора Торсида находилась где-то на втором этаже, скорее всего, в своей спальне. Кристо перебежал из холла в вестибюль, открыл дверь с левой стороны, пересёк библиотеку… Кабинет находился за застеклённой двустворчатой дверью в дальнем конце библиотеки. "Прямо как в Белом Доме", — подумал Кристо: помещение имело овальную форму. Изогнутая лестница вела на антресоль. Кристо поднялся по ней. За дверью в глубине антресоли обнаружилась комната с зашторенными окнами — попасть в неё можно было только таким путём, она была изолирована от остальных помещений на втором этаже. В комнате имелись плазменная панель, несколько кресел и миниатюрный шкафчик. Кристо, любопытствуя, натянул на руки латексные перчатки и открыл его с помощью отмычки. Нижняя полка была заставлена бутылками со спиртным на любой вкус — от текилы до болгарской ракии, — а на верхней лежали яркие боксы с видеодисками. Кристо пробежал взглядом по названиям. "Юный цветок девственности", "Школьницы из Красного квартала", "Невинный паж его величества", "Эти сладкие мальчики"… Ну и репертуар!

Кристо плюнул, запер шкафчик и вернулся на антресоль. Он подумал, что самое лучшее — спрятаться в ожидании Торсиды в одной из двух гардеробных на первом этаже, по соседству с кабинетом. Он хотел было спуститься вниз, но услышал доносившиеся из глубины дома голоса. Один из них принадлежал сеньоре Торсиде, другой — явно её сыну.

— Себастьян, это безобразие! Ты опоздал на полчаса!

— Мама, у меня полно дел, вы же знаете!

— Почему, в таком случае, ты не позвонил?

— У меня не было возможности…

— Не было возможности на минутку взять в руки телефон?!

— Мама, я присутствовал на очень важном заседании комиссии по розничной торговле…

— Кстати, насчёт розничной торговли. Надо приструнить этих жуликов из "Алегриа Гурме"!

— А что такое?

— Они сегодня привезли совершенно испорченные продукты! Гораций это сразу учуял!

— Вы им звонили?

— Вот ещё! Стану я тратить на них время! Сам позвони! В конце концов, ты депутат или не депутат? Тем более член комиссии. Приструни их!

— Мама, ну при чём здесь депутат и член комиссии? Надо было велеть курьеру заменить продукты на неиспорченные…

— Ну, уж нет! Испорченные я оставила здесь, может, охранники возьмут или горничная… Немедленно позвони в магазин! Пусть продублируют заказ!

— Тогда им надо вернуть уже привезённое.

— С какой стати?

— Оно ведь испорченное.

— Раз испорченное — они всё равно его выкинут, а нам пригодится… Звони, говорят тебе!

— Чуть позже, мама. Мне надо разобраться с кое-какими делами.

— Звони сейчас же, при мне! Бери телефон!

После небольшой паузы Торсида виновато проговорил:

— Кажется, я оставил на службе свой мобильник…

— Растяпа! Звони по городскому!

Торсида появился в кабинете. Кристо присел на корточки и наблюдал за ним сквозь перила. Депутат подошёл к столу, выдвинул ящик и извлёк из него ноутбук. Раскрыл его на столе, уселся, придвинув кресло, и защёлкал клавишами — видимо, искал в Интернете контактный телефон "Алегриа Гурме". Делал он это довольно долго. Наконец Торсида снял трубку городского телефона и набрал номер. В трубке заквакало — включился автоответчик, уверявший клиента, что его звонок очень важен для них. Квакало долго. Депутат слушал, сердито сопя, потом раздражённо грохнул трубку на рычаг. Посидел какое-то время неподвижно, потом вздохнул, воровато обернулся и запустил какой-то видеоролик. Кристо пригляделся: на экране благообразный доктор с седой бородой осматривал мальчика лет двенадцати. Осмотр становился всё более откровенным. Депутат так увлёкся зрелищем, что не услышал, как в кабинет вошла мамаша с Горацием подмышкой и остановилась за его спиной. Внезапно пёс тявкнул. Торсида подскочил на месте, захлопнул ноутбук и обернулся. Сеньора Торсида опустила Горация на пол и, подбоченившись, уставилась на сына.

— Чем ты тут занимаешься?

— Мама, я…

— Вместо того, чтобы звонить в магазин, ты смотришь дурацкий фильм про педиатра! Разве твоя работа имеет какое-то отношение к здравоохранению?

— Конечно, имеет! — Торсида ясно воспрянул духом оттого, что его не раскусили. — Я же депутат, и должен заботиться обо всём, в том числе о народном здравоохранении.

— А ты дозвонился в "Алегриа Гурмэ"?

— Там никто не берёт трубку.

— Тогда сейчас же мой руки — и за стол! Соледад умудрилась приготовить некое подобие ужина из своих запасов.

Мамаша развернулась и выплыла из кабинета. За ней уковылял пекинес. Торсида встал из-за стола, сжал ладонями виски. Бросив опасливый взгляд в сторону двери, вынул что-то из кармана пиджака и быстро засунул в нижний ящик стола, после чего покинул кабинет.

Кристо спустился в кабинет. Выдвинул ящик и увидел, что там лежит золотистый "Самсунг Гэлакси". Интересно, почему Себастьян наврал матери, что забыл его на службе? Кристо взял мобильник, нажал кнопку питания. Экран осветился, на нём появилось изображение депутата, целующего в живот мальчика лет шести. Вот оно что! Видимо, кто-то подшутил над Торсидой, установив сомнительную фотку в качестве обоев. А этот болван, наверное, то ли не сумел, то ли не успел поменять её на другую, более безопасную.

Кристо пролистал приложения. Банковского среди них не оказалось. Он выругался. Впрочем, имелся ещё и ноутбук... А что, если?.. Кристо открыл ноутбук и запустил для начала браузер "Файрфокс". В нём никаких закладок не имелось. Тогда он открыл "Хром"… есть! На панели закладок красовался логотип личного кабинета клиента "Банко де Альварадия". Кристо ткнул в логотип. Ну да, требуется ввести пароль… Не такой человек этот Торсида, чтобы держать пароли в голове. Кристо принялся изучать корневой каталог папки "Документы". Взгляд наткнулся на файл с именем contrasenas.txt[3]. Только полный кретин мог так назвать его! Нужный пароль состоял из пятнадцати букв и цифр. Кристо скопипастил его и открыл личный кабинет. На этом счету депутата Себастьяна Торсиды лежали пятнадцать с лишним миллионов песо. Через минуту осталось пятнадцать с лишним песо. Смартфон депутата пискнул — пришло сообщение от банка об изменении суммы. Кристо стёр сообщение и заколдовал над своим мобильником, раскидывая депутатские деньги по разным счетам — с этим затягивать не следовало.

Покончив с денежным вопросом, Кристо включил блютус и перекинул все фотографии с "Самсунга" депутата на свой мобильник — вдруг среди них найдутся ещё более компрометирующие? Заодно скопировал с ноутбука текстовый файл с логинами и паролями — "Запас карман не тянет!" — а также папки с многообещающими названиями DOSSIER и FINANZAS, даже не заглянув в них.

Тропическая ночь опустилась быстро. Через панорамное окно кабинета Кристо увидел, как загорелись изящные фонарики вдоль песчаных дорожек. Он направился было к дверям кабинета, как вдруг услышал шаги. Проклиная себя за медлительность, он взлетел на антресоль. Внизу, в кабинете, вспыхнул свет. Торсида подошёл к столу и открыл ноутбук, но тут же захлопнул его и направился к лестнице. Кристо оказался в западне. В отчаянные минуты он всегда действовал по наитию.

Когда депутат был уже на середины лестницы, Кристо схватил ковровую дорожку, покрывавшую лестницу, и с силой рванул её на себя. Торсида взмахнул руками и грохнулся навзничь, ударившись затылком о ребро ступени. Кристо поскакал вниз, перемахнул через бесчувственное тело и выбежал из кабинета в вестибюль. Из гостиной послышался голос сеньоры Торсиды:

— Себастьян, что там у тебя происходит?

Кристо вылетел во двор и помчался к хозяйственным воротам. Когда он был у ограды, завопила сирена и вспыхнули прожектора на крыше дома — старуха, видимо, нажала тревожную кнопку. Кристо натянул футболку себе на голову, чтобы его невозможно было опознать по видеозаписи, и ткнул клавишу, которая открывала ворота. Безрезультатно — охранная система блокировала механизм в случае тревоги. К дому со всех сторон сбегались охранники, топая ногами и перекликаясь. Ясно, что пройдёт совсем мало времени, прежде чем они начнут прочёсывать парк.

Кристо затравленно огляделся. На парковочной площадке метрах в двадцати от парадного подъезда скалился радиатором фиолетовый "Мазерати Кватропорте". Кристо рванулся к нему, запрыгнул на сиденье. К счастью, ключи были на месте. "Мазерати" завёлся сразу. Кристо торопливо передвинул рычаг в положение "D" и надавил на газ. Машина, взвизгнув покрышками, понеслась к главным воротам. Сзади заорали, щёлкнул выстрел, но только один — очевидно, охранники побоялись испортить машину хозяина, чего нельзя сказать об угонщике: "мазерати" с разгона вышиб ворота, повернул налево и помчался по улице. Охранники, матерясь, смотрели, как удаляются красные габаритные огни.

Минут через двадцать фиолетовый "мазерати" с помятым передним бампером и разбитой фарой въехал на городскую свалку. Кристо загнал машину в ущелье между двумя горами мусора и ушёл в неизвестном направлении. Ещё примерно через час его можно было увидеть входящим в один из многоквартирных домов района Колинас. Кристо отпер дверь в квартиру и сразу же прошёл в ванную. Избавление от рыжего парика и накладных усов и смывание соответствующей краски с бровей заняло у него немного времени. После этой процедуры он превратился в Кира Барну — правда, безбородого.

Сообщения о происшествии в особняке депутата Торсиды несколько дней не сходили с новостных сайтов. Полиция допросила водителя Диего Мартоса, мать депутата и кухарку Соледад. С записей камер наблюдения были получены фотографии некоего рыжего типа по имени Кшиштоф, выдававшего себя за экспедитора. Отдел по работе с персоналом сети магазинов "Алегрия Гурмэ" клялся и божился, что не принимал его на работу. Постоянный экспедитор службы доставки Руфино Отеро внезапно объявился во вьетнамском квартале Сан-Серапио; он совершенно не помнил, что с ним произошло, начиная с вечера накануне происшествия. Сам депутат Торсида с сотрясением мозга лежал в больнице Святого Марка, и врачи запретили полицейским снимать с него показания.

А потом официальным медиа словно кто-то заткнул рот. Больше ничего не сообщалось ни о состоянии здоровья Торсиды, ни о поисках таинственного преступника. Зато сайт resistencia.org, созданный Сопротивлением, а также новостные ресурсы других латиноамериканских стран вывалили целую кучу компромата на высшее руководство Альварадии и другие скандальные материалы. На закуску пользователи получили очень пикантные фотографии депутата Торсиды.

