Объект "Б"

Скачать в формате FB2 можно здесь. 

Пьеса в двух действиях

 

Действующие лица:

 

Аввакумов Михаил Михайлович, мужчина средних лет. Директор Конторы.

Смердюк Семён Семёнович, мужчина средних лет. Начальник хозяйственного управления Конторы.

Бурдякин Николай Николаевич, пожилой мужчина. Прежний руководитель объекта "Б".

Трупик Вадим Вадимович, мужчина средних лет. Новый руководитель объекта "Б".

Любарская Евдокия Матвеевна, сильно молодящаяся женщина. Прежняя старшая сестра-хозяйка объекта "Б".

Мамаева Елена Ринатовна, женщина, выглядящая моложе Любарской. Новая сестра-хозяйка объекта "Б".

Гершвин Иосиф Яковлевич, мужчина средних лет. Музыкальный работник объекта "Б".

Багатерия Левон Петрович, мужчина средних лет. Шеф-повар объекта "Б".

Филипп (Филька), бойкий подросток лет 13.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

Кабинет Смердюка. Мрачная громоздкая казённая мебель: стол письменный с креслом (на столе — селектор, телефон, перекидной календарь), стол для заседаний со стульями, книжный шкаф с муляжами книг, кожаный диван, круглый столик с графином и стаканом. Окна закрыты плотными шторами. В углу — деревянная кадка с фикусом. На стене — портреты Малюты Скуратова, Александра Бенкендорфа и Феликса Дзержинского.

Смердюк сидит за письменным столом и просматривает бумаги.

 

Голос секретарши (по селектору, взволнованно): Семён Семёнович, с поста сообщают, что приехал Михаил Михайлович!

Смердюк (рассеянно). Какой Михаил Михайлович?

Голос секретарши: Аввакумов! Аввакумов приехал!

Смердюк. Ох, батюшки-ебатюшки! (Откладывает бумаги в сторону.) Уж не припомню такого… С чего бы?..

 

Смердюк вскакивает из-за стола. Появляется Аввакумов. Смердюк идёт ему навстречу.

 

Смердюк. Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!

Аввакумов. Приветствую, Семён Семёныч! Давай только без чинов, ладно?

 

Смердюк и Аввакумов пожимают друг другу руки.

 

Смердюк. Прошу вас, Михаил Михайлович! (Указывает на своё кресло за столом).

Аввакумов. Ну нет, ты здесь хозяин, ты и занимай своё законное место. А я уж туточки… (Садится за стол для заседаний).

Смердюк. Тогда я тоже… (Садится напротив Смердюка).

Аввакумов (оглядываясь). Давненько я у тебя не был.

Смердюк. Вот и хорошо, что навестили. Может, чайку? Кофе?

Аввакумов. Не надо. Давление пошаливает… Как у тебя с новой недвижимостью? Осваиваешь?

Смердюк. Так точно. За последний ква́ртал приняли на баланс в общей сложности тридцать восемь квартир и пятнадцать загородных домов. Сами знаете, Михал Михалыч — сейчас многие уезжают, а с продажей жилплощади у них проблемы.

Аввакумов. Да, Госреестр выполняет наши указания. Хозяевам деваться некуда, вот и отдают за бесценок.

Смердюк. Только вот средств на содержание не хватает.

Аввакумов. Да ну?

Смердюк. Сами посудите — коммунальные услуги, то-сё…

Аввакумов. А гастарбайтеры на что?

Смердюк. Какие гастарбайтеры?

Аввакумов. Семёныч, уж передо мной-то не надо валять мартышку. Я в курсе, что твой департамент давно этим занимается. Се́лите чучмеков по пустующим квартирам, по дюжине голов в каждую. И всем хорошо — и ХОЗУ денежки капают, и у мэрии голова не болит о размещении трудовых мигрантов.

Смердюк (смущённо). Гм…

Аввакумов. И не хмыкай мне тут! Какого хрена служебная жилплощадь используется не по назначению?! Средств, говоришь, не хватает? Добро, подкинем. Но только чтобы духу среднеазиатского там не было! Понял?

Смердюк. Так точно!

Аввакумов. То-то же.

Смердюк. Михал Михалыч, мы ведь не в ущерб делу. Если квартира понадобится, мы гастарбайтеров оттуда в две минуты выкинем.

Аввакумов. Да? А ничего, что они оставляют после себя срач и прут из квартир барахло? Вот, недавно понадобилось заселить коллег из провинции — ни микроволновки, ни чайника, в сортир вообще не войдёшь, если ты не в рыбацких бахилах. Вдобавок развели постельных клопов.

Смердюк. Клопов?!

Аввакумов. Клопов, клопов. Травить пришлось.

Смердюк. Почему же меня не поставили в известность?

Аввакумов. А ты, милый, в отпуске был. Потому и довожу до тебя сейчас. Ставлю тебе на вид. Всё, я сказал, ты услышал.

Смердюк. Так точно.

Аввакумов. Но я к тебе приехал не только по этому поводу. Вернее, совсем не по этому. Вопрос с квартирами — он так, к слову пришёлся. (Выдерживает паузу, барабанит пальцами по столу). Разговор у нас пойдёт об объекте "Б".

Смердюк (удивлённо). Об объекте "Б"? А что с ним не так?

Аввакумов. Есть мнение, что Бурдякину пора отправляться на покой.

Смердюк. Вон оно что…

Аввакумов. Я знаю, тебя это известие не обрадует.

Смердюк. Михал Михалыч, я человек служивый и привык подчиняться приказам.

Аввакумов. Да, конечно, наша Контора — не место, где разводят тары-бары по любому поводу. Но мы ведь и не "сапоги" армейские, свои понятия имеем. Если мне не изменяет память, именно Бурдякин привёл тебя в органы, так?

Смердюк (машет рукой). А, это когда было…

Аввакумов. И тем не менее. В смысле карьеры ты обскакал своего рекомендателя. Вон, давно уже возглавляешь управление, а Бурдякин так и застрял в заведующих объектом "Б". И правильно: каждому — по способностям и каждому — по… (Делает паузу.) по лояльности.

Смердюк. Михал Михалыч, я знаю Николая Николаевича тысячу лет! Уж лояльней его и не сыскать.

Аввакумов. Одной лояльности мало. Во-первых, возраст. Бурдякину в этом году стукнет восемьдесят. Во-вторых, поступают сигналы из объекта "Б". Пьёт твой Николай Николаич. Прямо на службе пьёт. И ладно бы употреблял те припасы, что закупаются для внутренних нужд — нет, отправляется за бутылкой и закуской в ближайший магазин. Его там уже все кассирши знают.

Смердюк. Вот видите, значит, честный сотрудник! Не объедает родную Контору.

Аввакумов (строго). Я не понял. Ты сейчас пошутил, что ли?

Смердюк. Никак нет, Михаил Михайлович.

Аввакумов. Скажу откровенно: мы бы и на его пьянство смотрели сквозь пальцы — меру свою Бурдякин знает, тем более особая специфика работы… Но в субботу произошло небольшое че-пэ.

Смердюк. А мне ни о чём не доложили!

Аввакумов. Ты сначала выслушай. Бурдякин пустил на объект "Б" своего внучатого племянника. С дружками — мальчишник они захотели отметить. Естественно, сопляки нажрались, как сантехники. Но это ещё полбеды. Разобрали девок, разошлись по койкам. Одному из юнцов досталась Карина…

Смердюк. Карина? Вы её лично знаете?

Аввакумов. Я много кого лично знаю. Работа такая. Не перебивай. И вот, значит, досталась ему Карина, а он, засранец, потребовал от неё какого-то экзотического извращения. Насмотрелся небось в западном кино… Карина, натурально, отказалась. Он стал настаивать, распустил руки, ну, и получил бутылкой по морде. Она ему переносицу сломала.

Смердюк. И поделом гадёнышу!

Аввакумов. Я твоего мнения пока не спрашивал.

Смердюк. Виноват.

Аввакумов. А извращенец этот оказался сыном Величко.

Смердюк. Генерала армии?!

Аввакумов. В том-то и штука! Величко, конечно, взялся пытать отпрыска о причине разбитой морды. Тот мялся-мялся, да и выдал: существует, мол, у Конторы закрытый бордель, исключительно для своих. Генерал вскипел и побежал к Самому (Показывает пальцем вверх.) выяснять, что да как. А Сам тут же мне позвонил. Что было делать? Решение напрашивалось само собой — перевести стрелки на Бурдякина, всё равно ему пора на пенсию. В общем, дело замяли, но не без некоторых потерь. Величко потребовал, чтобы высший генералитет тоже получил доступ на объект "Б".

Смердюк. Армейские могли бы и сами для себя организовать аналогичный объект.

Аввакумов. А зачем им теперь? И потом, генерал припугнул племянника и его друзей: кто вздумает распускать языки, того немедленно отправят тянуть срочную, невзирая на белый билет и военную кафедру.

Смердюк (вздыхая). Понятно.

Аввакумов. И вот ещё что. Мне с Бурдякиным разговаривать не по чину, всё-таки ты его непосредственный начальник. Так что сам его вызови и поставь в известность об отставке.

Смердюк (угрюмо). Слушаюсь.

 

Пауза. Смердюк и Аввакумов выжидающе смотрят друг на друга.

 

Аввакумов. Чего ждёшь, Семён Семёныч? Вызывай Бурдякина прямо сейчас, при мне.

Смердюк. Такая спешка? Почему?

Аввакумов. По кочану. На его место уже нашли человечка.

Смердюк. Кто?

Аввакумов. Конь в пальто… Постой, ты что имеешь в виду — кто нашёл или кого нашли?

Смердюк. Ну… и то и другое.

Аввакумов. Значит, так. Кто — не наше с тобой дело. А кого — сам скоро увидишь. Ты давай не тяни время, вызывай Бурдякина!

 

Смердюк встаёт, подходит к своему столу, нажимает кнопку селектора.

 

Смердюк. Люба! Соедини меня с Бурдякиным, и побыстрее!

Голос секретарши: Хорошо, Семён Семёныч!

 

Смердюк идёт к столику с графином. Наливает в стакан воду, жадно выпивает, отдувается.

 

Аввакумов. Да не переживай ты за Николая! Посуди сам: ну какой из него, восьмидесятилетнего, заведующий, да ещё объектом "Б"?

Смердюк. Я и не переживаю…

Голос секретарши. Бурдякин на первой линии, Семён Семёныч!

 

Смердюк садится за стол, снимает трубку телефона.

 

Смердюк. Коля? Здравствуй, дорогой… Ха-ха-ха! Да уж и не помню… И по телефону тоже… Как твои?.. Вон оно что… Ага, ага… Понял. Я? А вот приезжай ко мне, тогда и покалякаем. Когда? А прямо сейчас. Я не шучу, Коля. Вопросы надо порешать… Не по телефону… Давай, жду. (Кладёт трубку.)