Министерство информации потребовало от провайдеров заблокировать эти сайты. Но пользователи давно научились обходить блокировки, а попытка скрыть информацию лишь увеличила интерес к ней. В ответ государственное телевидение и официальные издания разродились состряпанным на скорую руку контентом, направленным против оппозиции. Атмосфера в обществе накалялась, а Кир спокойно отдыхал в своей квартире, почти не покидая её. Но в один прекрасный день его навестил Хильберто.

— Привет, племянничек, — помахал рукой Кир. Он пребывал в расслабленном состоянии: полулежал на диване, смотрел старый вестерн с Бертом Ланкастером и потягивал коктейль "Маргарита".

Хильберто имел чрезвычайно озабоченный вид.

— Дядя, тебе надо срочно линять отсюда. Залечь на дно, если так понятнее.

— С какой стати?

— Ты что, новости не читаешь? Материалы, которые ты нам передал — это не просто бомба, а водородная бомба.

— Да ну?

— Понимаешь, Торсида собирал досье на всю альварадийскую верхушку.

— Зачем?

— Откуда я знаю? Может, хобби у него такое. Может, надеялся шантажировать кого-нибудь. Не суть важно. А у нас получился охренительный вброс дерьма на вентилятор. Это мы ещё не все сведения пустили в ход.

— Подожди-ка, при чём здесь я?

— Ты выдал себя за поляка. SSN прошерстила польскую диаспору. Естественно, безрезультатно. И теперь эти ребята копаются в среде других иммигрантов из Европы. А таковых в Альварадии раз-два и обчёлся. Методом исключения они рано или поздно выйдут на тебя. Так что собирай манатки — и поехали в "Рефухио де лас мусас".

— На вашу асьенду? А что скажут родители?

— Ты разве не в курсе? Мамаша не сочла нужным поставить тебя в известность? Они с отцом улетели в Европу, в Карлинию, и взяли обратные билеты на двадцать первое — это через десять дней.

— Хотят навестить бабушку с дедушкой?

— Нет, карлинского короля! Давай, поехали!

— Подожди… Откуда тебе всё это известно?

— Кажется, я тебе уже говорил: наши люди есть везде.

— В том числе и в SSN?

— Теперь и в SSN.

— Так… — Кир задумался. — А на вашей асьенде, стало быть, меня искать не будут?

— Во-первых, и правда вряд ли будут — всё-таки резиденция особ, приближённых к узурпатору. Во-вторых, будешь жить в гостевом домике. Он стоит на краю участка, и если что — дунешь прямиком в сельву, а там и до границы рукой подать.

— Боже, за что мне всё это? — простонал Кир по-карлински.

— Чё? — не понял Хильберто.

— Ничё! — передразнил его Кир. — Вот почему не захотели учить карлинский? Всё-таки язык вашей мамы.

— Не уводи разговор в сторону! — нахмурился племянник. — Всё очень серьёзно!

— Кто бы сомневался… Дашь мне хотя бы десять минут на сборы?

Часть III

Потянулись дни. Кир отращивал бороду и обживал гостевой коттеджик, который располагался метрах в ста пятидесяти от большого дома и состоял из двух комнат — гостиной и спальни — и некоего подобия кухни, которой Кир, впрочем, не пользовался, поскольку столовался в большом доме. Дни были похожи один на другой. Перед завтраком Кир плавал в бассейне, потом сибаритствовал в шезлонге позади домика, лениво копаясь в Интернете посредством планшета. После обеда он предавался сиесте в том же шезлонге, а по вечерам наливался некрепкими ледяными коктейлями или пивом. Ему было скучно.

Но от скуки не осталось и следа на одиннадцатый день пребывания Кира в "Рефухио де лас мусас". Приехавшие рано утром Леонсио и Лора лично явились в коттедж. Кир мирно спал, разметавшись поперёк широченной кровати, причём не один: компанию ему составляла молоденькая горничная Эстела. Последнее обстоятельство особенно разъярило Леонсио — он флиртовал с Эстелой тайком от жены, но дальше флирта дело не шло: девушка слишком боялась хозяйки. И Леонсио поднял страшный крик.

— Что ты орёшь? — смущённо спросил Кир, пытаясь прикрыться лёгким одеялом; Эстела же завизжала, схватила свою одежду и вылетела из домика.

— Ты что же творишь, гадёныш?! — вопил Леонсио. Лора сказала:

— Львёнок, успокойся. Сейчас не время обсуждать моральный облик моего брата…

— Да его убить мало!

— Ревнуешь? — ляпнул Кир, которому Эстела поведала о похотливых взглядах, которые на неё бросал хозяин.

Леонсио выпятил челюсть и сделал шаг к кровати. Лора схватила мужа за руку:

— Львёнок…

— Извини, Лео, — быстро проговорил Кир. — Был неправ. Что-нибудь случилось?

— Надо ли говорить тебе, вот в чём вопрос! — кипятился Леонсио.

— Надо, надо, — вздохнула Лора. — Бежать тебе надо, братец!

— Опять? — изумился Кир.

— Тебя заложил Санчес, охранник. Он вчера вышел из отпуска, заступил на смену и увидел тебя возле бассейна. Пабло сказал нам, что Санчес звонил куда-то — может, в полицию, может, в SSN — и говорил, что здесь может скрываться подозреваемый в нападении на депутата Торсиду.

— Откуда Санчес узнал?

— Нет, ты слышишь, он даже не возражает! — возмутился Леонсио.

— Да подожди ты, Лео… Кир, Санчес заимел на тебя зуб, ещё когда служил в полиции, а бывших полицейских не бывает. На Торсиду напал явный европеец, выдавший себя за поляка. В польской диаспоре его не нашли. Твой образ жизни Санчесу более-менее известен. Он просто сложил два и два.

— Я думал, Санчес слишком туп для подобных умозаключений, — пробормотал Кир, поспешно одеваясь.

— К сожалению, нет. Так что не теряй времени, они могут появиться здесь в любую минуту. До границы — километров пять, быстро добежишь. Деньги есть?

Кир взял свои джинсы, достал бумажник, порылся в нём.

— Полторы тысячи.

— Возьми, — Лора сунула Киру пачку евро. — Остались от поездки. Карточками лучше не пользуйся.

— Зачем мне евро? — удивился Кир, вертя пачку в руках.

— Наши песо за границей сейчас обменять трудно, а евро где-нибудь да поменяют.

— Ещё деньги тратить на этого обормота, — проворчал Леонсио.

— Всё-всё, — заторопилась Лора. — Пора!

Кир чмокнул сестру и протянул руку зятю. Леонсио насупился, но всё-таки пожал её. Кир забросил на плечо сумку. Все вместе они вышли из домика.

— Иди, — махнула рукой Лора. — С богом! Дай о себе знать, как только представится возможность.

Кир кивнул и зашагал к лесу. Обернувшись, сказал:

— Только не вздумайте увольнять Эстелу!

— Каков наглец! — прошипел Леонсио.

Кир углубился в сельву километра на два. Внезапное пробуждение и стремительный побег из асьенды спутали мысли, и он действовал автоматически. Заросли становились всё гуще, пробираться через них было всё сложнее. Постепенно Кир пришёл в себя и остановился. Чёрт, как же жарко и душно! В зарослях орали дурными голосами разноцветные ара и ещё какие-то пернатые. Что-то зашуршало в траве… Вдруг анаконда, ядовитый сурукуку или кто здесь ещё у них водится? Нет, он явно не подумал, пустившись в эту авантюру!

А, собственно, что ему сейчас делать за границей? Пересечь её в этой чащобе ничего не стоит, но зачем? Кир пересчитал деньги, которые ему дала сестра. Четыреста двадцать евро, это примерно десять тысяч песо. Плюс полторы тысячи, которые он обнаружил в своём бумажнике. Что называется, даже на сигареты не хватит. Самое обидное, что с собой у него были только две банковские карточки — так сказать, легальные, по которым его сразу отследят. Остальной пластик, а также наличные, были распределены по разным тайникам в Сан-Серапио и его окрестностях. В общем, дело ясное. Надо поворачивать оглобли.

Кир вернулся немного назад и принялся обходить территорию асьенды по широкой дуге — поместье имело ограду только с западной стороны, так что ему пришлось пользоваться навигатором, чтобы сориентироваться. Через пару часов он вышел к деревне, отстоявшей от асьенды на полтора километра. В деревенской лавочке обнаружил крошечный отдел секонд-хенда и приобрёл там лёгкое пончо и соломенную шляпу. Рядом с лавочкой находилась парикмахерская, где трудился мрачный усатый дядя, не выпускавший изо рта толстую измочаленную сигару. Кир попросил подстричь его наголо и сбрить отросшую бороду — какая-никакая, а всё же маскировка! Потом он изучил автобусное расписание на остановке возле деревенской церкви. Автобус в Сан-Серапио отправлялся через сорок минут — конечно, при условии, что водитель придерживался расписания, в такой глуши общественный транспорт мог ходить как бог на душу положит.

В киоске на остановке Кир купил пару подозрительных буррито и бутылку кока-колы. Закусывая и выпивая, он размышлял над своими дальнейшими действиями. Для начала следовало найти надёжное убежище в столице. Затем — по возможности перевести все свои активы в зарубежные банки, лучше всего — в европейские. В конце концов, чёрт с ними, с наличными… А потом, пожалуй, лучше всего вернуться на родину. Здесь ему оставаться после того, что он натворил, просто опасно.

Как ни странно, автобус в столицу отправился точно по расписанию. Кир занял место в хвосте. Кроме него, в салоне было ещё человек десять. Кир откинул спинку сиденья, накрылся шляпой и притворился спящим.

Данг Ши Као приехал в Альварадию семь лет назад. Родня же его обосновалась здесь очень давно, но все эти двоюродные и троюродные братья, сёстры, дяди и тёти вовсе не стремились облегчить ему ассимиляцию в Новом Свете. Дангу пришлось рассчитывать только на свои силы.

Начал он с того, что открыл небольшое кафе с вьетнамской кухней. Через неделю к нему пожаловали типы из санэпидстанции и наложили огромный штраф за ненадлежащее санитарное состояние помещения, хотя у Данга всё блестело, даже унитаз. Потом заявились пожарные, забраковали совершенно новые огнетушители и заставили приобрести по заоблачным ценам другие, якобы "сертифицированные". Но терпение окончательно Данга лопнуло, когда на кафе наехала налоговая инспекция…

Данг переключился на торговлю одеждой. Местные полицейские потребовали "на охрану". Он упирался, сколько мог, пока его склад не сгорел "от короткого замыкания", а полицаи только издевательски развели руками. Данг сделал ещё несколько попыток заняться легальным бизнесом, но всё было без толку. Тогда он плюнул, нанял нескольких молодых соотечественниц, которым было всё равно, чем заниматься, и устроил подпольный бордель во вьетнамском квартале. И всё пошло как по маслу.