Аввакумов. Ну?

Смердюк. Через полчаса будет. Пожалуй, я дам команду, чтобы какую-никакую поляну приготовили — водочки там, закусочки. Вопрос-то не рядовой.

Аввакумов. Делай, как знаешь. Я же говорю — здесь ты хозяин. А я пока выйду на воздух, а то у тебя дышать нечем, аж в висках стучит.

 

Смердюк уходит, Аввакумов — за ним.

Занавес. Пауза (музыкальная).

Перед занавесом задумчиво прогуливается Аввакумов, потом уходит.

 

Занавес открывается. Та же обстановка. Стол для заседаний накрыт для маленького фуршета — бутылки, закуски.

Входит Смердюк, оглядывает угощение. Входит Аввакумов.

 

Аввакумов. А, готово! (Подходит к столу, берёт ломтик колбасы, ест.) Вот что, Семёныч. Я, пожалуй, посижу у тебя в комнатке отдыха, пока ты будешь с Бурдякиным разбираться. Ты не против?

Смердюк. Никак нет, Михал Михалыч.

 

Аввакумов уходит. Смердюк садится на своё место за столом. Перебирает бумаги, время от времени нетерпеливо поглядывая на часы.

 

Голос секретарши: Семён Семёныч, к вам Бурдякин Николай Николаевич.

Смердюк. Впускай, впускай!

 

Входит Бурдякин и застывает на месте. Смотрит на Смердюка с простодушной улыбкой.

 

Смердюк. Коля, дорогой!

 

Смердюк встаёт, идёт к Бурдякину, раскинув руки. Они обнимаются.

 

Бурдякин. Наконец-то свиделись, Сеня! А то у тебя всё недосуг, недосуг…

Смердюк. Недосуг — это ты точно подметил! Не до сук, ха-ха-ха!

 

Оба смеются.

 

Бурдякин. Да, ты, наверное, единственный из начальства, кто ни разу не посещал наше богонеугодное заведеньице.

Смердюк. Где уж мне… Опять-таки "облико морале" надо блюсти, сам понимаешь.

Бурдякин. Ежу ясно… Как дома, как Валентина? Дочка как?

Смердюк. Всё слава богу… Да что же мы стоим-то? Присаживайся, чувствуй себя как дома.

 

Смердюк берёт Бурдякина под руку, подводит к накрытому столу, усаживает, сам садится напротив.

 

Бурдякин (оглядывая стол). Ух, змей искуситель!

Смердюк. Знай наших! В кои-то веки старинного друга здесь принимаю… (Берёт бутылку, разливает коньяк по рюмкам.) Ну что? (Берёт свою рюмку.) За встречу!

Бурдякин (тоже берёт рюмку). Дай бог, не последнюю… и не последняя…

 

Чокаются, выпивают. Смердюк закусывает, Бурдякин тут же разливает коньяк по рюмкам.

 

Смердюк. Коля, не части́, не части́.

Бурдякин. Сам знаешь — между первой и второй…

Смердюк. Дай закусить-то! И сам бери, чего по душе.

 

Бурдякин торопливо пихает что-то в рот и тут же поднимает рюмку.

 

Бурдякин. Будем!

 

Смердюк осуждающе качает головой, но чокается с Бурдякиным. Они выпивают. Бурдякин отдувается, крякает.

 

Бурдякин. Ну, расскажи теперь, как твои домашние?

Смердюк. Валя в санатории, на реабилитации.

Бурдякин (обеспокоенно). А что такое?

Смердюк (машет рукой). А, бабские дела… Скоро уж вернётся. Таня с мужем — в Германии, и внучка с ними.

Бурдякин (качает головой). Не дело, когда ребёнок растёт вдали от родины.

Смердюк. Да маленькая она ещё, не соображает насчёт родины.

Бурдякин. Всё равно! Дым отечества… Народ, воздух, духовность… Я тебе так скажу, Сеня: на них, на младенцев, только вся и надежда. Поколение их родителей мы просрали. (Наливает себе коньяк, выпивает.) Вот взять хотя бы Тимошку, племянника моего внучатого…

Смердюк (перебивает). Что-то натворил?

Бурдякин (машет рукой). А… Неважно. Гм… Фондов бы нам подкинуть, Сеня.

Смердюк. Неужто не хватает?

Бурдякин. Посуди сам. Объект "Б" — не частная лавочка, мы сами себе деньги не зарабатываем, целиком на гособеспечении.

Смердюк. Я знаю.

Бурдякин. А расходы растут. Цены-то не стоят на месте. Продукты, инвентарь…

Смердюк. Какой ещё инвентарь?

Бурдякин (морщится). Тьфу! И говорить-то неудобно… Который из секс-шопа.

Смердюк. А-а.

Бурдякин. Там же сплошной импорт!

Смердюк. Понимаю. Ладно, подумаем насчёт увеличения финансирования. Но ты учти: казна — она ведь не бездонная.

Бурдякин. Ещё сотрудники бурчат, требуют прибавки.

Смердюк. Ишь, прибавки им! Обойдутся. Пусть скажут спасибо, что вообще в нашей системе работают. Где они найдут такой соцпакет, а? В какой частной лавочке? Прикрепление к нашей поликлинике — пожалуйста! Санаторно-курортная система — ради бога! А продуктовые заказы по смешным ценам? А "корочки" конторские? Всё это так, кот начихал?

Бурдякин. Я им то же самое втолковываю.

Смердюк. Значит, плохо втолковываешь, Коля. Может, тебе отдохнуть?

Бурдякин. Не-не-не! Не надо! Верка сразу на дачу потащит, в земле копаться, делать там всякое по хозяйству. А мне это хуже не знаю чего. Век бы эту дачу не видел!

Смердюк. Ты и так уже года три отпуск не брал, если мне не изменяет память.

Бурдякин. И четвёртый не возьму, и пятый! Давай лучше ещё выпьем.

 

Бурдякин разливает коньяк по рюмкам.

 

Бурдякин. Будем!

 

Бурдякин залпом выпивает, Смердюк отпивает немного.

 

Смердюк. Коля, ты закусывай, закусывай.

 

Бурдякин закусывает. Пауза.

 

Смердюк. Между прочим, ты ушёл от предыдущей темы. Что там с твоим внучатым племянником?

Бурдякин. А, ничего особенного, это так, просто к слову пришлось.

Смердюк. Расскажи.

Бурдякин. Брось. Не сто́ит оно того.

Смердюк (требовательно). Расскажи!

Бурдякин (недоумённо глядя на Смердюка). Ты чего это, Сеня, а? Чего давишь-то?

Смердюк. Николай, я же вижу — у тебя проблемы. Так что излагай.

Бурдякин (вздыхает). Значит, так. Я опрометчиво разрешил Тимофею посетить объект "Б".

Смердюк. Ему других девок мало, что ли?

Бурдякин. Да не в этом дело… В общем, не один он пришёл, а с друзьями.

Смердюк. Ах, ещё и с друзьями!

Бурдякин. Мальчишник захотели отметить, понимаешь ли.

Смердюк. И лучшего места, чем спецобъект Конторы, они не нашли. Ещё бы! Всё на халяву — и девки, и напитки.

Бурдякин (вздыхает). Вот, стало быть, заявилась их шумная компания… Разгулялись. И тимошкин приятель обидел одну из наших девушек. А она его — бутылкой по физиономии. Нос ему сломала.

Смердюк. Фамилия тимошкиного приятеля, случайно, не Величко?

Бурдякин. Так ты всё знаешь! И какого хрена я тут перед тобой распинаюсь?!

Смердюк. Хотел услышать твою версию.

Бурдякин (возмущённо). Да ты провокатор!

Смердюк. Не бросайся словами.

Бурдякин (с горечью). Эх!!! Кажется, пора бы уже привыкнуть. Дожил до седых волос, а наивный, как ребятёнок!

 

Бурдякин тянется к бутылке. Смердюк убирает её — переставляет на свой стол.

 

Смердюк. Тебе хватит, Коля.

Бурдякин. По какому праву ты за меня решаешь, хватит мне или не хватит?!

Смердюк (жёстко). По праву твоего непосредственного начальника.

Бурдякин. Во-о-он ты как заговорил…

Смердюк. О тебе же забочусь, Коля. Пьянство тебя погубит.

Бурдякин. Да я уж скоро девятый десяток разменяю, мне и без того пора губиться.

Смердюк. Не говори ерунды. Я вообще удивляюсь, как ты удержался в нашей системе с такой тягой к спиртному. Напомнить тебе твоё путешествие на поезде? Из Сочей в Москву, а?

Бурдякин. Когда это?

Смердюк. Давно. Ехал в купе с сопляками какими-то — со студентами, что ли… Они тебя напоили, а наутро смылись. Не вспомнил?

Бурдякин. Нет…

Смердюк. Пока ты дрыхнул, они над тобой вдоволь поглумились. Наплевали в ботинки, высморкались в галстук, обрезали брюки. А главное — изгадили твоё служебное удостоверение: нарисовали в нём член.

Бурдякин. А, да-да, припоминаю…

Смердюк. Ты, Коля, тогда чудом из Конторы не вылетел.

Бурдякин. Ну, тогда и я тебе кое-что напомню из твоей юности. Про бытность твою библиотекарем в нашем доме отдыха, где я в то время директорствовал. Сколько тебе тогда было? Года двадцать три?

Смердюк (нервно). Ладно, ладно, Коля, замнём.

Бурдякин. Нет уж! Долг платежом красен!

Смердюк. Извини, я был неправ.

Бурдякин. Поздно спохватился! В библиотеке обнаружились запрещённые книги, которым положено было находиться в спецхране. Помнишь? Солженицын, Оруэлл, Набоков. Откуда они там взялись?

Смердюк (нервно). Откуда мне знать? Пришли новые книги, я их принял честь по чести, расставил…

Бурдякин. И даже не удосужился проверить.

Смердюк. Чего было проверять?

Бурдякин. А хотя бы путевой лист. Да, получилась накладка, водители перепутали. А призывы к бдительности с самого верха— они что, для тебя пустой звук?

Смердюк. Но ведь разобрались же в конце концов!

Бурдякин. И для тебя всё кончилось благополучно, так? А знаешь, почему? Во-первых, потому что я вовремя прикрыл твою задницу. Поручился за тебя перед начальством. Мол, сотрудник ещё зелёный, опыта нет…

Смердюк. Коля, хватит об этом!

Бурдякин (вкрадчиво). Я тебе польстил, конечно. Может, опыта у тебя и в самом деле было маловато, но вот дерьма в душе́ вполне уже хватало. Но одного моего заступничества оказалось мало — тебе ведь объяснили в приватной беседе, не так ли? И тогда ты сделал "во-вторых" — донёс на свою бывшую однокашницу, что она давала тебе читать самиздат. Например, Аксёнова, "Остров Крым".

Смердюк (злобно). Хватит, Николай!

Бурдякин. Я даже знаю, кто с тобой проводил соответствующую беседу. Аввакумов Михаил Михайлович, нынешний глава Конторы.

Смердюк. И что?

Бурдякин. Ты с ним вроде в хороших отношениях?

Смердюк (поглядывая в ту сторону, куда ушел Аввакумов). Разумеется, в хороших.

Бурдякин (ядовито). Правильно, с начальством надо дружить.

Смердюк. Можно подумать, ты с ним в контрах.

Бурдякин. В контрах — не в контрах, а не люблю его. Карьерист он и тележник. Ты его остерегайся, Сеня. Если Михаил вдруг вообразит, что ты стал ему поперёк дороги — ничем не погнушается, растопчет тебя и дальше пойдёт.

Смердюк (оглядывается). Ну, это ты загнул, Коля…

Бурдякин. Ничего не загнул. Вот был у меня в молодости такой случай — я недавно капитана получил, а Мишка только-только летёхой заделался, ещё и погоны не обмыл. Послали нас на торжественное мероприятие по случаю очередной годовщины не помню чего — ну, там зал большой, фанфары, речи, то-сё. И выступал на трибуне какой-то чин из провинции. А рожа у него — ну прямо вылитый мистер Питкин.

Смердюк. Какой ещё мистер Питкин?

Бурдякин. А ты не смотрел про него комедии? "Мистер Питкин в больнице", "Мистер Питкин в тылу врага"… Играл один английский комик, запамятовал его фамилию… Да неважно. В общем, фыркнул я себе под нос насчёт Питкина. А Аввакумов, оказалось, впереди меня сидел и услышал. И донёс не кому-нибудь, а самому начальнику Управления. Так и так, мол, капитан Бурдякин проявил вопиющее неуважение к товарищу по работе. А в то время как раз затеяли очередную кампанию по оздоровлению отношений в рабочей среде или что-то вроде того. Короче, влепили мне выговор с занесением по комсомольской линии. Казалось бы, всё, вопрос исчерпан. Аввакумов — молодец, проявил принципиальность. Но он ещё долго не успокаивался. На каждом комсомольском собрании, чуть только разговор заходил об отношениях в коллективе, он вытаскивал этот случай на свет божий и полоскал моё имя. А-а-а… (Тянется за бутылкой.) Сеня, будь человеком, набулькай! Навалились воспоминания, тяжко мне…

 

Смердюк неохотно наливает Бурдякину коньяк. Тот выпивает.

 

Смердюк. И что же дальше было?

Бурдякин. А что дальше? Непосредственно по работе мы не сталкивались, да только Мишка в гору пошёл, а я застрял на месте… Считай, в обслуге… Подай, принеси…

 

Бурдякин горестно вздыхает, опустив голову. Смердюк поглядывает в сторону, куда ушёл Аввакумов.

Неожиданно Бурдякин набычивается и бьёт кулаком по столешнице.

 

Бурдякин (яростно). Сволочь он, Аввакумов! Стукач и жополиз! Гнида казематная!

Смердюк (испуганно). Тихо, тихо, Николаич, что с тобою?

Бурдякин. Прикинь, он ещё девкам шибко нравился, Аввакумов-то! Что они в нём нашли? Разве что елду нестандартного размера.

Смердюк. Коля…

Бурдякин. А у меня из-за Мишки вся жизнь пошла наперекосяк, вся карьера! Тянется тот случай с Питкиным за мной, как хвост за крокодилом! Ух, так бы и набил Аввакумову морду, невзирая на субординацию, да года уже не те…

 

Появляется Аввакумов. Похоже, что он крайне раздражён, но старается скрыть это. Бурдякин видит Аввакумова, издаёт сдавленный звук, сжимает рот и встаёт с места. Смердюк смущённо смотрит то на одного, то на другого и потирает руки.

 

Аввакумов. Ну, здравствуй, Николай Николаевич!

Бурдякин (кивает головой). Угу!

Аввакумов. Что "угу"? Говорить разучился?

Бурдякин (сдавленно). Здравия желаю, товарищ генерал!

Аввакумов (глядя на накрытый стол). Стало быть, выпиваем в рабочее время и на рабочем месте?

Смердюк. Особый случай, Михаил Михайлович.

Аввакумов. Какой?

Смердюк. Провожаем на пенсию товарища Бурдякина.

Бурдякин (изумлённо). Что?!

Смердюк. Я не успел поставить тебя в известность, Николай Николаич, извини.

Бурдякин. Ты шутишь, Семён?

Аввакумов. Шутят клоуны на арене.

Бурдякин. Товарищ генерал!..

Аввакумов. Ты, товарищ Бурдякин, я гляжу, уже и моё полное звание позабыл?

Бурдякин. Товарищ генерал… генерал-полковник.

Аввакумов (кивает) Правильно. А то уж я грешным делом подумал, что склероз тебя окончательно одолел. Знаешь ведь, как при нём бывает: что в глубокой юности случилось — помнишь, а с текущим моментом — проблемы.

Бурдякин. Я вообще не страдаю склерозом, товарищ генерал-полковник!

Аввакумов. Неважно, других болезней наверняка целый букет. Не мальчик ведь. Так что пора тебе на заслуженный отдых, Николай Николаевич. Надо дать дорогу молодым. Да вы присаживайтесь, товарищи, в ногах правды нет.

 

Аввакумов садится за переговорный стол, Смердюк — за свой стол. Будвин осторожно садится на краешек стула.

 

Бурдякин. Разрешите обратиться с вопросом, товарищ генерал-полковник!

Аввакумов. Попробуй.

Бурдякин. Кого прочат на моё место?

Аввакумов. Потерпи и узнаешь. Я пока в твоей комнатушке отдыхал, Семён Семёныч, позвонил предполагаемому преемнику и пригласил его на… (Смотрит на часы.) пятнадцать часов. А ты, Николай Николаич, вызвони Любарскую. Пусть тоже подтянется сюда к трём дня.

Бурдякин. Разрешите ещё обратиться…

Аввакумов. Ну?

Бурдякин. Любарскую зачем сюда?

Аввакумов. Представлю ей нового заведующего.

Бурдякин (обречённо). Ну… в таком случае я вам здесь уже не нужен?

Смердюк. Как — не нужен? Необходимо продемонстрировать преемственность руководящего состава, чувство локтя в наших рядах.

Бурдякин. Можно, я лучше пойду?

Смердюк (строго). Вы кто по званию, товарищ Бурдякин?

Бурдякин (грустно). Майор.

Смердюк. Товарищ майор, я, как старший по званию и ваш непосредственный начальник, приказываю вам не покидать кабинет!

Бурдякин. Слушаюсь.

Аввакумов (Смердюку, мягко). Ну что ты, что ты, Семён Семёнович? Зачем так строго с Николаем Николаичем? Он заслуженный сотрудник Конторы, ветеран, можно сказать! Сознательный боец. Он прекрасно всё понимает. Правда, Николай Николаич?

Бурдякин. Так точно, товарищ генерал-полковник.

Аввакумов. Брось, не надо чинов, мы ведь все свои. Звони Любарской.

Смердюк. Михаил Михайлович, может, я лучше поручу Кате её вызвать?

Аввакумов. Что же, поручи.

 

Смердюк нажимает кнопку на селекторе.

 

Смердюк. Катя, набери Любарскую, вели от моего имени, чтобы прибыла сюда к трём часам.

Голос секретарши. Хорошо, Семён Семёнович.

Аввакумов. Вот и добре. А мы пока отметим твой, Николай Николаевич, так сказать, переход в новое качество. (Берёт бутылку, разливает коньяк по рюмкам.) Эх, незадача, рюмок-то всего две…

 

Смердюк встаёт из-за стола, идёт к столику с графином, приносит оттуда стакан, ставит его перед Бурдякиным.

 

Аввакумов. Вот это правильно! Вот это по-нашему, по-офицерски! (Наливает коньяк в стакан.)

 

Затемнение, занавес (музыка). По авансцене проходит Любарская.

Занавес открывается. Та же обстановка. За переговорным столом друг напротив друга сидят Аввакумов и Любарская. Аввакумов смотрит какие-то бумаги, Любарская нервно комкает платочек. Бурдякин спит на диване. Смердюк расхаживает взад и вперёд.

 

Аввакумов (поднимая голову). Семён Семёныч, сядь, не мельтеши.

Смердюк (смотрит на часы). Безобразие! Опаздывает уже на сорок минут.

Аввакумов. Оттого, что ты шатаешься туда-сюда, как маятник, он быстрее не прибудет. Не волнуйся, Трупику от меня достанется на орехи.

Бурдякин (не просыпаясь). Орех земляной, шесть букв.

Аввакумов (кивая на Бурдякина). Во, кроссвордист нашёлся. У него теперь будет много свободного времени, наразгадывается досыта.

Голос секретарши. Семён Семёнович, к вам Трупик Вадим Вадимович.

 

Смердюк подходит к своему столу, нажимает кнопку на селекторе.

 

Смердюк (раздражённо). Впускай, впускай!

 

Входит Трупик, оглядывает присутствующих.

 

Трупик. Добрый день, коллеги!

Смердюк (раздражённо). Почему опоздали, товарищ Трупик?

 

Трупик игнорирует вопрос.

 

Аввакумов. Товарищ Трупик, товарищ генерал-майор задал вам вопрос.

Трупик (не глядя на Смердюка). Задержали дела, товарищ генерал-полковник.

Смердюк (в сторону). Ну и тип…

Аввакумов. Знакомьтесь, товарищ Трупик. Это — Евдокия Матвеевна Любарская, старшая сестра-хозяйка объекта "Б". Евдокия Матвеевна, вот ваш новый заведующий, Вадим Вадимович Трупик.

Трупик (бросает взгляд на Любарскую). Очень рад, Евдокия?..

Любарская (холодно). Матвеевна. Взаимно, Вадим?..

Трупик. Вадимович.

Аввакумов (показывая на спящего Бурдякина). А это — ваш предшественник, Николай Николаевич Бурдякин. Он несколько притомился и прилёг отдохнуть.

Трупик. Да, я вижу.

Аввакумов. Николай Николаевич! (Повысив голос.) Товарищ Бурдякин!

Бурдякин (не просыпаясь). Восемьдесят лет уже… скоро…

Трупик. Не надо, не будите его, товарищ генерал-полковник. Он — лишний человек. Как Печорин, ха-ха-ха!

Смердюков. М-да-а-а…

Аввакумов. Ты хотел что-то сказать, Сеня?

Смердюков. Нет, нет.