Но через пару лет Данг попал в действительно неприятную ситуацию. Одну из его "сотрудниц" снял на сутки (с доставкой на дом) некий представитель золотой молодёжи. Наличных у сопляка в тот момент не оказалось — всё спустил на выпивку и жратву, — и он не придумал ничего лучшего, как расплатиться с девушкой золотым кольцом с изумрудом, принадлежавшим его матери. Обнаружив пропажу, мамаша устроила допрос своему дитяте, и тот, размазывая слёзы по щекам с едва пробивающейся растительностью, сдал контору Данга со всем её "штатом". Над вьетнамцем нависла угроза провести несколько лет за решёткой.

Однако не прошло и суток, как богатый дом сопляка обчистил Кир — в то время он ещё занимался наличкой и ювелиркой. После этого папаша и мамаша похотливого юноши потеряли интерес к пропаже, столь незначительной на общем фоне. И произошло ещё одно совпадение: Кир сбыл львиную долю добычи одному из постоянных посетителей борделя, и тот, питавший слабость к временной подружке сопляка, подмазал на свой навар полицейского чиновника, который "курировал" бордель. Данг настоял на том, чтобы клиент познакомил его с его двойным спасителем. С тех пор Кир время от времени прибегал к услугам вьетнамца — как, например, перед визитом в особняк Торсиды, когда он передал на попечение Данга крепко спящего экспедитора Отеро.

И сейчас Кир попросил Данга предоставить ему временное убежище, ибо где ещё можно надёжно укрыться от властей, как не во вьетнамском квартале? Полицейские очень не любили здесь появляться, а система тревожного оповещения у азиатов работала, как часы. Данг привёл Кира в комнатку на верхнем этаже старого дома, где из мебели имелись только кровать и тумбочка.

— Тебе надолго? — поинтересовался он.

— Не думаю, что побеспокою тебя больше чем на пару дней, — ответил Кир, провожая взглядом громадного таракана, бегущего вдоль плинтуса.

— Нет, нет, длуг, ты не понял. Зыви, сколько хоцес, тока на улице не светись, а то полисай увидит, будет плосить, почему белый зывёт нас дом, — пояснил Данг.

— Не волнуйся.

Кир и в самом деле не собирался задерживаться во вьетнамском квартале — уж очень там было грязно, к тому же постоянно воняло непривычной едой. Проведя почти бессонную ночь в борьбе с тараканами, наутро он купил у одного из местных пацанов явно краденый мобильник и позвонил Росите.

— Кирушечка, как я рада тебя слышать! Мне тебя сама Святая Дева послала! — казалось, Росита прямо по телефону испытала оргазм.

— Ты в порядке? — осторожно спросил Кир.

— Нет, я в полном беспорядке! Я оборвала тебе все телефоны, но ты ни по одному не доступен. Ты не представляешь, как вовремя ты сам позвонил мне!

— Что слу…

— При встрече, только при встрече! Ты где?

— Я здесь.

Росита ненадолго заткнулась, потом тихо спросила:

— Не можешь сказать?

— Не задавай дурацкие вопросы. Раз не говорю — значит, не могу. Ровно через два часа — в том переулке, куда ты прибежала после душа…

— Какого ещё душа? Прекрати говорить загадками! — завизжала Росита.

— Из мороженого. Который ты устроила своему дружку в ресторане.

Пауза.

— Я поняла, — сказала Росита гораздо более спокойным тоном.

Кир добрался до оговоренного переулка окольными путями, избегая людных улиц и площадей и навестив по дороге один из своих тайников. Он оказался на месте за двадцать минут до назначенного срока и, стоя возле смердящих мусорных баков, курил одну сигарету за другой. Время от времени Кир высовывался на ярко освещённую авениду де ла Асенсьон, чтобы посмотреть, не идёт ли Росита.

Стемнело. По проезжей части шелестели покрышками автомобили, по тротуарам текла праздная толпа — был вечер пятницы. Из ирландского паба на другой стороне авениды вывалилась пьяная компания горланящих по-английски. Небольшая тень, отчаянно машущая крыльями, промелькнула возле самого лица Кира и обдала его ветерком с отвратительным запахом. Он отпрянул назад и чуть не сбил с ног подошедшую сзади Роситу.

— Ай! — вскрикнула она. — Медведь!

Кир перевёл дух.

— Ты чего сзади подкрадываешься?

— Хотела сделать тебе сюрприз! — Росита была в марлевом платьице и босоножках.

— Никогда так больше не делай. Мне хватило вонючей крылатой твари.

— Это летучая мышь-вампир.

— Час от часу не легче! Нет, надо линять из вашей Альварадии! Вампиры, змеи, президент Полилья…

— И куда ты отсюда слиняешь?

— На родину. С деньжатами вот только разберусь…

— Пойдём, посидим где-нибудь, — предложила Росита.

— Чтобы не тратить время на поиски, давай заглянем в тот паб, — предложил Кир.

Для вечера пятницы в пабе было пустовато. Кир и Росита устроились за одним из дальних столиков. Кир заказал "гиннесс" себе и "дабл шоколад" Росите, а также чесночные гренки и мясное ассорти.

— Давай, выкладывай, почему я вдруг тебе так занадобился, — сказал он, когда официант удалился с принятым заказом. Росита оглянулась по сторонам, наклонилась поближе к Киру, демонстрируя грудь в вырезе платья, и тихо сказала:

— Эмилио поимели.

Кир фыркнул.

— И кто же устроил ему групповуху?

— Я не в том смысле! У него спёрли общак.

— Да ну? То есть ты перевернула вверх дном весь его дом и не нашла, а кто-то просто пришёл и взял?

— Получается, что так. Наверное, кто-то из его подельников. Знаешь, сколько там было?

— Откуда же?

— Сто сорок миллионов песо!

Кир присвистнул.

— Изрядно! А ты здесь каким боком?

— Таким! Деньги лежали в… Ни за что не догадаешься, где! Ну? Три попытки!

— В сливном бачке? — сказал Кир первое, что пришло в голову.

— Неверно! Дальше!

— Под матрасом кровати?

Росита поморщилась.

— Никакой у тебя фантазии!

— Ладно, сдаюсь, надоело играть в угадайку. Так где же?

— В собачьей будке, под полом! — торжествующе сказала Росита.

— Оригинально, — кивнул Кир.

— Ещё бы! Кто рискнёт искать деньги под задницей у злобного чау-чау?

— Но я так и не понял, при чём здесь ты?

Официант принёс заказ, и они замолчали. Когда официант отчалил, Росита отпила свой "дабл шоколад" и продолжила:

— Не столько я, сколько Луис.

— Твой брат?

— Именно! Пёс заболел, и я посоветовала Эмилио пригласить Луиса…

— Он что, ветеринар?

— Почти уже дипломированный. Ему осталось проучиться полгода, а лишний заработок никогда не помешает. Эмилио сначала наотрез отказался — он ведь не забыл, что я оплатила его карточкой штраф Луиса, — потом всё-таки согласился. Луис осмотрел собаку, назначил лечение… у чау-чау оказался гастроэнтерит… а вскоре к Эмилио явились серьёзные мужики. Пропажа и обнаружилась. Эмилио ударился в панику, орал, что это проделка Луиса, хотя братец даже не залезал в эту будку, пользовал пса во дворе. В общем, мы с Луисом решили на время скрыться от греха подальше. Он устроился в передвижную агитбригаду "Ла Патриа Унида"…

— Стоп, стоп, брейк! — взмолился Кир. — Всё чудесатей и чудесатей, как говорила Алиса. "Ла Патриа Унида" — это же партия власти, или я что-то путаю?

— Правильно, — Росита кивнула. — Ведь там его точно не будут искать. Луис предложил и мне составить ему компанию — вдруг Эмилио переведёт на нас с братом стрелки, и эти мужики займутся нами? А в штабе агитбригады нам сказали, что необходим третий участник, лучше всего — взрослый, зрелый мужчина. Луису-то всего девятнадцать, а я — слабая женщина, каждый может обидеть.

— Так ты собираешься предложить мне…

— Не предложить — я настаиваю, чтобы ты отправился с нами! Они дают автокемпер, выплачивают неплохие суточные — что ещё надо? В плане поездки — всего четыре населённых пункта, довольно далеко друг от друга, так что поездка затянется на неделю.

— Не слишком ли жирно — кемпер, суточные на троих и неделя путешествия ради агитации в четырёх зажопинсках?

— Это же "Ла Патриа Унида"! Когда они считали деньги? И потом, тебе, насколько я понимаю, тоже нужно на время исчезнуть?

— И что мне придётся делать? Имей в виду: я не умею толкать с нахальной рожей проникновенные речи перед толпой.

Росита с досадой помотала головой:

— Да нет! Будем вклиниваться в разные местные мероприятия, развешивать вымпелы с логотипом партии, раздавать значки и флаеры с фотками кандидатов… Ну, ещё показывать агитационные презентации на большом экране.

— Побьют.

— Кто?

— Люди. Не очень-то жалуют в последние годы "Ла Патриа Унида".

— Луис то же самое говорит, но смеётся. Зато, говорит, будет лишнее подтверждение реального отношения к власти.

Кир залпом допил свой "гиннесс".

— Мне все эти подтверждения как-то… Ладно, уговорила. Где место сбора и когда отправляемся?

Всё более-менее устаканилось, когда они были уже километрах в пятидесяти от столицы. Кир освоился с управлением автокемпера "Мерседес", Росита компактно разложила в шкафчике одежду, а в холодильнике — полуфабрикаты и замороженные блюда: всё это они закупили в супермаркете на выезде из Сан-Серапио. Луис, тощий юноша с пробивающимися усиками, устроился за столиком в салоне и презрительно перебирал полученные в штабе партии агитационные материалы, отпуская ехидные комментарии. Потом он посерьёзнел и принялся изучать инструкцию цифрового проектора. Росита заняла пассажирское сиденье рядом с Киром.

Автокемпер лихо мчался по пустынному шоссе то среди полей с маисом и соей, то через лесную чащу, поглощая километр за километром. При сравнительно небольших размерах он включал в себя массу удобств: пять спальных мест, кухню с газовой плитой, душевую кабинку, туалет. На серебристых боках машины красовалась эмблема партии "Ла Патриа Унида" — жирная капибара, державшая в передних лапах флаг Альварадии. Последний представлял собой полотнище из двух прямоугольных треугольников с общей гипотенузой. Левый верхний треугольник был красным, правый нижний — зелёным. Росита перед отъездом посвятила Кира в эту символику.

— Видишь, красное поле постепенно сходит на нет, а зелёное расширяется. Красный цвет обозначает кровь, пролитую в борьбе за независимость, а зелёный — природные богатства. То есть насилие со временем уменьшается, а благодать увеличивается.