Аввакумов. Вот и прекрасно. Вадим Вадимович, завтра с утречка отправляйтесь на объект "Б", начинайте входить в курс дела.

Трупик (молодцевато вытягивается). Есть!

Бурдякин (не просыпаясь). И пить!

 

Все смотрят на Бурдякина.

 

Аввакумов. Гм… Все свободны, товарищи.

 

Трупик и Любарская уходят.

 

Аввакумов. Сеня, дай команду, чтобы Бурдякина отвезли домой.

 

Занавес. Пауза (музыкальная).

По авансцене проходит недовольный Гершвин.

Занавес открывается. Та же обстановка. Смердюк сидит за столом, подписывает какие-то бумаги.

 

Смердюк (напевает, подражая Утёсову). Я живу в озвученной квартире: есть у нас рояль и саксофон, громкоговорителя четыре, и за каждой дверью — патефон!..

 

Вбегает Гершвин.

 

Смердюк (напевает). …и у меня есть тоже патефончик, только я его не завожу, потому что он меня прикончит — я с ума от музыки схожу.

Гершвин. Сочувствую, Семён Семёнович!

 

Смердюк замолкает, отрывается от бумаг и смотрит на Гершвина. Удивление на его лице сменяется раздражением.

 

Смердюк (сердито). Это что за номера?! (Нажимает кнопку селектора.) Катя! Катя!!!

Гершвин. Ваша секретарша отсутствует на своём рабочем месте.

Смердюк. Вы кто такой? Что вам нужно?

 

Гершвин развязно подходит к столу для заседаний и садится за него.

 

Гершвин. Позвольте представиться: Гершвин Иосиф Яковлевич, музыкальный работник объекта "Б". Попросту говоря, тапёр.

Смердюк. Каким образом вы сюда проникли?

Гершвин. Помилуйте, Семён Семёнович! (Вынимает "корочки" и демонстрирует их Смердюку.) У меня, как и у вас, имеется удостоверение.

Смердюк. Почему позволяете себе бесцеремонно вторгаться в чужой кабинет?

Гершвин. Поверьте, я бы предпочёл не вести себя подобным образом.

Смердюк. Гершвин, Гершвин… Мне знакома ваша фамилия.

Гершвин. Увы, кроме неё, меня ничто не роднит с великим джазовым композитором. Хотя я, как вы понимаете, тоже имею отношение к музыке. Когда-то даже давал уроки игры на фортепиано… частным образом.

Смердюк. По-моему, я вас где-то видел.

Гершвин. Я занимался в том числе и с вашей дочерью Татьяной. Правда, это было так давно…

Смердюк (с досадой). О, чёрт…

Гершвин. Простите?

Смердюк. Да, я вас вспомнил.

Гершвин. Собственно, благодаря вам я и попал в Контору.

Смердюк. По-моему, я не давал вам рекомендацию.

Гершвин. Достаточно было одного вашего имени.

Смердюк. Вот как? Отдаю должное вашему умению устраиваться.

Гершвин. Чем богаты, тем и рады.

Смердюк. Что же привело вас ко мне?

Гершвин. Трупик.

Смердюк. В смысле?

Гершвин. В прямом. Новый руководитель объекта "Б" полковник Трупик Вадим Вадимович.

Смердюк. У вас не сложились отношения с новым руководителем?

Гершвин. Не у меня одного.

Смердюк. Сейчас мы говорим только о вас. Расскажите, в чём дело.

Гершвин. В первый же день на своей новой должности Трупик перезнакомился с персоналом. Он очень хотел всем понравиться — девушкам наговорил комплиментов, а мне заявил, что с юности был большим поклонником джаза. Даже сел за фортепьяно и исполнил тему "Я знаю, почему" из "Серенады Солнечной долины". С огрехами, но исполнил. Однако через несколько дней у нас с Трупиком в силу обстоятельств произошёл более подробный разговор о джазе, который выявил его абсолютную некомпетентность в данном вопросе.

Смердюк. Ну, бывает, прихвастнул человек, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Гершвин. Но тревожный звоночек у меня в голове прозвенел. И это было только начало.

Смердюк. Что ещё?

Гершвин. Через какое-то время Трупик вдруг спросил, не желаю ли я, как он выразился, "несколько разнообразить репертуар". Я попросил его пояснить, что он имеет в виду, но он только улыбнулся и сказал, что мы с ним обсудим данный вопрос подробнее, когда у него будет время. И ушёл.

Смердюк. Куда?

Гершвин. Как — куда? К себе в кабинет. Потом я неоднократно напоминал Трупику об обсуждении репертуара, но он под разными предлогами уходил от разговора. Это меня напрягало, невозможно ведь всё время находиться в подвешенном состоянии!

Смердюк. Может, Трупик передумал расширять репертуар?

Гершвин. Если бы! Он застал меня врасплох — вернулся к этой теме совершенно неожиданно и в самое неподходящее время.

Смердюк. Что значит "в неподходящее время"?

Гершвин (встаёт с места и взволнованно ходит взад и вперёд). В тот вечер на объекте ожидали очень важных гостей.

Смердюк. Кого именно?

Гершвин. Я давал подписку о неразглашении…

Смердюк. Вы смеётесь, товарищ Гершвин?! Я — непосредственный начальник вашего непосредственного начальника!

Гершвин. В инструкции написано, что упоминать имена клиентов и их статусы я могу только с сотрудниками объекта "Б". Вы же таковым не являетесь.

Смердюк (раздражённо). Ладно, шут с ними, с клиентами. Так что Трупик?

Гершвин. Непосредственно перед прибытием гостей он вызвал меня и вручил целый список мелодий, которые я должен был играть!

Смердюк. И что, большой список?

Гершвин. На двух страницах! Я, конечно, неплохой исполнитель и легко обхожусь без нот, но мне необходим хотя бы минимум времени для репетиции.

Смердюк. А что там были за мелодии?

Гершвин (машет рукой). Да всякое посконное старьё в основном… "Мгновения", "С чего начинается Родина", "Нежность" Пахмутовой… ну, знаете, "Опустела без тебя земля…"

Смердюк. Между прочим, замечательные мелодии.

Гершвин (раздражённо). А я разве говорю, что плохие? Но я ведь не музыкальный автомат!

Смердюк. И что было дальше?.. Сядьте, пожалуйста, а то у меня уже в глазах рябит.

Гершвин (садится на место). Что дальше, что дальше… После ухода гостей Трупик снова вызвал меня к себе. Выразил благодарность за исполнение на высоком профессионально-творческом уровне — это его собственная формулировка. Я, разумеется, размяк и расслабился. И тут он выдаёт: не гоже, мол, звучать столь душевной и патриотической музыке в разных сомнительных заведениях. Я, как вы понимаете, удивился. И на свою голову вздумал уточнить: вы, Вадим Вадимыч, имеете в виду объект "Б"? А Трупик мне в ответ: что же вы, Иосиф Яковлевич, охаиваете место своей службы? Не ожидал, говорит, от вас!

Смердюк (задумчиво). Хм…

Гершвин. А сегодня утром столкнулся с ним у входа… Он спросил, сколько мне лет. Как будто из личного дела не мог узнать!

Смердюк. Ну спросил, и что?

Гершвин. И ничего. Я ответил, он кивнул и удалился к себе. Я так думаю, Трупик желает меня спровадить.

Смердюк. Не надо делать поспешных выводов, Яков?..

Гершвин. Иосиф Яковлевич.

Смердюк. …Иосиф Яковлевич. Вы больше нафантазировали и накрутили себя. Так что идите, спокойно работайте. Я убеждён, что для беспокойства у вас нет ни малейших причин.

Гершвин. Семён Семёныч…

Смердюк. Идите, я сказал! Разберусь.

 

Гершвин вздыхает, встаёт и уходит. Смердюк неодобрительно смотрит ему вслед, затем снова принимается изучать документы.

Затемнение, музыка.

Свет. Та же обстановка. Входит Смердюк, садится за стол, нажимает кнопку селектора.

 

Смердюк. Катя! (Ждёт.) Катя!!! (Про себя, недовольно.) Куда опять подевалась эта чёртова мартышка?

Голос секретарши (удивлённо). Какая мартышка, Семён Семёныч?

Смердюк. А! Это я так, о своём… Катя, кто занимался готовкой на юбилее Валентины Герасимовны?

Голос секретарши. Вашей супруги? Сейчас узнаю, Семён Семёныч.

Смердюк. Поскорее, жду.

 

Смердюк встаёт из-за стола, расхаживает, что-то напевает вполголоса.

 

Голос секретарши. Семён Семёныч, здесь Багатерия.

Смердюк (удивлённо). Какая Багатерия?

Голос секретарши. Левон Петрович Багатерия, шеф-повар объекта "Б".

Смердюк. Зачем он мне?

Голос секретарши. Ну, он это, понимаете? Багатерия готовил стол для юбилея вашей супруги. Он как раз находился у нас, узнал, что я разыскиваю шеф-повара, и пришёл сам.

Смердюк. Надо же... Пусть войдёт.

 

Входит Багатерия.

 

Багатерия (разведя руки). Товарищ Смердюк, здравствуйте, дорогой!

Смердюк. Здравствуйте, товарищ Багатерия! Простите, как вас по имени-отчеству?.. Лаврентий Павлович?

Багатерия. Нет, нет, Левон Петрович!

Смердюк. Да-да, извините… Прошу вас, присаживайтесь.

 

Багатерия садится за стол для заседаний.

 

Смердюк. Значит, вы организовали праздничный стол? Примите мою самую искреннюю благодарность, уважаемый Лавр… Левон Петрович. Всё было необычайно вкусно.

Багатерия. О чём говорить, Симеон Симеонович! Только для вас, с выражением моего глубочайшего к вам уважения.

Смердюк. Скажите, а каким образом вы попали, так сказать, в выездную кулинарную бригаду? Я-то пребывал в уверенности, что всем занимаются исключительно повара хозяйственного управления.

Багатерия. Главный повар ХОЗУ заболел, и директор столовой вызвал меня. Это настоящий перст судьбы, Симеон Симеонович, что я оказался здесь, а вы меня вызвали!

Смердюк. При чём тут перст судьбы?

Багатерия (горестно). Симеон Симеонович, дорогой! Одна осталась надежда — на вашу мудрость и справедливость… Я же всю свою жизнь посвятил кухне! Вах, какие только блюда не выходили из-под этих рук! (Демонстрирует ладони.) И вот на старости лет оказался никому не нужен, слушай!

Смердюк. То есть как не нужны? Что вы такое говорите?

Багатерия (качает головой). Не вправе я, конечно, обсуждать… и осуждать начальство, да только душа болит, как открытая рана.

Смердюк. Левон Петрович, а если ближе к делу?

Багатерия. Трупик.

Смердюк. Что — Трупик?

Багатерия. Трупик без ножа режет. Лучше бы с ножом, как барана, слушай… Э-э-э! А ведь поначалу он мне понравился. Поздоровался, поговорил как человек с человеком, душевно так поинтересовался — всё ли в порядке, товарищ Багатерия, не нужно ли чем помочь, товарищ Багатерия… (Качает головой.)

Смердюк. Дальше, дальше, Левон Петрович!

Багатерия (бьёт рукой по столу). Поставщиков сменил! Зачем сменил, слушай?! Продукты дороже, качество хуже! Я ему так и говорю — Вадим Вадимыч, дорогой, плохие продукты, дорогие! А он мне — простые люди кушают простые продукты, а всякие твои деликатесы-меликатесы никому не надо! (Наклоняется к Смердюку, вполголоса.) А я точно знаю, Симеон Симеоныч: он разницу в карман к себе кладёт!

Смердюк (строго). Вы, Левон Петрович, говорите, да не заговаривайтесь.

Багатерия. Я не заговорюсь, клянусь могилой отца!

Смердюк. У вас имеются доказательства?

Багатерия. Какие доказательства, слушай? По накладной — баранина, по реальности — говядина, да и та лежалая. Что я, в мясе не разбираюсь? Ви́на, ви́на поступают массандровские, а он велит их переливать в графины и подавать как французские. Коньяк заменил коньячным напитком, а это же гадость, её пить никак нельзя!

Смердюк. Так… Что ж, устроим ревизию в вашем хозяйстве.

Багатерия. Э, да если бы только в продуктах было дело… А меню? От харчо у Трупика изжога. Люля-кебаб ему острый слишком, делай, говорит, без соуса и без специй. Слушай, какой люля-кебаб без соуса и без специй, а?! Во всё лезет!

Смердюк. А при чём здесь Трупик? Блюда — для посетителей, а не для него.

Багатерия. Симеон Симеонович, дорогой, так скажите ему! Знаете, что он ещё недавно при всех заявил? Зачем, говорит, здесь вообще нужен какой-то общепит? Люди, говорит, сюда не жрать приходят, а девок трахать — клянусь, так и сказал!

Смердюк. Трупик вознамерился ликвидировать вашу кухню? Это не в его компетенции. Относительно объекта "Б" существуют определённые положения, инструкции…

Багатерия. Э-э, слушай, какие-такие положения-инструкции! Вчера вдруг принялся вспоминать, как во время учёбы ходил обедать в буфет. Там, говорит, всё готовое привозили — салаты с винегретами с фабрики-кухни, сосиськи в тесте, булочки с изюмом, компот из сухофруктов… Вот, говорит, Левон Петрович, ты не представляешь, как было вкусно! Вах, такая дрянь — а ему вкусно, да? У меня даже давление подскочило…

Смердюк. Левон Петрович, повторяю: у вас нет оснований для беспокойства. Никто вашу кухню трогать не собирается — ни Трупик, ни кто-нибудь ещё.

Багатерия. Я понимаю, Симеон Симеоныч, да ведь душа-то болит! Всё время думаешь об этом, поверите — работа из рук валится.

Смердюк. Да-да, хорошо. Я вас услышал, Левон Петрович. Кто-нибудь ещё из штата недоволен новым директором?

Багатерия (вполголоса). Все недовольны, слушай! Всем этот Трупик надоел! Только жаловаться боятся, как бы хуже не стало.

Смердюк. Я понял. Левон Петрович, я вас не задерживаю. Идите и ни о чём не беспокойтесь.

Багатерия. Спасибо, дорогой, спасибо!

 

Багатерия встаёт и уходит. Смердюк откидывается на спинку кресла, отдувается.

 

Смердюк (про себя). Что-то мне всё это не нравится…

 

Звонит телефон. Смердюк снимает трубку.

 

Смердюк. Слушаю, Смердюк… Здравия желаю, Михал Михалыч!.. Нет, сейчас нет… А-а-а, вот хорошо, что вы позвонили, я-то вас не хотел беспокоить по этому поводу… Да, есть… Сейчас буду. Есть.

 

Смердюк кладёт трубку, нажимает кнопку селектора.

 

Смердюк. Катя! Машину мне, срочно!

 

Смердюк уходит.

Затемнение. Пауза (музыка).

Свет. Та же обстановка. Сцена пуста.

 

Голос секретарши (испуганный; фоном доносятся женские рыдания). Семён Семёнович! Семён Семёнович!!!

 

Появляется Смердюк. Он без пиджака: рубашка с галстуком и брюки с подтяжками. Смердюк настроен благодушно. Напевая, он подходит к окну, отдёргивает штору, смотрит. Небрежно делает физические упражнения руками.

 

Голос секретарши. Семён Семёнович, вы в порядке?!

Смердюк (досадливо). Катя, я же просил меня не беспокоить!

Голос секретарши. Я знаю, но тут Любарская. Она требует, чтобы вы её приняли…

Смердюк (подходит к столу). Любарская? У меня нет на неё времени.

Голос Любарской. Сволочь!!!

Голос секретарши. Она плачет, слышите?

Смердюк. Сквернословит она, вот что я слышу. Передай, чтобы пришла в часы приёма по личным вопросам, в пятницу…

Голос Любарской (всхлипывая). Ну какая же ты дрянь, а?! Ладно, погоди! У меня с собой фотографии, я их всем здесь покажу!

Смердюк. Какие ещё фотографии?

Голос Любарской. Те самые! Ещё и жена твоя узнает…

Смердюк (обеспокоенно). Так, всё! Катя, пусть Любарская войдёт.

 

Входит Любарская, всхлипывая и вытирая глаза платочком.

 

Любарская. Сеня, как ты можешь так обращаться со мной! Неужели я заслужила… (Плачет навзрыд.)

 

Смердюк подходит к Любарской, берёт её под руку, ведёт к дивану, усаживает и сам садится рядом.

 

Смердюк. Дуся, Дуся, что же ты… Успокойся! Ну, будет, будет… (Обнимает Любарскую.)

Любарская. Когда шла сюда, дала себе слово не устраивать сцен, но твоё отношение… такое отношение!.. (Плачет.)

 

Смердюк убирает руки от Любарской, встаёт с дивана.

 

Смердюк (резко). Капитан Любарская, приказываю вам взять себя в руки! (Ударяет кулаком по столу).

Любарская (вздрагивает; испуганно). Ой, господи… (Перестаёт рыдать.)

Смердюк. Вот так-то лучше. (Ставит стул для посетителей напротив дивана, садится лицом к Любарской.) А теперь, Дуся, спокойно и не торопясь объясни мне цель своего визита.

Любарская (сморкается в платочек). Трупик.

Смердюк. Опять! У вас у всех свет клином сошёлся на Трупике, что ли?

Любарская. У кого — у всех?

Смердюк. Неважно. Тебе-то он чем насолил?

Любарская. Нет, поначалу он мне даже понравился… тем, что не пьёт, в отличие от Бурдякина. Но потом… (Лицо её кривится: собирается заплакать.)

Смердюк. Стоп-стоп-стоп! Излагай спокойно.

Любарская. Девушки от Трупика тоже были в восторге — хохмочки всякие, анекдоты рассказывал, пошлые, правда… А со временем перешёл на личности. Видимо, изучил личные дела и медицинские карты и принялся подкалывать сведениями из них.

Смердюк. Например?

Любарская. Как-то Маша страдала насморком — так Трупик при каждой встрече с ней хихикал: "Не жуй сопли!" Карина старательно борется с волосами на ногах… ну что поделаешь, гормоны! А он ей — "Гы-гы-гы, половые признаки дяденьки!" У Жанны брат живёт в Израиле, и Трупик ей проходу не даёт, всё выпытывает, успешно ли прошло у него обрезание… Странный какой-то интерес к этой теме.

Смердюк. Господи, да не обращайте внимания! Мало ли у кого какие закидоны! Пропускайте его подколки через себя.

Любарская. Тебе легко говорить. А девушки переживают. Да если бы только в подколках было дело…

Смердюк. А что ещё?

Любарская (с сарказмом). Нежданно-негаданно у Трупика появились претензии к рабочему гардеробу девочек. Зачем, говорит, нам бездумно копировать Запад? И потом, объект "Б" предназначен для специфического контингента. Дескать, посетители — люди служивые, привыкли к строгому стилю, так пусть девочки носят форму.

Смердюк. Военную, что ли?

Любарская. Да нет, Сеня, не военную. Школьную. Платьица коричневые с фартучками.

Смердюк. Одна-а-ако! Может, им ещё пионерские галстуки повязать?

Любарская. Мне почему-то кажется, что у Трупика вертелась в голове такая мысль. Но это было бы уже слишком!

Смердюк. М-да-а-а…

Любарская. Девочки, конечно, были недовольны. И я их хорошо понимаю — вместо ярких, красивых нарядов щеголять в унылых платьях времён царя Гороха. Стали меж собой шептаться, брюзжать. Трупику кто-то донёс, а может, он сам подслушал и потребовал выгнать самых активных.

Смердюк. Выгнала?

Любарская. Семён, у меня бы рука не поднялась! Я же с девчонками сроднилась, мы как одна семья! Поэтому придумала такую комбинацию: тех, на кого Трупик взъелся, оформила уборщицами, а уборщицам предложила заменить их.

Смердюк (смеётся.) Ну ты даёшь! Уборщицы же сплошь из Средней Азии, разве нет?

Любарская (сердито). Ну и что? Некоторых посетителей тянет на экзотику. А потом, они в основном девушки молодые и довольно красивые.

Смердюк. Да они же мусульманки...

Любарская. Знаешь, на таких условиях, которые предоставляет Контора…

Смердюк. Всё-всё, можешь не продолжать.

Любарская. В общем, всё шло неплохо, пока Трупик не раскусил этот манёвр. Опять, наверное, кото-то ему донёс. Ещё и поиздевался: я, говорит, сам мастер на разные разводочки, так что кого хочешь переиграю.

Смердюк. Тебе помочь вычислить стукача?

Любарская. А смысл? Девочек всё равно пришлось уволить. (Всхлипывает.) Все плакали… А Трупик всерьёз взялся за меня. Замучил замечаниями и придирками.

Смердюк. Поподробнее, пожалуйста.

Любарская. И вроде бы всё по мелочам, а вот если брать в целом… Во-первых, тапёр ему не по нраву, Оська Гершвин. Ну, тот сам виноват: повадился исполнять одну и ту же мелодию, словно шарманка — ту, единственную, которую Трупик умеет играть. У гостей она уже в ушах навязла, они жалуются, а Оська в ответ на претензии ехидничает, что не имеет права быть способнее своего начальника. Во-вторых, шеф-повар Левон якобы нарочно кормит его несвежим, а для маскировки запаха сыпет в еду столько специй, что во рту горит и изжога мучает.