Управляя кемпером, Кир предавался философским рассуждениям о том, противоречит ли уменьшение зла закону неубывания энтропии. От мыслей его оторвала Росита.

— Далеко до места? — поинтересовалась она. Луис сзади открыл план:

— Первый пункт у нас — город Эскондадо.

Кир взглянул на навигатор:

— До него ещё километров триста. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие от дороги. Между прочим, какое агитационное мероприятие там предстоит?

— Сейчас… — Луис заглянул в методичку. — Вручение подарков воспитанникам сиротского приюта. Подарки у нас в багажнике, в коробке с надписью "Приют Св. Мигеля, Эскондадо".

— О, господи, — вырвалось у Кира.

— Что такое? — спросила Росита.

— Воображаю себе этих сироток! Наглые, крикливые, ещё и вшивые, наверное…

— Как тебе не стыдно! Это ведь несчастные дети! Ты им совсем не сочувствуешь?

— Сочувствую, — пробормотал Кир, но Росита уже завелась:

— Вы там в своей Европе зажрались, как сыр в масле катаетесь! Конечно, пособия всякие, социальные программы… Какое вам дело до бедных альварадийских детей… к тому же вшивых?!

— Я неудачно выразился… — начал было Кир, но Росита не унималась:

— Всё-таки гринго — они и есть гринго! Мы для вас — дикари, туземцы с кольцами в носу! Что в Африке, что в Азии, что в Южной Америке!

— Росита…

— Да я уже двадцать два года Росита! Кровопийцы! Только и знаете, что на нас наживаться, а сами с озабоченными рожами вещаете о том, что нам надо помогать…

— Ладно, сеструха, не наезжай, — Луис оторвался от инструкции. — Кир — парень ничего, хоть и карлинец.

— Что значит "хоть"? У тебя какие-то проблемы с карлинцами? — недовольно спросил Кир.

— Никаких. Я и карлинцев-то раньше никаких не видел, ты — первый.

Они пикировались довольно долго. В глубине души Кир не имел ничего против: это помогало ему поддерживать себя в тонусе, чтобы не заснуть от однообразия дороги.

Часа через четыре автокемпер свернул с шоссе на грунтовую дорогу; за машиной потянулась туча пыли. Ещё километра три — и они оказались на макушке невысокой горы, с которой открылся вид на прелестную долину с невысокими холмами. Почти в центре долины приютился городок — белые стены домов красиво контрастировали с бордовой черепицей крыш. В центре Эскондадо виднелась площадь с приземистой каменной церковью, напротив которой располагалось обширное двухэтажное здание с внутренним двориком.

— Нам туда, — пояснил Кир, взглянув на экран навигатора.

Он провёл "мерседес" по безлюдным деревенским улицам и остановил у центрального входа в здание. Над растрескавшейся двустворчатой дверью висело большое каменное распятие, ниже которого вилась надпись: "Приют Святого Мигеля". Росита обратила внимание, что в наружной стене дома нет ни одного окна.

— Тюрьма прямо, — поёжилась она.

— Нет, прибежище несчастных сироток, — съехидничал Кир.

Они вышли из машины. Дверь со скрипом отворилась, в проёме возникла пожилая монахиня сурового вида и уставилась на приезжих. Те переглянулись. Первым молчание нарушил Луис:

— Добрый день, сеньора!

Монахиня кивнула, по-прежнему не произнося ни слова.

— Мы — агитбригада партии "Ла Патриа Унида", привезли подарки для ваших воспитанников!

Тот же жест.

— Мы можем войти? — Луис, судя по тону, начал терять терпение.

— Заходите, — произнесла монахиня ужасным басом и ушла вглубь дома, оставив дверь открытой.

— Странный приём, — заметил Кир.

— Ничего странного, — возразил Луис. — Вот тебе свидетельство истинного отношения к партии власти.

— Она с самого начала вела себя неприветливо, ещё до того, как узнала…

— Кир, давай потом это обсудим, ладно? Росита, бери камеру.

Вдвоём с Киром они потащили коробку в дом. Следуя безмолвным указаниям монахини, занесли её во внутренний двор. Луис обратился к монахине, которая чего-то ждала, сложив руки на животе:

— Э-э-э, простите, сеньора, не знаю, как вас называть…

— Сестра Франсиска, — пробасила та.

— Очень приятно, Луис… Сестра Франсиска, нельзя ли пригласить воспитанников сюда?

Сестра Франсиска вынула из кармана своего облачения спортивный свисток и дважды протяжно свистнула, после чего гаркнула:

— Все во двор!

Дом немедленно наполнился топотом множества ног и возбуждёнными криками; воспитанники выбегали во двор через многочисленные двери.

— Росита, снимай! — скомандовал Луис.

Росита взялась за камеру. Их окружили подростки — коротко стриженые, прыщавые, шмыгающие и отпускающие солёные реплики, в основном в адрес Роситы. От них несло козлом и табачищем. Росита, нервно водя камерой по сторонам, крикнула:

— Мы забыли развесить флажки! И значки не захватили! Я схожу?

— Поздно, — пробормотал Луис, оглядывая окружившую их толпу.

— Давайте подарки! — крикнул кто-то из толпы.

Кир торопливо разрезал скотч, которым была оклеена коробка. Открыл крышку, и…

У него зарябило в глазах, а сердце опустилось куда-то в желудок. Внутри лежали разноцветные пирамидки, страшные плюшевые звери, аляповатые пластмассовые машинки и прочая дребедень, предназначенная для детей в возрасте двух-трёх лет.

— Подстава, — пробормотал Кир.

Им всё-таки удалось выбраться из приюта живыми и почти не пострадавшими — лишь несколько синяков украшали лица Кира и Луиса, а Росита лишилась камеры. Прежде чем сестра Франсиска навела порядок, разочарованные подростки растерзали коробку и обкидали их привезёнными игрушками.

— Хотя бы не побили, — констатировал Кир, когда автокемпер выехал за пределы Эскондадо. Росита озабоченно рассматривала сломанный ноготь — она повредила его, пытаясь защитить камеру. Луис же позвонил по мобильнику в офис "Ла Патриа Унида" и начал орать. Орал он минут десять, почти не прерываясь на то, чтобы выслушать ответы. В конце концов он швырнул мобильник на столик и сказал:

— Извиняются, суки. Говорят, накладка вышла. Обещали компенсировать.

— А насчёт камеры что сказали? — спросила Росита.

— Говорят — снимайте пока на мобильник, а там видно будет. Одно слово: жульё и ворьё!

— Зато у тебя появилась целая куча материала для разоблачительных постов в вашем блоге, — заметил Кир. — Может, вернёмся?

— Хрена с два! — возразил Луис. — Едем дальше, будем придерживаться плана. Впрочем, Кир, если хочешь, можешь поворачивать оглобли. Никто тебя не держит.

— А машину вести ты будешь?

— По-твоему, я с этим не справлюсь?

— Мальчики, не ссорьтесь, — вмешалась Росита. — Кир, что там у нас на очереди?

— Вопрос к твоему братцу, а не ко мне, — проворчал Кир.

— Кампана, — ответил тот.

— И что там, в этой Кампане?

— Праздник в честь открытия новой церкви. Надо вклиниться и попиарить партию. Со священником договорённость уже есть, он прикормленный.

Ночевали на парковочной площадке посреди соевого поля, где, кроме их кемпера, остановились два огромных трейлера. Дальнобойщики хмуро поглядели на трёх хипстеров, прибывших на машине с логотипом "Ла Патриа Унида", и не пожелали с ними общаться. На площадке имелся круглосуточный павильончик с фаст-фудом. Луис купил кока-колу, целую гору чипсов и хрустел ими, лежа на своём спальном месте, чуть ли не до полуночи, пока Росита не прикрикнула на него. Но её брат всё равно не давал нормально спать — опившись колой, он то и дело бегал в туалет. На следующее утро Кир потребовал от Луиса, чтобы тот сам опорожнил сборный резервуар.

— Почему я? — возмутился тот.

— А кто нассал полный бак?

— Я… но я не умею его менять.

— Тогда или не надувайся колой, или мочись на обочине!

Киру пришлось самому заняться резервуаром, что не прибавило ему хорошего настроения. Около одиннадцати часов утра въехали в Кампану. Это оказался довольно приятный городишко с разноцветными двух- и трёхэтажными домами.

— Куда нам здесь? — спросил Кир.

— Ищи собор Святого Казимира, — отозвался Луис, изучая план.

— Казимира? — удивился Кир. — Странно, что в Латинской Америке почитают покровителя Польши.

— Разве я не сказал? Здесь живёт польская диаспора, вторая по величине после столичной.

Кир стал искать в навигаторе собор Святого Казимира.

— Едем.

Собор Святого Казимира оказался небольшим красивым зданием в стиле ренессанс. Кир запарковал автокемпер у входа, Росита повязала косыночку, чем вызвала язвительные замечания брата, и все трое вошли под тихие прохладные своды — службы сейчас не было.

— И где искать этого ксёндза? — спросил Кир. — Кстати, как его зовут?

— Отец Мирослав, — ответил Луис.

Тут из сакристии вышел ксёндз — толстый лысый мужчина в белом одеянии; его хитрые глаза за толстыми линзами очков обежали прибывших. Ксёндз произнёс приятным бархатным голосом:

— Dzień dobry. Czego chcą panowie?[4]

Кир призвал на помощь всё, что помнил из польского языка:

— Э-э-э… Dzień dobry. Czy ksiądz rozumie hiszpański?[5]

— Так… Говорю и понимаю, — сказал ксёндз с сильным акцентом. — Чем обязан, сеньоры?

В беседу вступил Луис:

— Мы — агитбригада партии "Ла Патриа Унида". Вас должны были предупредить, святой отец, о нашем прибытии. Вы обещали содействие.

На лице ксёндза не отразилось никаких эмоций.

— В чём содействие?

— Вы в своей проповеди призовёте прихожан… косвенно, конечно… отдать свои голоса за партию "Ла Патриа Унида", а по окончании службы мы устроим раздачу значков перед входом в храм.

— Понимаю. Что ж, дети мои, действуйте. Раздавайте ваши значки, — ксёндз ещё раз оглядел всех троих, повернулся и удалился обратно в санкристию.

— Ну, кажется, здесь дело пойдёт на лад, — хихикнул Луис и радостно потёр ладони, когда они выходили из собора.

— Ты радуешься так, будто ты и впрямь самый что ни на есть идейный агитатор, — хихикнула Росита.

— Дура, что ли?! — возмутился её брат.

— Не ори.

Зазвонил колокол. Стали собираться прихожане. Дождавшись начала мессы, Кир и Луис расставили у входа в костёл столики с агитационными материалами, наладили проектор. Месса всё тянулась и тянулась.

— Пойдём в церковь, послушаем, — предложила Росита.

Внутри яблоку негде было упасть. Стоявший на кафедре ксёндз что-то вещал по-польски — Кир понимал лишь отдельные слова. Их появление не осталось для ксёндза незамеченным: его интонации стали сердитыми, несколько раз прозвучало название партии "Ла Патриа Унида". Наконец ксёндз простёр руку, прямо указывая на тройку агитаторов. Головы всех присутствующих, как по команде, повернулись в их сторону. Кир прямо физически ощущал, как его щекочут взгляды. И симпатии в этих взглядах не было. Особенно его нервировал огромный мужик с пшеничными усами, глаза которого так и сверкали яростью.

А ксёндз совсем разошёлся — говорил рублеными фразами, потрясая указательным пальцем. Прихожане зашушукались. Неожиданно ксёндз перешёл на испанский и почти закричал:

— Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела!!!

— По-моему, пора смываться, — пробормотал Кир.

— Не буду спорить, — ответил Луис, опасливо оглядываясь. — Росита, уходим!

Они начали отступать к выходу. Ксёндз прервал свою проповедь и спросил елейным тоном:

— Уже уходите, дети мои?

— Не хотим вам мешать, отец Мирослав, — боязливо улыбнулась Росита.

— Я не есть отец Мирослав, есть отец Анджей. Отцу Мирославу пришлось оставить службу, так постановил наш местный сейм.

— Опять подстава, — пробормотал Кир.

— Может, в штабе ошиблись? — тихонько спросила Росита.

— Ага, с игрушками ошиблись, и с попом тоже?!

Агитаторы наконец оказались на улице. Луис с Киром начали поспешно собирать столики. Когда они погрузили всё в кемпер и уселись сами, из дверей костела начали выходить прихожане. Они угрюмо смотрели на агитаторов. Появился и отец Анджей.

— Позвольте только спросить, панове. Вы и впредь будете прославлять власть, которая есть не от Бога?

— Не собираемся вступать с вами в дискуссию, отец Анджей, — отмахнулся Кир.

— Что вы намереваетесь делать дальше? — не отставал ксёндз.

— Tańczyć wasz jebany krowiak![6] — рявкнул Кир, умышленно исказив название польского танца. Отец Анджей открыл рот, а Кир поспешно завёл двигатель и надавил на педаль газа. Он успел заметить в зеркало заднего обзора, как за машиной погнались несколько крепких мужиков, в том числе и усатый здоровяк.

— Что ты ему сказал? — осведомилась Росита.

— Что надо, то и сказал. Шляхтичи, пся крев! Тоже мне, Речь Посполитая в джунглях Амазонки…

— У тебя какие-то проблемы с поляками? — захихикал Луис.

— У нас всех они бы начались, если бы мы не смылись! Долбанный ксёндз их взвинтил, а поляки — ребята горячие. Видели этого усатого? Явно потомок тех… которые в жупанах ходили, саблями рубились… Кричали на сейме "Не позволям!" Такой сначала убьёт, а потом подумает.

Кемпер выехал на шоссе и наддал. Некоторое время агитаторы хранили молчание. потом Росита заявила:

— У нас осталось ещё два места. Может, хотя бы там всё пройдёт спокойно.

— Что-то я сильно сомневаюсь, — процедил Кир.

Сеньор Гонсалес обошёл вокруг новенького здания, полюбовался на сверкающие, чисто вымытые окна, закрытые жалюзи. Да, больницу отгрохали, что надо. Внутри она наверняка не хуже, чем снаружи. Теперь местные оппозиционеры утрутся. А какой крик стоял, когда сносили старую больницу! Вопили о геноциде, называли мэра Пиночетом и Муссолини! И главное — вовсю мутили местных жителей: мол, не дай бог аппендицит, так помрёшь от перитонита, пока тебя довезут до центра провинции…

Зато теперь всё позади. Сегодня у нового здания соберётся народ, приедет бригада "Ла Патриа Унида" со своим агитационным барахлом … А, вот и они. Легки на помине. Покрытый пылью серебристый автокемпер "мерседес" с капибарой на бортах подрулил к центральному входу. Боковая дверца машины отодвинулась, выскочил парень лет двадцати в шортах и в чёрной футболке.

— Добрый день, сеньор… Гонсалес?

— Добрый день, молодой человек. Да, я Гонсалес, пресс-секретарь мэра Хименеса.

Они пожали друг другу руки. Из кабины кемпера вылезли двое — миловидная девушка и угрюмый блондин-гринго.

— Это вся ваша бригада?

— Точно. Их зовут Росита и Кир.

— Как приятно видеть в прекрасном городе Куатро-Каррьентес не менее прекрасную сеньориту! — Гонсалес поцеловал руку Росите, потом обратился к Киру:

— А вы не похожи на альварадийца.

— Я из Карлинии, — холодно проговорил тот.

— Понятно, понятно… Что ж, друзья мои, у нас много работы. — Гонсалес взглянул на часы. — К шести здесь соберутся жители нашего города, прибудет сам сеньор мэр, к этому времени всё должно быть готово…

Ему пришла в голову неожиданная мысль.

— А что, если красную ленточку вместе с сеньором мэром торжественно перережет наша очаровательная гостья?

— Я готова, — улыбнулась Росита.

— Чудесно! Да, пока не забыл: на мероприятии возможны провокации. Представители пятой колонны, финансируемые враждебными силами из-за рубежа, постараются сорвать торжественное открытие или, по крайней мере, испортить его. Будьте к этому готовы!

— Всегда готовы, — буркнул Кир.

"Не нравится мне этот тип", — подумал Гонсалес.

— А можно посмотреть, как там внутри? — спросила Росита.

Гонсалес развёл руками:

— Я бы и сам с удовольствием поглядел, но ключи у заместителя мэра сеньора Бенитеса. Он один принимал строительство. Бедный сеньор Хименес, мэр Куатро-Каррьентес, слёг с сердечным приступом, когда эти проклятые оппозиционеры вылили на него очередной ушат грязи. Но он пожелал сегодня тоже присутствовать, хотя его все отговаривали… Давайте, давайте, ребятки, принимайтесь за дело, время не ждёт!

К шести часам вечера всё было готово. У новой больницы собралась огромная толпа — наверное, всё население Куатро-Каррьентес. Появились журналисты местной телекомпании. Приехал и кабриолет "БМВ", с трудом вмещавший грузную тушу мэра. Росита и Луис едва справлялись с раздачей значков, буклетов и магнитиков. Кир показывал презентацию на большом экране. Сеньор Гонсалес сиял, как медный грош, и так разливался соловьём, восхваляя партию "Ла Патриа Унида", что осип.

Наконец настал торжественный момент. Мэра вынули из кабриолета и подвели под руки к красной ленточке; рядом с ним встала Росита. Гонсалес дал им огромные бутафорские ножницы. Под звуки торжественного марша, льющегося из динамиков, ленточка была перерезана, и…

— Где ключи? — с одышкой спросил мэр у Гонсалеса. У того вытянулось лицо:

— Разве не у вас, сеньор Хименес? Я думал, Бенитес отдал их вам…

— Думал он! А где Бенитес?

— Я не знаю, с утра не видел…

— Болван! — простонал мэр. — Ищи ключи, где хочешь!

Гонсалес заметался перед входом в больницу, как шакал в клетке. В толпе начался ропот. Телевизионщики напряглись. Пресс-секретарь в смятении подбежал к двери, рванул за ручку… и дверь подалась.

— Не заперта, — проблеял Гонсалес, глупо улыбаясь.

Хименес выразился. Толпа подалась вперёд.

— Добро пожаловать! — торжествующе заорал Гонсалес и настежь распахнул обе створки. Операторы нацелили камеры, многие жители Куатро-Каррьентес выставили перед собой мобильники…

И наступило абсолютное молчание. Оно длилось как минимум полминуты. За это время с лица Гонсалеса медленно сползла улыбка, а за ней и краска. Мэр хрюкнул и осел на землю — поддерживавшие его тушу помощники совершенно забыли про него, поскольку сами оказались в шоке. Вскрикнула женщина, стоявшая ближе других к входу. Люди, любопытствуя, рванулись вперёд.

Двери вели в большой освещённый холл. Стену, противоположную входу, украшало огромное панно. В его центре были очень ярко и реалистично изображены Марс и Венера. Совершенно голая богиня любви лежала на спине, раскинувшись, и любовалась на себя в зеркало, которое держала в руке. Бог войны — тоже голый, за исключением характерного шлема на голове — нависал над Венерой и имел её, не выпуская меча. Слева от парочки стоял Эскулап. В одной руке он держал свой посох, обвитый змеёй, в другой — упаковку презервативов. Из его рта вырывалось облачко со словами: "Только Юпитеру позволено не предохраняться!" Справа порхал в своих крылатых сандалиях Меркурий, ехидно улыбавшийся. Он демонстрировал огромный медицинский сертификат и призывал (также с помощью облачка) лечиться в венерической клинике имени президента Полильи в городе Куатро-Каррьентес (телефон, факс, адрес электронной почты, сайт).

— А я тебе говорю, этот Бенитес является тайным оппом! — настаивала Росита.

— "Тайным жопом"! — передразил сестру раскрасневшийся от возбуждение Луис. — Ты на три года старше меня, а наивная, как долбанная Наташа Ростова!

— Как кто? — удивилась Росита.

Луис безнадёжно махнул рукой.

— И ни хрена не знаешь к тому же, кроме своих реалити-шоу по зомбоящику. Бенитес провернул несколько крупных афер с городской казной, получил откат от подрядчика, который строил больницу, нахапался по самое не балуйся и свалил с бабками, только его и видели! А на прощанье устроил подлянку своему шефу!

— И зачем, позволь спросить, ему устраивать подлянку, если он не враг режима?

— Откуда я знаю? Мало ли какие у них с Хименесом разборки! Может, Хименес кинул Бенитеса или чем-то обидел. И то, что вместо обычной клиники, которая крайне нужна городу, построили венерическую, ударит прежде всего по этой жирной свинье Хименесу. И Бенитес это прекрасно понимает.

— Да с чего ты взял? Хименес-то как раз и свалит всё на Бенитеса, тем более что тот сам смотался, а значит, по определению виноват! Ведь строительство курировал Бенитес!

— Да хоть хренитес! Полилья соорудил в Альварадии административную вертикаль. А что это значит? А то, что начальник всегда отвечает за действия своих подчинённых, так что Хименес пострадает в первую голову! К тому же Хименес ни разу не удосужился проконтролировать, как идёт строительство.

— У него сердце…

— А, ты его уже защищаешь?

— Дурак!

— Сама дура!

— Слушайте, вы, непримиримая оппозиция! — разозлился Кир. — Умерьте-ка свой латинский темперамент! Второй день уже слушаю, как вы собачитесь из-за ерунды. Надоело, честное слово!