Смердюк. Это так?

Любарская. Да ничего подобного, я же пробу снимаю! В-третьих, плохо поставлена идеологическо-воспитательная работа среди личного состава объекта "Б" — мол, девушки политически неграмотны, разболтанны, и позволяют себе в подробностях обсуждать в своём кругу посетителей.

Смердюк. Ну и что?

Любарская. Вот ты у Трупика и спроси — ну и что?

 

Пауза. Сердюк и Любарская молчат, потом она начинает рыдать. Смердюк идёт к столику с графином, наливает в стакан воду, подносит Любарской. Она пьёт.

 

Любарская (всхлипывая). Я точно знаю — не сегодня-завтра Трупик меня тоже выгонит!

Смердюк. Пожалуй, настала пора посетить объект "Б".

 

Занавес.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

Объект "Б", кабинет Трупика. Кричаще-роскошная мебель под рококо: письменный стол с телефоном в стиле ретро, книжный шкаф, журнальный столик, вокруг него — кресла и диван.

В одном из кресел сидит связанный Бурдякин, его рубаха разорвана, лицо в крови. Гершвин, в чёрных брюках и светлом джемпер,е втаскивает на сцену ненатурально рыдающую Любарскую. Она в разорванном платье, лицо у неё в синяках.

 

Гершвин (указывает Любарской на Бурдякина). Ну, посмотри на него! Ты ему что-нибудь сообщала? Сколько он тебе заплатил?

Любарская (ненатурально плачет). Я не знаю!!!

Гершвин. Где дневники О'Рейли?!

Любарская. Я ничего не знаю! Я не знаю этого человека! Я не знаю, где эти документы! Кто… Кто вы?!

 

Гершвин делает вид, что бьёт Любарскую.

 

Бурдякин (ненатурально изображая возмущение). Прекратите!!!

 

Гершвин снова делает вид, что бьёт Любарскую. Входит Багатерия в сером костюме с галстуком.

 

Багатерия (Гершвину). Не очень-то вы продвинулись.

Гершвин. А что дали ваши гуманные методы?

Багатерия. Подождите, Гребан, это не так быстро делается, да?

Гершвин. Доктор, мы не у себя дома, у нас нет времени! Я не могу задержаться в городе ни на минуту! А вам ещё нужно собраться!

Багатерия. Да-да, сейчас.

 

Багатерия уходит.

 

Гершвин отпускает Любарскую, она садится на пол. Гершвин подходит к Бурдякину и ненатурально бьёт его кулаком в челюсть.

 

Гершвин. Кто с тобой работает?! Кто с тобой работает?!

 

Гершвин достаёт зажигалку, извлекает пламя, подносит к губам Бурдякина. Тот задувает пламя.

 

Гершвин. Кто с тобой работает?! Кто с тобой работает?! Кто?! Кто, говори!!! (Делает вид, что бьёт Бурдякина).

Бурдякин (изображая изнеможение). Господа… Я надеюсь, нет возражений… против этого выражения… Правда, мы не господа положения… Но по положению мы… Господа!!! Итак, господа! Имею честь!..

 

Гершвин делает вид, что бьёт Бурдякина в живот.

Входит Багатерия с портфелем в руках, кладёт его на стул.

 

Багатерия (глядя на Бурдякина). Симулирует сумасшествие, слушай…

Бурдякин. Итак, господа…

 

Гершвин делает вид, что бьёт Бурдякина в живот. Выходит из образа, выжидающе смотрит в сторону. Багатерия, Бурдякин и Любарская — тоже. С той стороны, в которую устремлены их взгляды, появляется Мамаева.

 

Мамаева (хлопая в ладоши). Уже лучше, хотя всё равно пока далеко от совершенства.

Гершвин. Елена Ринатовна, очень нужен исполнитель роли Ладейникова. Без него куража не хватает.

Мамаева. Вот освободится Вадим Вадимович, с ним вместе ещё раз прорепетируем. (Багатерии.) Левон Петрович, можно обойтись без этих ваших "слушай", "да" и прочего?

Багатерия. Прочего чего, Елена Ринатовна, слушай?

Мамаева (вздыхает). Ладно… А вам, Евдокия Матвеевна, надо плакать поестественнее. Вы ведь женщина, неужели не можете изобразить?

Любарская. Я же не актриса, Елена Ринатовна!

Мамаева. Любая женщина в душе актриса. Постарайтесь! Вспомните что-нибудь грустное, какой-нибудь драматический эпизод из своей биографии.

Любарская (задумчиво). Даже не знаю… (Морщит лоб.) Разве что это… Ах! (Её лицо искажает гримаса, она плачет всерьёз).

Мамаева. Во! Во! Вот теперь верю! Молодец!

 

Любарская, рыдая, убегает.

 

Мамаева (ей вслед, строго). Евдокия Матвеевна, вы куда? Евдокия Матвеевна!

Гершвин. Евдокия Матвеевна переселилась в предлагаемые обстоятельства. В точности по Станиславскому.

Мамаева. Ваша ирония неуместна.

Бурдякин (подобострастно). А у меня как получилось, Елена Ринатовна?

Мамаева (машет рукой.) Вам и играть-то особо не надо. Что пьяный, что избитый… (Оглядывает всех оставшихся.) Так, что у нас с нормами ГТО? Все сдали?

Багатерия (молодцевато). Я сдал!

Гершвин. Я тоже.

Мамаева. Проверю.

Бурдякин (грустно). А я не уложился в нормативы…

Мамаева. Пить меньше надо, Николай Николаич. Хоть вы у нас теперь и не начальник, а массовик-затейник на полставки, это не значит, что можно манкировать столь важным делом, которое находится у Вадима Вадимовича на особом контроле. А то, глядите, окончательно на пенсию отправим!

Бурдякин. Понятно, Елена Ринатовна.

Мамаева. Все свободны… пока. Приедет Вадим Вадимович, продолжим репетицию.

 

Гершвин и Багатерия уходят. Бурдякин продолжает стоять, опустив голову.

 

Багатерия (Гершвину, вполголоса). Как думаешь, тренер нас не выдаст?

Гершвин (оглянувшись на Мамаеву, вполголоса). Тихо ты! Мы ему хорошо забашляли.

 

Мамаева. Николай Николаич, все сво-бод-ны! Вы плохо слышите?

 

Бурдякин вздрагивает, тоже уходит. Мамаева садится за стол, бесцельно перебирает лежащие на нём папки и бумаги.

Появляется разгневанный Смердюк. Он прижимает к носу платок и шмыгает — у него носовое кровотечение.

 

Мамаева (увидев Смердюка). Вы кто такой? Сюда посторонним вход воспрещён!

Смердюк (злобно). А вы кто такая, что здесь командуете?

Мамаева. Я — кто такая? Сейчас вам объяснят… (Снимает трубку телефона.) Охрана!

Смердюк. Немедленно положите трубку! Это приказ!

Мамаева. Что?!

 

Смердюк швыряет платок на пол, подходит к Мамаевой, вырывает у неё телефонную трубку, кладёт на рычаг.

 

Мамаева. Вы что себе позволяете? Вон, телефон в крови испачкали!

Смердюк. Есть чистый платок? Дайте сюда!

Мамаева. Ещё чего!

Смердюк. Перед вами — генерал-майор Смердюк, начальник хозяйственного управления.

Мамаева (испуганно). Ой! (Встаёт из-за стола, вытягивается по стойке "смирно".) Товарищ генерал-майор…

Смердюк. Дайте же платок, вам говорят!

 

Мамаева достаёт из кармана платок, протягивает Смердюку. Тот прикладывает его к носу.

 

Смердюк. Повторяю вопрос: кто вы такая?

Мамаева (испуганно). Майор Мамаева Елена Ринатовна, старшая сестра-хозяйка объекта "Б"! Товарищ генерал-майор, простите! Я ведь не знала…

Смердюк. Ничего, ещё будет время узнать… Что за болван у вас там дежурит на входе? Не успел войти — тут же полез ко мне с палочкой: мазок, говорит, надо взять. Какой ещё, на хрен, мазок?!

Мамаева. Распоряжение Вадим Вадимыча — брать биоматериал у всех новых посетителей объекта "Б".

Смердюк. С какой целью?

Мамаева. С целью создания банка данных ДНК.

Смердюк. Трупик совсем охренел? А этот дылда прямо как будто читать не умеет! Я ему удостоверением в морду тычу — только глазами хлопает.

Мамаева (виновато). Он и правда не умеет читать.

Смердюк. Что?!

Мамаева. Его зовут Петя, он двоюродный племянник Вадима Вадимовича. Не освоил грамоту по причине ограниченных умственных способностей. Вот Вадим Вадимович Петю сюда и пристроил — жалко парнишку-то!

Смердюк (с сарказмом). Жалко, значит? А то, что он полез в драку с генералом — это так, ерунда?!

Мамаева. Он же глупенький! По развитию — четырёхлетний ребёнок.

Смердюк. Зато по кулакам — чистый Мохаммед Али. (Отнимает от лица платок, смотрит на него, швыряет на пол.) Садитесь!

Мамаева. Слушаюсь! (Садится за стол.)

 

Смердюк садится в кресло.

 

Смердюк. Ладно, мы с Трупиком ещё поговорим на эту тему. Теперь вот что. Почему сотрудники объекта в таком виде? Я их только что видел в фойе. Любарская в рванье, ревёт белугой, Бурдякин — тоже в рванье и в синяках…

Мамаева. Мы репетируем, товарищ генерал-майор. Вадим Вадимович распорядился поставить своими силами пьесу "Мёртвый сезон".

Смердюк. "Мёртвый сезон"?

Мамаева. Да, по одноимённому фильму. Вадим Вадимович тоже принимает участие в постановке, он играет разведчика Ладейникова.

Смердюк. Да уж понятно, что не секретаршу Кэтрин. А почему именно "Мёртвый сезон"? Взяли бы что-нибудь из классики. "Чайку", например, или "Женитьбу".

Мамаева. "Мёртвый сезон" — любимый фильм юности Вадима Вадимовича. Благодаря ему Трупик и решил посвятить себя службе в Конторе.

Смердюк. Понятно. И какого же хрена Трупик развёл на объекте эту самодеятельность?

Мамаева. Ну… Во-первых, это важный элемент идеологической работы. Во-вторых, надо же чем-то занять освободившихся сотрудников.

Смердюк. Кстати, по поводу сотрудников. Почему Бурдякин до сих пор не на пенсии?

Мамаева. Бурдякин очень уж просил его не выгонять. Говорит, что столько лет посвятил объекту "Б" и не представляет себе жизни без него. У Вадим Вадимыча сердце доброе, он и оставил старика на полставки. Придумал ему должность массовика-затейника.