— А ты не вмешивайся, гринго белобрысый! — рявкнул Луис. — Понаехали тут из своей Европы! Мало нам поляков…

Кир резко затормозил. Их с Роситой удержали ремни безопасности, а Луис приложился животом о столик, за которым сидел, и охнул.

— Будешь много звездеть — выкину нахрен из машины! — угрожающе проговорил Кир. — У нас остался всего один пункт — Рио-Асперо. Давайте по-быстрому там отработаем и разбежимся.

Луис явно хотел что-то сказать, но сдержался. Кир возобновил движение. Вскоре впереди показалась развилка, сразу за ней был мост над рекой. Дорожный указатель извещал, что шоссе через мост вело в Монтего и дальше — в Сан-Серапио, а то, что уходило вправо, вдоль берега — в Рио-Асперо. У развилки располагалась бензозаправочная станция, выглядевшая безлюдной: не светились ни вывеска, ни фонари, ни павильон конторы. Кир выругался:

— Чёрт, я рассчитывал здесь заправиться. Бензин почти на нуле, даже до Рио-Асперо не дотянем.

— Далеко отсюда до города? — спросила Росита. Кир посмотрел на навигатор:

— Почти три километра, — он остановил кемпер возле станции. — Ну, что будем делать? Если никто с нами не поделится бензином, чтобы мы могли добраться до другой колонки, придётся идти туда пешком с канистрой.

— Может, вызвать техпомощь? — предложил Луис. — Заплатим им, деньги всё равно казённые.

Кир достал телефон.

— Сети нет. Значит, придётся всё-таки тащиться в город. Хотите — ждите здесь, я один схожу.

— Нет уж! — твёрдо заявила Росита. — Пойдём вместе!

Бросив кемпер, троица зашагала по шоссе. Быстро темнело. Слабый ветер шелестел в прибрежных зарослях, что производило жуткое впечатление. Впереди показалось слабое зарево.

— Я чую запах гари, — вдруг объявил Луис.

Росита и Кир потянули носами воздух.

— Неужели пожар в сельве? — обеспокоенно спросила Росита.

Они ускорили шаг. Показались дома Рио-Асперо. В центре города что-то пылало; чёрный дым поднимался в вечернее небо.

— Ни фига себе! — протянул Луис. — Что там у них стряслось? Это не просто пожар!

Минут через десять Луис, Росита и Кир уже шли по улицам Рио-Асперо. Фонари не горели; людей не было видно — видимо, все собрались возле пожаров. И действительно — людской рёв доносился от главной площади, там ещё кто-то неразборчиво кричал в мегафон. Троица вышла на площадь, где ярко пылали два здания и пара армейских грузовиков. Толпа бесновалась. Многие держали флаги и самодельные транспаранты с надписями: "Долой банду Полильи!", "Хороший унидец — мёртвый унидец", "Мы здесь власть!", "Они не пройдут!" и прочие подобные. Посреди площади стоял автокран с поднятой стрелой. На крыше водительской кабины, как на трибуне, стоял мужик с мегафоном. Можно было разобрать лишь отдельные слова, которые он выкрикивал:

— Ненасытные бандиты… Грабители… Судить негодяев… Освободим страну… Долой… Чтобы другим неповадно было…

К крюку автокрана была подвешена клетка, в которой копошились три человеческие фигурки. Росита в ужасе ахнула и зажала себе рот ладонью:

— Ребята, может, пойдём отсюда? — жалобно попросила она.

Кир, не обращая на неё внимания, прошёл немного вперёд и обратился к пареньку, хлебавшему пиво из банки:

— Друг, что у вас здесь происходит?

Тот радостно ощерился:

— А ты не в курсах? Всё, бро! Капец унидцам! Наша взяла!

— Да что случилось-то?

— Ты чё, в Интернете не шарил?

— Был два дня в дороге, не заглядывал…

Парень принялся торопливо объяснять, не забывая про пиво:

— Сопротивление опубликовало в Инете нехилый компромат на мэра… вон он, в клетке болтается, тот, что в рубашке с галстуком, … ну, типа, наворовал миллиарды, город ограбил — кто-то слил материалы… Про это, конечно, и раньше знали, но особо не возбухали… А сейчас несколько чуваков встали в пикеты, а он на них натравил полицию… вон тот, жирный рядом с мэром— начальник полиции… Полицаи отмудохали пикетчиков, народ возмутился, устроил демонстрацию, а мэр вызвал национальную гвардию… вон их тачки горят… и велел отключить Интернет и сотовую связь во всей округе… Тут и началось… Навалились толпой, гвардейцев разоружили, отфуячили… А их командира, кэпа — тоже в клетку… Потом подпалили мэрию и полицию…

— Что будете делать с этими, которые в клетке?

— Посмотрим. Может, прямо в пожар их опустим, хе-хе!

— Понятно, спасибо.

Кир отошёл от словоохотливого горожанина, и вдруг кто-то схватил его за плечо. Кир сжал кулаки, повернулся… и оказался лицом к лицу со своим племянником Хильберто.

— Какими судьбами, дядя Кир? — удивился тот.

— Хочу то же самое спросить у тебя.

— Я привёз здешним ребятам спутниковый Интернет — тарелку с модемом, чтобы все узнали, какая здесь движуха… А вот что ты здесь делаешь?

Понизив голос, насколько это было возможно, Кир вкратце обрисовал Хильберто ситуацию. Тот свистнул:

— Так это ваш кемпер с логотипом "ПУ" стоит на бензоколонке?

— Да, а что?

— Местные его обнаружили, — зашептал Хильберто на ухо Киру. — Думают, что сюда проникли лазутчики. Сейчас выставили там пост, ждут, когда они вернутся… ну, вы то есть. Лучше вам бросить свой драндулет!

— У нас всё равно бензин кончился… — Кир вдруг хлопнул себя по лбу. — Проклятье! В кемпере остались наши документы!

Хильберто помрачнел.

— Плохо дело! Как бы вас не опознали по фотографиям. Ребята разгорячены, сам понимаешь… Валите отсюда скорей!

— На чём?

Хильберто, закусив губу, оглянулся по сторонам.

— Я отсюда поеду в Монтего. Могу взять двоих, у меня грузовой скутер.

— Грузовой? Так мы все туда влезем!

— Не влезете, кузов — с гулькин нос.

— Тогда забирай моих напарников.

Кир подвёл племянника к Росите и Луису. Знакомство было коротким; Хильберто торопливо ввёл обоих в курс дела.

— А как же ты? — испуганно спросила Росита у Кира.

— Как-нибудь выберусь…

— На развилке — пост, — напомнил Хильберто. — Мой-то скутер они пропустят и на пассажиров особого внимания не обратят. В крайнем случае, отбрехаюсь. Но из города другой дороги нет.

У Кира возникла идея:

— А если по реке? Когда мы шли сюда, я видел причал с моторками.

— Это вариант! — обрадовался племянник. — По реке до Монтего даже ближе, всего километров сорок! А там — и железная дорога, и автобус…

— Я не хочу, чтобы ты уходил! — всхлипнула Росита и повисла у Кира на шее.

— Давай я возьму моторку, — предложил Луис.

— Ещё чего не хватало! — возразил Кир. — Такая жертва мне не нужна.

— Надо торопиться, — напомнил Хильберто.

Кир оторвал от себя Роситу, торопливо попрощался с Луисом и Хильберто. Молодые люди двинулись в боковую улицу, на углу которой стоял крошечный грузовой скутер красного цвета. Росита всё время оглядывалась на Кира, и он счёл за благо смешаться с толпой.

Катер, тарахтя мотором, шёл вниз по течению. Отражение луны плясало в ряби на поверхности Рио-Асперо. Однако лунного света было не достаточно, и Кир напряжённо вглядывался вперёд, вцепившись в руль — угораздило же выбрать именно ту посудину, у которой не работали фары! По физиономии то и дело хлестали ночные насекомые — ему даже не хотелось думать, какие именно. Кир подумал, что уже отмахал километров десять, но ему не встретилось ни одно поселение.

Мотор вдруг закашлял и заглох. Опять бензин, что ли? Нет, бак был почти полон… Кир перебрался на корму раскачивающейся лодчонки — у неё даже стартера не было. Луну скрыло облако. Кир нащупал ручку пускового шнура, рванул раз, другой, третий… Мотор взревел, катер рванулся вперёд. Кир двинулся было к рулю, но что-то его не пускало. Он нагнулся — нога запуталась в шпагате, валявшемся на дне. А катер между тем мчался вперёд. Ну что за невезуха?!

Кир зашарил по карманам в поисках чего-нибудь режущего. Ничего! Впрочем, есть зажигалка, можно пережечь шпагат. Он извлёк её из кармана, защёлкал кнопкой, но пламя гасло на встречном ветру. Проклятье!

Едва Киру удалось вслепую выпутаться из проклятого шпагата, как катер с грохотом врезался во что-то и развернулся боком. Кир вылетел за борт и плюхнулся в воду. Справа кто-то, визжа женским голосом, плескался в реке. Чуть подальше вдруг раздался страшный вопль — уже мужской:

— Помогите!!!

— Тадео! — крикнула не видимая Киру женщина. В ответ послышалось жуткое хрумканье, мужчина завизжал. Кир, изо всех сил работая руками, поплыл к берегу, где уютно светился большими окнами двухэтажный коттедж. Над рекой разнёсся визг женщины:

— Кайман!!!

"Кажется, натворил я дел", — мелькнуло в голове у Кира. Боясь даже оглянуться, он вскарабкался на берег и побежал к коттеджу. Мужчина больше не визжал. Женщина тоже затихла.

Но шум на реке всполошил людей — на дорожках парка, окружавшего дом, замелькали бегущие силуэты. Кир в отчаянии заметался перед фасадом дома. В последний момент он проскользнул в приоткрытую стеклянную дверь и попал в небольшой зимний сад. Прямо за садом располагалась огромная гостиная с диванами и камином, а по правую руку — длинный зал с бассейном. В гостиной Кир увидел лестницу на тёмный второй этаж. Он взбежал по ней, по наитию повернул направо, а затем — налево, в дверь, из которой лился мягкий свет.

Это оказалась спальня, к тому же явно девичья. Всё здесь было розовым и кружевным, от штор на окнах до балдахина над кроватью; кругом сидели, стояли и валялись мягкие игрушки всех размеров. Кир не успел даже осмотреться, как снизу послышались взволнованные мужские голоса, то и дело перебиваемые истеричными воплями девицы. Наконец голоса стихли, застучали шаги по лестнице. Кир рванул на себя узкую белую дверь, думая, что это стенной шкаф. Но там была ванная, причём и с джакузи, и с душевой кабинкой. Он залез в джакузи и задёрнул полупрозрачную занавеску.

В спальне всхлипывали, швыряли на пол что-то мягкое. Потом голая девица вошла в ванную — Кир видел сквозь занавеску её силуэт. Не к месту подумал, что ей не мешало бы сбросить несколько килограммов.