Смердюк. И в чём же заключаются его обязанности? Какие такие затеи придумывает Бурдякин?

Мамаева. Ну, конкурсы разные, викторины для гостей…

Смердюк. Ну да, объект "Б" — самое подходящее место для викторин. Клуб "Что? Где? Когда?" с хрустальной совой… Погодите-ка! Вы сказали — освободившиеся сотрудники. С вами-то всё ясно — вы теперь на должности Любарской. Кстати, чем она сейчас занимается?

Мамаева. Любарская — моя помощница и секретарша.

Смердюк. А Багатерия и Гершвин?

Мамаева. Багатерия работает официантом и по совместительству — посудомойкой.

Смердюк. Час от часу не легче! Классный повар, истинный мастер своего дела бегает у вас с подносами?! Лучше бы Любарская, ей-богу…

Мамаева (пожимает плечами). Багатерию его работа устраивает. А Любарскую я просто пожалела.

Смердюк. Кто же заведует кухней вместо Багатерии?

Мамаева. Должность шеф-повара упразднена.

Смердюк. Как? Совсем?

Мамаева. Совсем. Теперь привозят готовые обеды из столовой главного здания Конторы.

Смердюк. Великолепно. А что с тапёром?

Мамаева. Вместо тапёра у нас теперь музыкальный центр.

Смердюк (ядовито). Что ж, очень прогрессивно. А Гершвин, значит, только и делает, что меняет на нём диски?

Мамаева. Что вы, товарищ генерал-майор! Гершвин отвечает за постельное бельё в номерах.

Смердюк. О, господи…

 

Звонит телефон. Мамаева, морщась от брезгливости, берёт двумя пальцами испачканную в крови телефонную трубку.

 

Мамаева. Алло! Слушаю, Иосиф Яковлевич.

Смердюк. Лёгок на помине…

Мамаева. Как грязное?.. Из прачечной?.. Быть такого не может!.. Ах, даже так?.. Безобразие какое! Может, они что-то перепутали?.. Сейчас я подойду. (Кладёт трубку.) Извините, товарищ генерал-майор, мне придётся ненадолго отлучиться.

Смердюк. Пожалуйста-пожалуйста.

 

Мамаева уходит. Сердюк продолжает сидеть в кресле, барабанит пальцами по столику. Со стороны, не видимой Сердюку, появляется Филька, он в пионерской форме с красным галстуком. Филька с равнодушным видом подкрадывается сзади к Сердюку и закрывает ему глаза ладонями.

 

Смердюк. Что за фамильярность, товарищ Мамаева? (Отводит руки Фильки от своего лица, оборачивается.)

Филька (отдавая пионерский салют). Всегда готов!

Смердюк. Батюшки-ебатюшки! Ты каким Макаром здесь, пионер?

Филька. А кто такой Макар?

Смердюк. Неважно. Как тебя зовут?

Филька. Филипп, можно просто Филька.

Смердюк. А я — Семён Семёнович, можно дядя Сеня. И как же ты тут оказался, Филька?

Филька. Просто пришёл.

Смердюк. Я вижу, что пришёл. У тебя здесь родители… э-э-э… мама работает, что ли?

Филька (грустно). Я сирота.

Смердюк. Вот как! Сочувствую.

Филька. Меня Вадим Вадимыч приютил.

Смердюк. Что значит "приютил"? Здесь не детский дом.

Филька. Он такой добрый, дядя Вадя!

Смердюк. Не сомневаюсь. Ну-ка, быстро садись и рассказывай обо всём, что с тобой приключилось.

 

Филька быстро садится к Смердюку на колени и обнимает его за шею.

 

Филька. Дядя Сеня, вы тоже очень добрый!

 

Смердюк пугается, пытается вырваться из объятий и спихнуть Фильку с колен.

 

Смердюк. Э, э, парень, ты чего?!

 

Входит Мамаева.

 

Мамаева (всплеснув руками). Филька!!! Ты что творишь?! Немедленно оставь в покое товарища генерал-майора!

 

Филька соскакивает с колен Смердюка и вытягивается по стойке "смирно".

 

Смердюк (поправляет галстук). Чёрт! Товарищ Мамаева, извольте объяснить, что у вас тут творится!

Мамаева. Пусть этот сопляк объясняет! (Фильке.) Тебе кто разрешил сюда прийти, а?

Филька (испуганно). Тётя Лена, я не виноват, честное слово! Мне велели, чтобы я пришёл в кабинет и… ну, короче… в общем…

Мамаева. Говори, засранец!

Филька. Чтобы я понравился дяде, который здесь сидит.

Мамаева (хватаясь за сердце). Боже мой!

Смердюк (Фильке, резко). Кто велел?

 

Филька молчит, испуганно глядя то на Смердюка, то на Мамаеву. Смердюк подходит к Фильке, поднимает его голову за подбородок и пристально смотрит ему в глаза.

 

Смердюк (резко). В глаза смотреть! Быстро отвечать! Кто тебя сюда направил?

 

Филька кривит рот, всхлипывает.

 

Смердюк. Ну?!

Филька. Дядя Ося…

Смердюк. Какой ещё дядя Ося?

Филька. Который бельём заведует, а раньше он на пианине играл.

Смердюк. Гершвин?

Филька. Не знаю я его фамилии… Только вы меня не выдавайте! Дядя Ося обещал устроить меня в музыкальную школу, я хочу научиться на баяне играть.

Мамаева. Та-а-ак…

Смердюк. Не переживай, в школу мы тебя и так устроим.

Филька. Врёте! Вы всегда врёте!

Смердюк. С чего ты взял?

Филька. Все конторские — обманщики! Так говорил дядя Саша, папин брат. А папа за это на него донос написал. (Убегает.)

Смердюк. Вот тебе и сирота. Артист! Кстати, кто его родители?.. Ладно, об этом потом. (С угрозой.) Ну, Гершвин! Ты у меня попляшешь, "дядя Ося"! А вы, товарищ майор, потрудитесь объяснить присутствие несовершенного ребёнка на объекте "Б".

Мамаева. Я тут ни при чём, честное слово, товарищ генерал-майор!

Смердюк. А кто при чём? Впрочем, я догадываюсь. Рассказывайте.

 

Занавес.

По авансцене идут навстречу друг другу Смердюк и Трупик. Останавливаются лицом к лицу.

 

Смердюк. Ба, Вадим Вадимович!

Трупик. Здравия желаю, товарищ генерал-майор.

Смердюк. Вот вы-то мне и нужны.

Трупик. Что-нибудь случилось?

Смердюк (благожелательно). Да нет, просто хотел поинтересоваться, как вам работается на новом месте.

Трупик. Спасибо, Семён Семёнович, всё слава богу.

Смердюк. Нет ли каких-нибудь трудностей или проблем?

Трупик. Никак нет.

Смердюк. Вопросы есть?

Трупик. И вопросов не имеется.

Смердюк. Тогда у меня к вам вопрос. (Резко меняет тон на жёсткий.) Что за бордель вы устроили на объекте "Б"?

Трупик. Хм… Так по сути объект "Б" и был борделем…

Смердюк. С тринадцатилетними пацанами?! Вы вообще в своём уме? А может быть, сами из… этих?

Трупик. Если вы о Фильке, то ни в каких сомнительных акциях он не участвует.

Смердюк. Ещё чего не хватало!

Трупик. Понимаете, я считаю, что необходимо существенно расширить использование объекта "Б".

Смердюк. Ага, сделать из публичного дома ещё и клуб педерастов!

Трупик. Ну, зачем же так грубо? И потом, расширить не в том смысле. Объект "Б" заключает в себе потенциал, значение которого трудно переоценить. Например, сбор компромата.

Смердюк. На кого? На сотрудников нашей же Конторы?

Трупик. Насколько мне известно, теперь объект посещает также высший генералитет армии.

Смердюк. Ах, вон оно что…

Трупик. И я предлагаю сделать объект "Б" доступным для высшего руководства других силовых ведомств — прокуратуры, сыскного комитета, министерства внутренней безопасности… Представляете, сколько грязного белья мы таким образом обнаружим? Все они окажутся у нас на коротком поводке.

Смердюк (задумавшись). Хм… Я вас услышал, товарищ Трупик. Мы с вами ещё об этом поговорим. Вы свободны.

Трупик. Благодарю, товарищ Смердюк.

 

Смердюк и Трупик уходят с авансцены.

Занавес открывается. Кабинет Аввакумова. Обстановка скудная и мрачная: огромный письменный стол с телефонами на нём, два стула для посетителей. Задник — чёрный.

Аввакумов сидит за столом. Перед ним сидит Смердюк, в руках у него папка.

 

Смердюк. Вот какая обстановка сложилась на объекте "Б", Михаил Михайлович. Резюмирую: более чем сомнительные инициативы Трупика и произведённые им кадровые перестановки нарушают нормальное функционирование объекта и могут привести к самым нежелательным последствиям.

Аввакумов. Я понял, Семён Семёнович. Но для полноты картины нужно заслушать и сотрудников объекта "Б".

Смердюк. Вы сомневаетесь в моей объективности?

Аввакумов. Нисколько. Но всё-таки хочу узнать и их мнение. Я вызвал Любарскую, Багатерию и Гершвина. Они уже здесь.

Смердюк. Мне присутствовать при вашей беседе?

Аввакумов. Будет лучше, если они вас не увидят. Подождите, пожалуйста, там (Указывает рукой вправо.) Вы услышите наш разговор.

 

Смердюк встаёт, уходит за правую кулису. Аввакумов снимает трубку телефона.

 

Аввакумов. Пригласите Гершвина! (Кладёт трубку.)

 

Из-за левой кулисы появляется Гершвин.

 

Гершвин. Здравствуйте, Михаил Михайлович!

Аввакумов. Приветствую вас, э-э-э… Яков?..

Гершвин. Иосиф Яковлевич.

Аввакумов. Виноват, Иосиф Яковлевич. Проходите, садитесь.

 

Гершвин садится на стул.

 

Аввакумов (доброжелательно). Ну, как вам живётся с новым руководителем?

Гершвин. Замечательно, Михаил Михайлович.

Аввакумов. Не ощущаете ли дискомфорта на работе?

Гершвин. Что вы, Михаил Михайлович!

Аввакумов. Есть мнение, что Вадим Вадимович Трупик — довольно тяжёлый в общении человек.

Гершвин. Лично я этого не заметил.

Аввакумов. Насколько я знаю, раньше вы работали на объекте "Б"… э-э-э… музыкантом.

Гершвин. Если говорить точно — тапёром.

Аввакумов. Ну да, ну да. А теперь на вас повесили обязанности прачки?

Гершвин. Я ведь сам не стираю бельё, Михаил Михайлович!

Аввакумов. Да-да, я имел в виду — заведуете, так сказать, бельевой секцией. Не обидно? Не унизительно? Всё-таки вы — человек искусства.

Гершвин. Михаил Михайлович, да ведь у меня бабушка была прачкой! И моё нынешнее занятие напоминает мне лучшие годы детства. Сколько раз я ездил с бабушкой, помогал ей таскать мешки с бельём…

Аввакумов. Понятно. То есть вы всем довольны?

Гершвин. Абсолютно!

Аввакумов. Благодарю вас, Яков…

Гершвин. Иосиф Яковлевич.

Аввакумов. Да-да… Вы свободны. Пригласите, пожалуйста, сюда Багатерию.

Гершвин (встаёт). До свиданья, Михаил Михайлович!

Аввакумов. Всех благ.

 

Гершвин уходит за левую кулису. Через несколько секунд оттуда же появляется Багатерия.

 

Аввакумов. Гамарджоба!

Багатерия (радостно). Гамарджоба дзвирпасо!

Аввакумов. Это единственное слово, которое я знаю по-грузински. Садитесь, пожалуйста, Левон Петрович.

Багатерия. Спасибо, Михаил Михайлович, дорогой! (Садится.)

Аввакумов. Вы знаете, зачем я вас вызвал?

Багатерия. Ай, у вас… у нас зря не вызывают, да?

Аввакумов. Совершенно верно. Меня интересует ваше мнение о вашем новом руководителе, о Вадиме Вадимовиче Трупике.

Багатерия. Вах, великий человек!

Аввакумов. Даже так?

Багатерия. Зачем я буду… как это… преуменьшивать?

Аввакумов. Преуменьшать.

Багатерия. Да, да, преуменьшать! Такую работу наладил, что все по струнке ходят! Дисциплина — железная!

Аввакумов. Ну, а ваша нынешняя должность на объекте "Б" вас устраивает?

Багатерия. Устраивает, почему не устраивает, слушай?

Аввакумов. Ну, всё-таки вы повар экстра-класса, а работаете судомойкой.

Багатерия. Э-э-э, Михаил Михайлович, дорогой! Спасибо, что вообще на объекте оставили! А посуда… Знаете, когда была жива моя дорогая жена, я и только я всегда мыл посуду. Должен вам признаться, что я был… как это… подкаблуковником?

Аввакумов. Подкаблучником.

Багатерия. Да, да! И мне это очень нравилось.

Аввакумов. Да вы, Левон Петрович, мазохист, оказывается.

Багатерия (вздыхает). Пожили бы вы с моей покойной женой, тоже стали бы мазохистом… Извините.

Аввакумов. Ничего, ничего. (Резко подаётся вперёд.) Ну, а Филька?

Багатерия (опешив). Что — Филька?

Аввакумов. У вас есть дети?

Багатерия (грустно). Нет у меня детей, Михаил Михайлович.

Аввакумов. Тогда просто представьте себе, что ваш тринадцатилетний сын совершенно легально служит на объекте "Б" и выполняет весьма сомнительные обязанности.

Багатерия. Какие-такие обязанности?

Аввакумов. Провоцирует посетителей на развратные действия!

Багатерия (испуганно). Вах! Христе шеицкале! Что вы такое говорите, Михаил Михайлович?! Фильку я видел много раз, думал, сын кого-то из сотрудников — мало ли, дома не с кем оставить…

Аввакумов (строго). Перестаньте играть в наивность, товарищ Багатерия!

Багатерия. Я не играюсь, товарищ Аввакумов, честное благородное слово! Я и вообразить себе такого не мог! Нет, не верю!

Аввакумов. Чему не верите?

Багатерия. Ничему не верю! Это… это какая-то профанация!

Аввакумов. Вы хотели сказать — провокация?

Багатерия. Да, да, да, провокация!

Аввакумов (откидываясь на спинку кресла). Ну что же, товарищ Багатерия, вы прошли проверку.

Багатерия. Проверку?

Аввакумов. На бдительность. Мы вами довольны.

Багатерия (облегчённо). Мадлоба гмерц… Слава богу… Спасибо, дорогой Михаил Михайлович!

Аввакумов. Вам спасибо. Вы свободны. Пригласите, пожалуйста, Бурдякина.

Багатерия. А Бурдякин не пришёл, Михаил Михайлович.

Аввакумов. Почему?

Багатерия. Пьяный он опять.

Аввакумов. Понятно. Любарская-то хоть здесь?

Багатерия. Здесь Любарская, здесь.

Аввауумов. Тогда пусть она войдёт.

Багатерия (торопливо встаёт). Спасибо! Рад стараться! Готов служить! (Уходит.)

Аввакумов (про себя). А он и правда мазохист.

 

Входит Любарская.

 

Аввакумов (встаёт из-за стола, разводит руки, словно собирается заключить Любарскую в объятия). Евдокия Матвеевна, как я рад вас видеть!

Любарская (радостно). Михаил Михайлович! Михаил Михайлович… (Всхлипывает.)

Аввакумов. Что с вами, дорогая? Садитесь, пожалуйста.

 

Любарская машет рукой, плачет. Аввакумов берёт её под локоть, подводит к столу, усаживает в своё кресло, сам садится на стул напротив.

 

Аввакумов. Давайте успокоимся, Евдокия Матвеевна. Что вас так расстроило?

Любарская (улыбаясь сквозь слёзы). Я — от радости, Михаил Михайлович!

Аввакумов. Вон оно что! Дозвольте же узнать причину вашей такой радости.

Любарская. Какое счастье, что объект "Б" возглавил наконец достойный человек!

Аввакумов. То есть вы ничего не имеете против Трупика?

Любарская. Против? Да бог с вами! Вадим Вадимович — замечательный человек, добрый душевный! Настоящий руководитель.

Аввакумов. Но он же, так сказать, понизил вас в должности.

Любарская. Ну и что? Раньше на мне лежала колоссальная ответственность, а теперь её переложила на свои хрупкие плечи Елена Ринатовна.

Аввакумов. А ведь не так давно вы жаловались товарищу Смердюку…

Любарская (перебивает, злобно). Смердюк — интриган и завистник! Он боится, что рано или поздно Вадим Вадимович займёт его пост.

 

Появляется разгневанный Смердюк. Он стоит, уперев руки в боки, и сверлит взглядом Любарскую, которая его пока не видит.

 

Аввакумов (бросая взгляды на Смердюка). По-моему, раньше вы относились к товарищу Смердюку более благожелательно.

Любарская. Это один из моих недостатков: я не сразу могу разглядеть в человеке ничтожество.

Смердюк (злобно). Ну, это уже слишком!

Любарская (вздрагивает) О, господи! (Оборачивается, видит Смердюка.) Семён Семёнович! А я думала…

Смердюк. Что ты думала, курица?! Ты вообще не способна думать!

Любарская. Ах ты, мерзавец! (Вскакивает с места, подбегает к Смердюку, даёт ему пощёчину.)

Аввакумов (встаёт с места, строго). Евдокия Матвеевна, возьмите себя в руки!

Смердюк (держась за щеку). Ну, стерва, погоди…

Любарская. Да пошёл ты!!! (Быстро уходит.)

Аввакумов (ей вслед). Капитан Любарская, я вас не отпускал!

Смердюк. Вы видите, что делается? Этот Трупик словно их всех загипнотизировал! Нет, я этого так не оставлю… (Уходит за Любарской).

Аввакумов. Семён Семёныч! Товарищ генерал-майор!.. (Качает головой.) Совсем распустились! Что-то этот объект "Б" плохо на всех влияет. Ну ничего, получат они у меня взыскания…

 

Аввакумов садится на своё место за столом, снимает трубку телефона, набирает номер. Ждёт. Кладёт трубку.

Входит Трупик.

 

Трупик. Разрешите, товарищ генерал-полковник!

Аввакумов. А-а, товарищ Трупик! А я как раз вам названиваю. Проходите, присаживайтесь.

 

Трупик садится на стул.

 

Аввакумов. Так-с, чем порадуете? Каких высот достиг руководимый вами объект "Б"?

Трупик. Без ложной скромности скажу, что мне удалось добиться потрясающих результатов на посту руководителя объекта.

Аввакумов. Ну-ка, ну-ка? Поделитесь.

Трупик. Собраны биоматериалы и компромат на десятки руководителей высшего звена.

Аввакумов. Неужели? И на министров?

Трупик. И на них тоже.

Аввакумов. Может, у вас и на меня компроматик имеется? (Смеётся).

Трупик (подхватывает смех). И на вас, Михаил Михайлович.

 

Оба смеются.

 

Аввакумов. Хорошая шутка. Но ты, Вадик, всё-таки не зарывайся. И потом, всем известно, что я ни разу в жизни не посещал объект "Б".

Трупик. Зато объект "Б" сам к вам приходил.

Аввакумов (сердито). Ты что имеешь в виду?

Трупик (громко). Филька!

 

В кабинет вбегает Филька.

 

Филька (увидев Аввакумова). Ой, дяденька Миша, здрасьте!

Аввакумов (встаёт с кресла, изумлённо). Борька! Тебя кто сюда привёл?

Филька (радостно). Я не Борька, я Филька! Дядя Миша, а мы с вами ещё поиграем в школьного доктора?

Аввакумов (глядя на Трупика, в ярости). Вот, значит, как… Стало быть, ваша работа…

Трупик (глумливо улыбаясь). Вы о чём, Михаил Михайлович?

Филька. Ну дя-а-а-дя Миша-а-а!

Аввакумов (Фильке). Пошёл вон.

Филька. А?

Аввакумов. Брысь отсюда, сопляк!!! И чтобы я тебя больше не видел!

Филька (Трупику, капризно). Дядя Вадя!..

Трупик. Ничего, Филиппок, ничего. Иди. Дядя Миша плохо себя чувствует.

 

Филька убегает. Угрюмый Аввакумов опускается в кресло, барабанит пальцами по столешнице. Трупик с постно-невинным видом наблюдает за ним.

 

Аввакумов. Что ж, отдаю должное твоим способностям, Вадим. Чего ты добиваешься? Хочешь занять место Смердюка?

Трупик. Ну, не прямо сейчас, конечно, но в отдалённой перспективе — почему бы и нет.

Аввакумов. А в ещё более отдалённой — заменить меня, не так ли?

Трупик. Плох тот солдат, который не метит в генералы. А уж в совсем отдалённой… (Показывает пальцем вверх.)

Аввакумов. М-да, амбиций тебе не занимать. Да только там (Тоже показывает пальцем вверх.) ты не справишься. Не по твоим мозгам — слишком высокий уровень. Целая страна — это всё-таки не бордель.

 

Трупик усмехается, встаёт со стула, выходит на середину, лицом к залу.

 

Трупик. А что мне помешает превратить первое во второе?

 

Занавес.