Девица скрылась в душевой кабинке и задвинула за собой створку. Зашумела вода. Только Кир подумал, что пора покинуть временное убежище и вообще этот дом, как кто-то схватил его за руку. От неожиданности он чуть не заорал и посмотрел вниз. Рядом с ним стояла на задних лапах небольшая обезьянка. На ней был надет детский памперс с вырезанной дыркой для хвоста. Обезьянка тупо помаргивала глазками и выпячивала губы.

— Твою мать! — прошептал Кир и попытался выдернуть свою руку из цепкой обезьяньей пятерни, но хвостатая дрянь протестующе вякнула. Он застыл и простоял так минуты три. Обезьяну он явно заинтересовал, и та не собиралась покидать его.

Девица тем временем закончила водную процедуру, вышла из кабинки и стала вытираться. Обезьяне же надоело пассивное созерцание. Она подпрыгнула, одной лапой ухватилась за брючный ремень Кира, а другой расстегнула молнию на его джинсах. Кир не выдержал.

— Пшла! — рявкнул он и замахнулся на обезьяну рукой. Та взвизгнула, перелетела на занавеску, оборвала её и рухнула вместе с занавеской на пол. Девица истошно заорала, к ней тут же подключилась обезьяна, запутавшаяся в занавеске. Кир бросился было из ванной, но поскользнулся на мокром полу и упал, ударившись головой о раковину.

Кир очнулся. Он лежал на полу, который неприятно холодил тело сквозь мокрую одежду. Прямо перед его носом плясал в дрожащей руке изящный пистолетик. Толстая мокрая брюнетка, кое-как задрапированная простынёй, смотрела на Кира перепуганными глазами. Обезьяна шарила в раскрытом настенном шкафчике, сидя на нём — видимо, из этого-то шкафчика хозяйка дома и достала своё оружие.

— Не дёргайся! — крикнула брюнетка, увидев, что Кир пришёл с себя. — Ты кто такой? Что тебе нужно?

— Я здесь случайно, — просипел Кир и поднял руку, чтобы ощупать голову.

— Не шевелись!!! Это ты перевернул нашу лодку? Из-за тебя кайман загрыз Тадео!

Кир лихорадочно соображал, что ему сказать.

— Он бы всё равно напал на вас, раз уж плавал рядом с лодкой. И ещё неизвестно, кого первого сожрал бы — твоего Тадео или тебя. Это был твой друг?

— Охранник, — неохотно призналась девица.

— Охранник? А кто ты такая, что тебя надо охранять?

Хозяйка виллы не ответила. Обезьяна достала из шкафчика флакон, понюхала, чихнула и бросила на пол. Флакон разбился, завоняло парфюмерией.

— Фидель, перестань! — крикнула девица.

— Значит, твою макаку зовут Фидель…

— Он не макак, а капуцин.

— Один хрен… Может, назовёшь ещё и своё имя?

— Кармела.

— А я — Кир. Не могу сказать, что мне очень приятно…

— Взаимно. Что дальше?

— Я долго валялся в отключке?

— Недолго. Я время не засекала. Может, минуту, может, две.

— Ты позвала охрану?

Кармела ответила не сразу.

— Н-нет… пока нет.

— Так, может, дашь мне уйти, а?

— С чего бы?

— Я ведь ничего плохого тебе не сделал. У меня катер потерял управление, я и врезался в вашу лодку. Неприятность с твоим Тадео можно списать на одного лишь каймана.

Кармела хмуро разглядывала Кира.

— А как быть с твоим катером? Охрана знает, что сюда проник кто-то чужой. Оцепили территорию, послали за собаками, будут обыскивать окрестности. И непременно доложат отцу…

Она осеклась.

— А кто у нас отец? — полюбопытствовал Кир.

Кармела усмехнулась:

— А, чего теперь скрывать… Некий Камино Полилья, слыхал о таком?

— Ни хрена себе! — протянул поражённый Кир. — Так ты — родная дочь самого президента?

— Вообще-то не родная, а приёмная, — неохотно призналась Кармела. — Он женился на моей матери, когда мне было десять лет. Мать давно умерла, а отчим держит меня на этой вилле и никуда не выпускает. Окружил охраной…

— Обезьяну тоже он подарил?

— Нет, это Буэнос-Айресский зоопарк, мы были в Аргентине в прошлом году…

— И ты никого здесь не видишь, кроме охранников?

— Ещё есть уборщики, повар, горничная…

— Понятно. Выбирать особо не из чего.

— В смысле?

— С кем трахаться ночью в лодочке. Оч-чень романтично.

Кармела разозлилась:

— А тебе какое дело?! Да, мы с Тадео трахались в этой лодочке, и что?! Тебе бы такую жизнь, как у меня — ты бы взвыл! Ненавижу этого старого мудака и эту… золотую клетку, в которой он меня держит! Сама готова застрелиться!

Нервное напряжение, вызванное последними событиями, наконец дало о себе знать — Кармела швырнула пистолет на пол и разрыдалась, спрятав лицо в простыне. Капуцин Фидель покинул шкафчик, вскарабкался на плечи Кармелы и начал утешающе искать у неё в волосах. Кир смутился, ощупал шишку на голове и сказал:

— Ладно, извини! Ляпнул, не подумав.

Кармела довольно быстро успокоилась. Всхлипнув напоследок, она сказала:

— Побудь здесь, я хоть халат накину. А потом подумаем, как тебе отсюда выбраться. Я ведь тоже не заинтересована в том, чтобы ты здесь задерживался. Ещё растреплешь, что я занималась любовью с охранником. Отец тогда меня точно убьёт.

— Я не стукач, — возмутился Кир.

Кармела взяла Фиделя на руки, вышла из ванной и вскоре позвала:

— Кир!

Он зашёл в спальню… и услышал звук приближающегося вертолёта. Кармела побледнела и прошептала:

— Это отец!

— Здесь есть вертолётная площадка? — изумился Кир.

— Есть, есть, здесь всё есть! И он сам управляет! Наверное, ему уже доложили… Прячься!

— Куда?

— Да хоть обратно в ванную, в душевую кабинку! Он здесь всё облазит, я его знаю!

Кир, проклиная всё на свете, вернулся в ванную и залез в кабинку. В ней было жарко и влажно. Кармела погасила в ванной свет и плотно закрыла дверь, так что он оказался в полной темноте.

Шум вертолёта, дойдя до максимального уровня, стих. Потекли минуты. Терпение Кира иссякало. Как ни напрягал он свой слух, не мог разобрать ничего, кроме далёкого, за многими стенами, разговора на повышенных тонах. Потом кто-то вошёл в спальню, завозился там. Кир замер. Дверь ванной открылась, вспыхнул свет. В щёлку Кир увидел человека, чья надутая, словно резиновый мяч, физиономия постоянно мелькала на телеэкранах и в Интернете. Президент Альварадии Камино Полилья, коротыш с большой плешивой головой, хмурил почти отсутствующие брови и подозрительно оглядывал ванную маленькими злобными глазками.

Вдруг Полилья скривился, схватился руками за живот, подошёл к унитазу, снял штаны и уселся. Несмотря на отчаянное положение, Кир чуть не хрюкнул от смеха. Президент тужился, а в незакрытую дверь проскользнул Фидель. Выставив хвост трубой, он поскакал к унитазу, запрыгнул на сливной бачок и звонко шлёпнул Полилью ладошкой по плеши. Президент испуганно вскрикнул, втянув голову в плечи, и громко облегчился. Кир, не в силах больше сдерживаться, заржал и вылетел из кабинки. Полилья, увидев его, раскрыл рот и заорал:

— Ах, ты… Стой! Стой, мразь!

Кир вихрем промчался через спальню, выбежал на галерею и загремел вниз по лестнице, чуть не сбив с ног Кармелу. Та закричала:

— Что, что?!

Кир отмахнулся, пересёк гостиную, рванул дверь, ведущую из зимнего сада на улицу… Заперто! А сзади уже топал по ступенькам Полилья, придерживая спадающие штаны:

— Стой, сволочь! Охрана! Охрана!!!

Кир метнулся влево, в тёмный зал с бассейном, и чуть не упал — оказывается, там была небольшая лестница, всего две-три ступеньки. Чтобы удержаться на ногах, он схватился за что-то — это оказался кулер с почти пустой бутылью. Кулер упал в бассейн, подняв тучу брызг, а Кир побежал вдоль стены, по краю бассейна. Когда он был уже почти на противоположном конце зала, в проёме показался Полилья. Ему повезло меньше: он оступился на лестнице, рухнул в бассейн и задёргался, как картонный паяц — морская вода отлично проводила ток от упавшего в неё кулера. Когда в зал прибежала Кармела, её отчим уже не шевелился. Он медленно дрейфовал вниз лицом по водной глади.

Кармелу била крупная дрожь, она полулежала на диване в гостиной и тихонько скулила. Ей вторил капуцин Фидель, который сидел на журнальном столике и раскачивался, как иудей на молитве. Чтобы привести новоявленную сироту в чувство, Киру пришлось влить в неё почти триста грамм неразбавленной текилы. Когда Кармела оклемалась, Кир позаботился и о себе, выхлебав целый стакан водки "Столичная" — выпивку он принёс из столовой, где имелся бар.

— Это был несчастный случай, — прохрипел он, отдышавшись. — Но всё равно извини…

— Две смерти в один день! — снова завыла Кармела. — И обе — почти на моих глазах!

— Я ведь уже извинился!

— Нужны мне твои извинения! Что мы теперь будем делать?! У нас на руках — труп президента Полильи!

— Тебе его совсем не жалко? — спросил Кир и нервно хихикнул.

— Нет, надо было тебя всё-таки пристрелить! — взъярилась Кармела.

— Успеешь. Давай подумаем, как избавиться от трупа.

— Ты совсем дурак?! Куда мы его денем?

— Да хоть в реку. Может, этому кайману мало Тадео, чтобы насытиться?

— На берегу полно народу! А утром сюда приедет целая дивизия эс-эс-энщиков и полицаев! Они всё вверх дном перевернут! Поди-ка, докажи им, что это было непредумышленное убийство!

Кармела схватила бутылку с текилой, опрокинула над бокалом. Кир лихорадочно соображал.

— Ты сказала, что твой отчим сам управляет… управлял вертолётом, так?

Она оторвалась от бокала:

— Так.

— То есть он и летает… летал один, да?

— Давно уже. Раньше брал с собой инструктора на всякий случай, а теперь…

— Есть идея, — заявил Кир. — Только надо торопиться.

Они с трудом доволокли тело Полильи до вертолётной площадки, где стоял небольшой оранжевый "Робинсон". Кир, отдуваясь, затащил труп в кабину и усадил в пассажирское кресло. Затем он сказал Кармеле:

— Давай планшет.

Кармела протянула ему планшет со скачанным из Интернета ПДФ-файлом — инструкцией по управлению вертолётом. То и дело сверяясь с нею, Кир умудрился запустил двигатель. Зашумел воздушный винт, вертолёт несколько раз подпрыгнул, как готовящаяся взлететь ворона, потом заскрёб полозьями по земле. Кармела отбежала в сторону и крикнула:

— Осторожнее!

Кир увеличил обороты винта. "Робинсон" поднялся в воздух, его тут же понесло прямо на стену дома. Кармела внизу завизжала; Кир, стараясь не делать резких движений, пошевелил ручку управления. Едва перевалив через крышу виллы, вертолёт неуверенно поплыл в направлении реки. Кармела ещё долго смотрела на удаляющийся хвостатый силуэт — Кир даже не удосужился включить сигнальные огни. Где-то там, над рекой, подальше от виллы, он пересадит мертвяка-отчима на пилотское сиденье, а сам выпрыгнет из винтокрылой машины.

Генерал Серхио Тинкупума стоял на плоской крыше павильона бензозаправочной станции и наблюдал в бинокль угасающие пожары в Рио-Асперо. При этом он сосал зажжённую сигару, невзирая на правила противопожарной безопасности. Правила писаны не для него — главы национальной гвардии Альварадии и ближайшего друга президента Полильи. Да и вообще жить по правилам, по законам — удел всяких белых. А он, Серхио, хоть и крещён по канонам римско-католической церкви и носит латинское имя, но рождён чистокровным индейцем-кечуа. И исполнять свой долг он будет в соответствии со своими понятиями, не оглядываясь на какие-то там кодексы.

Два взвода гвардейцев отправились накануне из Монтего в Рио-Асперо подавлять беспорядки и как в воду канули. Связь с ними прервалась. Это встревожило Тинкупуму. Он мобилизовал целый батальон на десяти грузовиках и сам поехал в штабном "хаммере". Возле этой бензоколонки удалось задержать пикетчиков — троих сопляков, сейчас ими занимались неподалёку, в сельве, два дознавателя-костолома. Машины сгрудились внизу, дымя и воняя выхлопами, между ними слонялись в ожидании приказа гвардейцы. Штабной лейтенант предложил запустить над городом дрон с видеокамерой, но генерал отказался — мятежники наверняка его заметят. Отправил на разведку двоих гвардейцев, переодетых в "гражданку". Что-то долго они не возвращаются…

В шум двигателей грузовиков вторгся ещё какой-то звук, который доносился сверху и быстро нарастал. Генерал опустил бинокль и стал вглядываться в тёмное небо. Похоже на вертолёт… Кто это, интересно? Армейские или эс-эс-энщики?

Таинственный вертолёт стремительно приближался, на Тинкупуму уже веяло ветром от винта. "Почему, чёрт побери, пилот не включил навигационное освещение?!" Тёмная масса с размаху налетела на павильон и взорвалась. Пламя охватило павильон и мгновенно добралось до подземных резервуаров с горючим. Раздался ещё один взрыв страшной силы. Запылали грузовики; гвардейцы, превратившиеся в живые факелы, визжали и метались по площадке. Но генерал всего этого уже не видел — ещё до того, как запылал павильон, ему снесло голову лопастью воздушного винта.

Эпилог

Кир Барна, одетый в непривычный для себя деловой костюм, не спеша потягивал джин-тоник у стойки бара в международном аэропорту Сан-Серапио. На плече у него висела кожаная сумка, у ног стоял чемодан.

Бар располагался на галерее, опоясывающей самый большой зал ожидания, и Киру хорошо были видны пассажиры, ожидавшие своих рейсов — в основном бывшие чиновники средней руки, бывшие журналисты официальных СМИ и прочий обслуживающий персонал режима Полильи — те из них, кому не хватило наглости или изворотливости мгновенно перекраситься, когда этот режим пал. Теперь они бежали из Альварадии — кто в Венесуэлу, кто в Никарагуа, а кто и вовсе в Европу, широко распахнувшую двери для подобной швали. Возможно, с некоторыми из них придётся просидеть несколько часов в одном салоне — прямых авиарейсов из Альварадии в Карлинию не существовало, и Киру предстояло лететь транзитом через Париж.

Кир допил коктейль и попросил бармена, мускулистого парня лет двадцати пяти с наголо обритой головой, приготовить ещё. Тот с улыбкой кивнул, быстро соорудил напиток и пододвинул его Киру. А потом, видимо, набравшись смелости, сказал:

— Извините, сеньор, но вы очень похожи на Кира Барну…

— Да, я знаю, — ответил Кир. — Мне многие об этом говорят.

— Жаль, что вы — не он, — искренне подосадовал бармен. — Я бы взял у него автограф и повесил в рамочке над стойкой.

— Зачем? — усмехнулся Кир.

— Как — зачем? Вы-то уж точно не можете не знать, что благодаря Барне мы избавились от этой старой сволочи Полильи! Барна — настоящий герой Альварадии!

— И вам бы разрешили повесить здесь его автограф?

— А у кого мне спрашивать разрешения? Это раньше я был наёмным работником, а теперь весь бар — мой! Только плачу́ аренду аэропорту...

— Вот как?

— Представьте себе, сеньор! Спасибо президенту Апиларио, он снизил ставку по кредитам и вообще предоставил льготы малому бизнесу.

— Да, я в курсе… Сколько с меня?

— Нисколько, сеньор! Разрешите только сделать с вами селфи на фоне стойки, — бармен хихикнул. — Размещу в инстаграме, ко мне валом повалят клиенты.

— Но ведь я — не он.

— Так я же не напишу, что вы — это не Барна! Мало ли кто на кого похож!

Кир неохотно сфоткался с барменом. Тот ушёл в подсобку, а Кир, взглянув на часы, подхватил свой чемодан, спустился вниз и вышел на улицу, чтобы покурить. Вот-вот должна была начаться регистрация.

Он стоял, дымя сигаретой, у входа в аэровокзал. Прямо к нему подкатил широкий, как улица, белый "Кадиллак де Вилль" 1969 года. Раритетная машина сразу привлекла к себе внимание окружающих, как и появившаяся из салона пассажирка — старая дама в розовом воздушном платье и розовых же туфлях на высоченных каблуках. В руке она держала сумочку того же цвета. Дама процокала к Киру и заявила.

— Не думай, что сможешь вот так просто удрать в свою Карлинию, не попрощавшись со мной!

— Донья Кончита! — Кир обнял мать своего зятя. — Откуда вы узнали…

— Внуки сообщили. Они и родителей поставили в известность, но тем сейчас не до того.

— Кстати, как там Лора и Леонсио?.. Давайте присядем, донья Кончита.

Они устроились на заднем сиденье "кадиллака".

— Неважно, — сказала сеньора Перес. — Леонсио везде поносят, и по телевидению, и в газетах, а уж в Интернете — тем более: прислужник, мол, жополиз полильевский. Лоре полегче — что с неё взять, композитор — она и есть и композитор. А Хильберто с Вестой злорадствуют и язвят, засранцы эдакие!

— Деньги-то у них есть?

— Больше, чем они заслуживают, — старуха поджала губы. — Ну да ладно, бог их рассудит. Ты мне скажи как на духу: отчего ты всё-таки решил уехать? Здесь тебе почёт и слава, люди на руках готовы носить.

— Да уж, падчерица Полильи постаралась. Вот кто её, дуру, просил? Мы же нарочно посадили труп в вертолёт — разбился и разбился, какие вопросы? А она знай разливается соловьём по телевизору, какой я молодец. Можно подумать, я умышленно швырнул Полилью в бассейн с водой под током!

— А разве нет? — усмехнулась донья Кончита.

— И вы туда же!.. Кстати, и власть ни за что бы не переменилась, если бы Апиларио и его команда вовремя не подсуетились. Просто подельнички Полильи растерялись и упустили время, а им надо было не биться в истерике, а срочно искать Полилье замену.

— Резонно, — кивнула сеньора Перес. — Но ты ушёл от ответа. Почему ты уезжаешь?

— Потому что меня теперь каждая собака в Альварадии знает в лицо. А я не люблю быть на виду — и в силу особенностей характера, и в соответствии со своим родом деятельности.

— Род деятельности можно сменить.

— А зачем? И потом, натуру всё равно не переделаешь.

Сеньора Перес покачала головой, извлекла из недр своей сумочки золотой портсигар, выудила из него длинную коричневую сигариллу с фильтром. Кир щёлкнул зажигалкой.

— Значит, в Карлинии займёшься тем же?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Кир. — Может, отец что присоветует…

— Передавай Ортану привет. И матери тоже.

— Обязательно.

Минут через десять Кир, везя за собой чемодан, прошествовал к стойке оформления багажа. Едва он отошёл от стойки, как на него налетела запыхавшаяся, растрёпанная Росита.

— Ты вообразил, что вот так просто возьмёшь и улетишь? — спросила она.

— Да вы что, сговорились, что ли? — удивился Кир.

— С кем сговорились?

— Неважно. Откуда ты узнала?

— Мне рассказал Луис, он ведь теперь с твоими племянниками не разлей вода, все трое — в команде президента Апиларио… Кстати, он положил глаз на Весту.

— Кто, президент Апиларио?

— Луис! Луис заинтересовался Вестой!

— Значит, не исключено, что ещё и породнимся?

— Ага, породнимся, — пробурчала Росита.

Они замолчали. Мимо сновали пассажиры, лётчики, служащие аэропорта.

— Да! — вспомнил Кир. — Хотел бандеролью отправить, да чего уж теперь…

Он полез в наплечную сумку, достал из неё банковский буклетик с вложенной в него картой и протянул Росите.

— Что это?

— Твоя доля за Эмилио.

Росита уставилась на Кира.

— Ты же сказал, что ничего тогда не обнаружил…

— Соврал. Мне надо было тебя проверить. Ну, бери!

Росита нерешительно взяла буклетик и принялась его открывать. Кир остановил её:

— Подожди, потом откроешь.

Они снова замолчали. Кир взглянул на часы:

— Ну, мне пора. Передавай привет братцу.

Он небрежно чмокнул Роситу и пошёл к таможенному коридору. А она, сжимая буклетик, смотрела ему вслед глазами, полными слёз. Примерно через час Росита вспомнит про буклетик, проверит вложенную в него карту и выяснит, что на её счету лежит три миллиона евро. А ещё через месяц получит от Кира оформленное по всем правилам приглашение посетить далёкую европейскую страну Карлинию.

Москва, январь — февраль 2020 г.

---

[1] Refugio de las musas — прибежище муз (исп.)

[2] Servicio de Seguridad Nacional — служба национальной безопасности (исп.)

[3] Contraseña — пароль (исп.)

[4] Добрый день. Что вам угодно? (польск.)

[5] Добрый день. Святой отец, вы понимаете по-испански? (польск.)

[6] Танцевать ваш ё…й коровяк! (польск.)